ОЗЕРО ТУМАНОВ - Елена Хаецкая

Весь берег в Портсмуте покрылся палатками и цветными шатрами, везде горели костры, ржали лошади, гремело оружие, сновали разодетые в яркую одежду оруженосцы: готовился великий поход! Корабли стояли в гавани борт к борту, и день и ночь слышно было, как они трутся друг о друга, точно животные, запертые в тесном стойле.

Англичане чувствовали себя в безопасности. Несколько лет назад французы произвели высадку в Дувре и устроили там резню, после чего поспешно вернулись обратно: поступок отнюдь не рыцарский, подлый поступок, который нуждался в отмщении! В Портсмуте они не решились бы повторить эту дерзкую вылазку.

Но король Англии медлил с отплытием: весь май и июнь с юго-запада дули противные ветра, и флот никак не мог покинуть стоянку.

О том, что англичане собрались в поход и топчутся на месте вот уже второй месяц, во Франции, разумеется, знали. Известно об этом было даже такому захолустному бретонскому барону, как сир Ив де Керморван. Начали даже считать, что нынешним летом английское вторжение не произойдет. Слишком долго прокисает боевой дух английской армии. Рыцари — не крестьяне, и отличаются от землепашцев именно отсутствием терпения. Огонь воинственного духа горит только в том случае, если его питать дровами сражений, побед, движения вперед. Эдуард же заставлял своих вассалов медленно тлеть на берегу.

А ветра все дули и дули, препятствуя кораблям покинуть гавань…

Внезапно все переменилось. Пользуясь первым же дуновением попутного ветра, вся армада вышла в море и… попала в шторм. Пришлось спешно вернуться и молиться о ниспослании удачи. Запертые в трюмах, как моллюски в раковину, рыцари начали беситься.

Небеса смилостивились над Эдуардом лишь одиннадцатого июля. И только после того, как земля исчезла за горизонтом, командиры распечатали королевские приказы касательно места назначения. До сих пор предполагаемое место высадки держалось в тайне.

Весьма предусмотрительно со стороны Эдуарда: никто не смог бы проболтаться относительно планов короля, даже по случайности, не говоря уж о возможных соглядатаях французского короля.

А таковые имелись всегда. Слишком долго смешивалась кровь обоих королевств в жилах дворянства; так, Жан де Монфор, чьи предки владели землями неподалеку от Парижа, был почти совершенным англичанином, а ощущал себя при том бретонцем — и только бретонцем, для которого важней всего оставалась независимость его возлюбленного герцогства.

Итак, Эдуард предполагал высадиться в Нормандии, у Сен-Вааст-ла-Хог. И напрасно король Филипп собирает свои войска в окрестностях Парижа — ему не предотвратить неизбежного…

— А знаете ли, племянник, что произошло на следующий день после высадки английских войск? — спросил сир Вран, заранее торжествуя.

Сир Ив развел руками.

— Откуда мне знать? Разве что вы мне расскажете, дядя!

— Так вот, двенадцатого июля, едва ступив на землю Нормандии, Эдуард посвятил в рыцари своего сына, принца Уэльского, и несколько его товарищей. На то существовала основательная причина: принцу Уэльскому, как мне доносят верные люди, поручено командовать авангардом армии вторжения. Шестнадцать лет — обычный возраст, когда особе королевской крови поручается такое командование…

— Двенадцатое июля! — прошептал сир Ив.

Вран положил руку ему на плечо, заглянул ему в глаза.

— Вы понимаете, как это важно? Разве это может быть простым совпадением?

Сиру Иву тоже было шестнадцать лет — и он тоже получил рыцарские шпоры двенадцатого июля… Нет, таких совпадений не бывает: небеса посылают ему совершенно определенный знак!

— Вы должны отправиться к королю Эдуарду! — жарко произнес сир Вран. — Вы должны предоставить ему свой меч, свою жизнь. Вымпел замка Керморван обязан находиться в английской армии!

— Да, да, — заговорил сир Ив, блуждая глазами. Он чувствовал, как в нем вскипает лихорадка возбуждения. — Вы совершенно правы, дядя! Ах, сир Вран! — Юноша обхватил его шею руками, сильно стиснул в объятиях, не в силах сдержать восторженного порыва. — Должно быть, небеса послали вас мне! Кем бы я оставался, не будь у меня такого дяди, такого наставника? Разве я смог бы читать символы, посылаемые мне самим провидением? О, нет, я прозябал бы в неведении… и никогда не смог бы принимать участия в событиях, которые решат судьбу нашего великого герцогства!

Сир Вран погладил его по плечу и легонько отстранил от себя.

— Да, да, племянник, вы правы… а теперь — ступайте. Я отдам распоряжения о том, чтобы вас подготовили для похода. Разумеется, вы возьмете с собой Эрри.

Сир Ив чуть наморщился. Вран давно примечал, что племянник всегда немного хмурился, когда речь заходила о его оруженосце.

— В чем дело, сир Ив? Вам не по душе этот Эрри?

— По правде сказать, нет, но коль скоро его выбрали для меня вы, — я не решался открыть вам свои соображения на его счет.

— О! — Вран усмехнулся немного иронически. — У вас имеются какие-то соображения насчет оруженосца? Я всегда считал, что слуги — достаточно низкая материя для того, чтобы загромождать господский ум.

— А Эсперанс говорил, что от слуг и оруженосцев зачастую зависит жизнь господина, поэтому будет верхом глупости не обращать на них внимания, — вырвалось у сира Ива.

Как всегда, когда в разговорах всплывало имя Эсперанса, сир Вран сердито нахмурился. Раздраженным тоном он ответил племяннику:

— Удивляюсь, что вы, став рыцарем, до сих пор ссылаетесь на высказывания какого-то мужлана, который, правда, заботился о вас… но теперь его больше нет. Он вас предал! Да, да, предал, потому что по-настоящему хорошие слуги никогда не исчезают вот так, бесследно. Кто он такой? Почему вы до сих пор следуете его советам? Это — мужланские советы, и вам теперь следует позабыть о них.

Ив чуть наклонил голову и упрямо повторил:

— Да, но мне самому этот Эрри не слишком-то нравится. Я и без всякого Эсперанса нахожу, что лучше отправляться в путешествие с человеком, который близок тебе, если не душой, то, во всяком случае, складом мыслей.

— Какой еще у оруженосца может быть «склад мыслей»! С каждой минутой, сир Ив, вы изумляете меня все больше! Задача Эрри — возить ваши доспехи и оружие, помогать вам облачаться в них, заботиться о вашем пропитании и о корме для вашей лошади. Он не должен ни о чем думать, кроме как об этих вещах, и могу вас заверить, сир Ив, Эрри только о них и думает. Впрочем, — добавил сир Вран, сделав обиженное лицо, — вы можете выбрать для себя другого оруженосца, коль скоро вас не устраивает тот, которого подыскал для вас я.

— Нет, нет, дядя, я не буду больше оспаривать вашего решения! — заверил его сир Ив, едва не плача: только теперь он понял, как сильно оскорбил дядю сомнениями.