Полковник Лоуренс - Генри Бэзил

Трудно было выбрать более неудачное время для этой неприятности, поскольку она грозила сорвать намечавшуюся операцию, которая была основана на ряде отдельных передвижений арабов и в которой все должно было происходить по расписанию.

Жертвуя меньшим для большего, Лоуренс первым делом отправил курьера к Нури Шаалану с целью предупредить его о том, что ему не следует, как он сообщил, обращаться с речью к племенам.

Затем Лоуренс принялся за упорядочение дел у Абу-ЭльЛиссала. Нури Саид, сделавшийся в последующие годы премьер-министром Ирака, оказал ему неоценимую помощь и доказал, что его способности политика являлись столь же выдающимися, как и его военные таланты. Такую же помощь оказал и Стерлинг. Под руководством Нури арабские офицеры в ожидании извинений со стороны Хуссейна согласились отправиться в Азрак. "Если бы эти извинения оказались неудовлетворительными, они могли бы или вернуться, или отказаться от своей клятвы верности". Что Касается методов дипломатии лично Лоуренса, то Стерлинг дает забавные пояснения: "Слышать Лоуренса на одном из совещаний арабов было весьма поучительно. Когда во время дебатов кто-либо из шейхов попадал в затруднительное положение, Лоуренс благодаря своему поразительному знанию прошлой жизни и биографии каждого руководящего араба вставлял замечание, относившееся к какому-нибудь малоизвестному, но позорному случаю из прошлого этого шейха, и такого замечания обычно бывало достаточно для того, чтобы заставить его замолчать и привести остальных членов совещания в веселое настроение". Также часто Лоуренс добивался того, что ему было нужно, своевременным указанием на какое-либо достижение. "Я мог не только хвалить, но и приводить в смущение".

Особенно же удивительные способности Лоуренс проявил тогда, когда потребовалось добиться извинения Хуссейна, которое удовлетворило бы самолюбие Фейсала и восстановило бы его положение среди арабских офицеров, - вопрос, которому Лоуренс придавал большое значение не только с военной точки зрения, но и с политической. Атака на Дераа не могла быть осуществлена без Фейсала, он один мог скрепить успех арабов по взятии ими Дамаска. Но прежде чем Фейсал мог сыграть роль воскресшего пророка, нужно было восстановить его престиж. Алленби и Вильсон помогали словесным нажимом на Хуссейна, однако старик упорствовал. Его телеграммы приходили к Лоуренсу для доставки Фейсалу. Расшифровав телеграммы, Лоуренс, прежде чем доставить их в зашифрованном виде Фейсалу, "искажал нежелательные слова, превращая их цифровые группы в бессмыслицу". Столь простым путем Лоуренс достигал того, что предотвращал излишнее возбуждение у окружавшей Фейсала свиты. Наконец, Хуссейн отправил длинную телеграмму, которая начиналась довольно-таки неубедительными извинениями, но в конце содержала повторные оскорбления. Прежде чем передать депешу Фейсалу, который находился в это время на совещании, Лоуренс выкинул из нее всю вторую часть. Фейсал прочел телеграмму вслух и затем решительно заявил: "Телеграф спас нашу честь". Арабские офицеры стали хором выражать свою радость, чем воспользовался Фейсал, чтобы шепнуть Лоуренсу: "Я имею в виду честь почти всех нас". Лоуренс притворился, что не понимает, в связи с чем Фейсал добавил: "Я предложил совершить этот последний поход под вашим командованием: почему этого недостаточно?" - "Потому что это несовместимо с вашей частью". Фейсал пробормотал: "Вы всегда предпочитаете мою честь своей". Однако кризис был улажен.

Благодаря усилиям, проявленным Лоуренсом, первый караван, состоявший из 600 вьючных верблюдов, уже 30 августа отправился в свой трехсотмильный переход в Азрак под охраной 30 пулеметчиков и 35 всадников на верблюдах. Ко 2 сентября возбуждение, царившее среди арабских солдат, настолько улеглось, что позволило отправить второй караван из 800 верблюдов. Вооруженный отряд состоял из 450 арабов регулярных частей на верблюдах с 20 пулеметами Гочкиса, 2 бронемашин, 5 грузовиков, 2 самолетов и французской горной батареи Пизани. 4 сентября на грузовике "роллс-ройс" выехал сам Лоуренс, надеясь прибыть вовремя, чтобы снова добиться помощи со стороны местных арабов. Его сопровождали Назир и новый помощник лорд Винтертон. За ними должны были следовать Фейсал и Джойс.

Таким образом пустыня сделалась военной дорогой, усеянной колоннами войск, двигавшихся в северном направлении и упорно приближавшихся к Азраку, неся с собой угрозу ничего не подозревавшим туркам. Трудности, которые были преодолены, и достигнутая ими цель породили у британских солдат вполне естественное чувство гордости. У Лоуренса же, когда он ехал за передвигавшимися с большим трудом по сравнению с его бедуинами колоннами, переход вызвал смешанные чувства. Подобный комфортабельный метод путешествия на автомобиле казался ему постыдным, хотя Назир, ехавший сзади и давившийся от пыли, не разделял этого взгляда, особенно в тех случаях, когда грузовик, шедший со скоростью свыше 105 км в час, ударялся о края засохшей на дороге грязи. Да и сама пустыня казалась чересчур многолюдной, так как по ней двигались бесконечные колонны войск. Некоторым утешением явилось сообщение о том, что, в то время как они двигались на север, турки отправили еще одну экспедицию к югу, в Тафила. Полученная новость свидетельствовала о том, что стратегически скопление войск не было столь заметно, по крайней мере для турок, как это казалось самому Лоуренсу. "Наши "страшные" разговоры о наступлении через Амман заставили турок почти совсем покинуть Дамаск, а "невинные" - привели их к намерению отразить нашу ложную атаку".

По мнению Лоуренса, Геджас был уже перевернутой страницей, сброшенной картой. Его мысли теперь были обращены к Дамаску, в то время как мысли других все еще были прикованы к Мекке и Медине. Его чувство реализма уже давно отбросило идею о том, что бесплодный и изолированный Геджас будет в состоянии править или даже разделять будущее плодородных и населенных территорий на севере. Восстание в Геджасе послужило рычагом для поднятия восстания арабов вообще; чудом удалось прекратить раздоры и добиться примирения между арабами, по крайней мере на этот месяц. Таким образом от Акабы до Дамаска все шло хорошо. Лоуренс устранил все препятствия и проложил путь. Остальное должно было зависеть от его умения пользоваться обстановкой.

Глава XV. Нанесение конечного удара. Сентябрь 1918 г.

Большое британское наступление должно было начаться 19 сентября. Лоуренс обещал Алленби, что арабы окружат Дераа и перережут железную дорогу, от которой зависели турецкие армии. Поскольку это обещание было дано, Алленби расширил свой план и тем самым уменьшил риск от ударов противника. В силу ряда обстоятельств армия еще стояла неподвижно, но была эластичной в своей потенции. План Лоуренса был более инициативным и более твердым в отношении конечной цели.