На грани фола (Крутые аргументы) - Анатолий Манаков

- Мольто бенэ, это уже неплохо, - засмеялась она. - И вообще, мне кажется, передо мной сидит человек с моего острова. Вот ты рядом, и я невольно готова делать то, чего не осмеливалась ни с кем другим. У меня такое чувство, будто мы знакомы уже целую вечность. Похоже, буду ощущать себя комфортно, даже если придется заниматься с тобою любовью, как слонихе со своим слоном, раз в три года.

- Зато слон никогда не меняет своей избранницы, - уточнил Алексей.

- А разве я жалуюсь? Вообще-то, ты прекрасно видишь, мне не столь необходима твоя практическая помощь, сколько важно сознавать твою готовность придти на помощь. И делать это абсолютно бескорыстно, даже если я тихо и незаметно, подобно зрелой сливе, вдруг упаду с дерева на землю.

- О чем ты говоришь, Джулия?

- Каждый из нас свободен выбирать, что ему лучше подходит, - заметила она низким, ровным голосом. - Или, по наивности своей женской, я все ещё принимаю видимость вещей за суть? Вроде бы, нет. Просто, как и большинство женщин, в душе моего подсознания пока остаюсь честной притворщицей на пути к благочестивому самоутверждению.

- И это, видимо, хорошо?

- Это у меня получается как бы само собой. Но больше, наверное, из страстного желания тебе понравиться, привлечь к себе надолго и сделать тебя, если не мужем, любовником или духовником, то моим бамбинелло.

- Звучит приятно, но непонятно.

- Объясняю. Хотя у некоторых женщин, вроде меня, есть склонность к интеллектуальным занятиям, крайне редко возникающее между нами и мужчинами притяжение умов способно сделать нас по-настоящему счастливыми.

- Но все же иногда и такое бывает.

- К сожалению, крайне и крайне редко. Почему? Отнюдь не потому что требуется чрезмерно активная и довольно утомительная работа "лобного места".

- Просто жить хочется как живется, правда?

- Не имеется в виду жить без особых усилий ума. Нет, не это. Я просто хотела сказать, без опасения в один прекрасный день потерять столь прочную внутреннюю связь, по своей вине или по чужой - не важно. Вот отчего и таится в моей душе страстное желание сделать из тебя своего, только своего почти что грудного младенчика - бамбинелло. От матери такого уж точно никому не оторвать. В этом случае женщина готова пойти на всё ради своего избранника и пойти до конца, Понимаешь?

- Каписко, понимаю. Однако, если я правильно распознал женщин, вся штука в том, что они даже способны ради своего избранника опозорить себя перед обществом, но готовы и разочароваться в нем лишь за его весьма неаккуратную манеру кушать за столом в том же обществе. О присутствующих, разумеется, не говорю.

- А если бы говорил?

- То исключительно о себе. Заодно и о тех мужчинах, которые настроены идеализировать женщин, делать из них кумиров, успешно бороться с собственным достоинством и прощать своей даме даже измену, но не прощать ни за что на свете плохо натянутого на ней чулка.

- Надо же какое совпадение: если ты подметил, я тоже не ношу колготок. Мне это кажется антисексуальным, хоть и удобным. Мужчины ведь тоже так считают? Черто?

- Черто. Потому и завел о них разговор. Я имею в виду чулки и мужчин.

- А о себе разве не говоришь?

- И себя тоже - чем я их лучше! Меня вот только, Джулия, всегда интересовало, но как-то не отваживался у тебя спросить.

- Неужели ты такой робкий? Чего-чего, этого я в тебе не замечала.

- Я, конечно, вижу перед собой одну из них, но хотелось бы услышать лично от неё. Чем, как она сама считает, женщина-аристократка должна выделяться? В каких своих преимуществах быть убежденной? Иначе говоря, в чем чувствовать превосходство над другими?

- Нашел чего стесняться спрашивать. Думаю, Алексей, навряд ли это можно назвать каким-то преимуществом или превосходством. Известные отличия, тем не менее, есть. У каждой, естественно, свои.

- Вот именно о них-то и хотелось мне от тебя услышать.

- Женщина голубых кровей обычно ищет возбуждения и восхищения чем-то необычным, стремится к полной независимости вкуса и мнений своих, предпочитает характерный только для неё стиль во всем, даже если это сопряжено с большими тратами и огромным риском потерпеть неудачу. Иначе и не может жить наследница наиболее удачливых предков, в свое время подмявших под себя тех, кто послабее и относительно благонравнее. Ей важно сознавать себя единственно правильным мерилом этических ценностей, чувствовать моральное над другими превосходство, при котором не имеет значение, одобряет или нет её светское общество. Она почитает людей волевых, независимо и свободно мыслящих, выдавливает из себя даже намеки на комплекс неполноценности и, будучи совершенно уверена в своем положении, не допускает снисходительного, панибратского или сострадательного к себе отношения. Как правило, редко кому завидует или, сделав какую-то погрешность, пытается оправдаться. Чрезвычайно высоко ставит, особенно в мужчинах, мужество, решительность, самостоятельное мышление, проницательность, чувство собственного достоинства и способность легко переносить уединение. Мир представляется ей переполненным сверх всякой меры идиотами, полудурками, пошляками и сумасбродами, от которых она не ожидает какого-то значимого смысла, но если и находит, то держит его при себе, никому не навязывая. Аристократка-итальянка ещё и внушает себе, что мужчина любит её по-настоящему, если ради неё готов совершить даже преступление. Впрочем, в данном случае она судит о других по себе, а это уже не совсем разумно.

Джулия посмотрела на Алексея, и он уловил в её взгляде искорки печальной иронии. Такое иногда у неё бывало и раньше, но проходило как-то быстро, незаметно. Сейчас же могло означать гораздо больше обычного.

- Ты, видно, думаешь, сидит рядом с тобою вдова не первой молодости, но ещё хорошенькая и в самый раз для тебя, - сказала она, не отрывая от него своих больших карих глаз. - Вот только чего она хочет? Мне кажется, для тебя и здесь нет большой загадки. Ну так, что? Как ты думаешь?

- Если всё, то всё. Если ничего, то ничего. Всё и ничего! Без всяких "или". Вот что ей нужно.

- Сущий демон! Точнее, чем ты, никто не скажет.

- В твоем обществе мне все надо делать с достоинством, даже щеголять своим ограниченным умом.

- Кому бы ты это говорил, но не мне.

- Говорю это женщине красивой, умной и доброй, с обворожительными глазами, за душу берущей улыбкой, точеной шеей и стройной фигурой.

- И без каких-либо изъянов или слабостей?

- Она убеждена в исключительности своих слабостей, превратившихся в достоинства. Свободу и независимость свою высоко ценит, потому ей не подходит придаточная роль в супружестве. Покажите мужчину, который всех вокруг уверяет, будто жена его вот уже более десяти лет живет с ним душа в душу, и она иронически заметит: говорить можно и не такое. Ей прекрасно известно, что даже самый идеальный муж рано или поздно нарушит обет верности в браке, ибо ему наскучит слушать постоянно, изо дня в день одну и ту же ставшую заезженной пластинку, пусть даже на ней записаны шедевры всех времен и народов. В молодости она училась считать любовное чувство грешным, если к нему примешано плотское влечение, но потом убедилась, что все проблемы отношений между мужчиной и женщиной рождаются в извилинах мозга, а решаются ниже пояса. Будучи дамой независимого склада ума, предпочла бы иметь молодого, страстного и умного бамбинелло.

- Оопс, здесь-то Ты, Алексей, и промахнулся. Потому сейчас сам рассказывай, но уже о себе.

- Не возражаю, да мне и скрывать нечего. С тех пор как себя хорошо помню, чрезмерной сексуальностью я не страдал, девчонок поначалу даже стеснялся, но страшно был влюбчив. Помню, со мной в университетской группе училась одна испанка, дочь политических эмигрантов из Страны басков. По ревности она меня чуть не убила, а я сам, из чувства взаимности, был с ней чуть ли не на грани функционального расстройства.

- И чем же все это кончилось?

- К счастью, обошлось без жертв, разошлись мирно. Не суждено было мне стать и завсегдатаем притонов, а в бордель, я имею в виду настоящий бордель, пришлось попасть всего однажды, да и то случайно. Кстати, именно здесь в Вене зашли как-то с приятелем в ресторанчик поужинать. Сели, смотрим - подплывают к нам девицы на любой вкус и все разной национальности. Словом, поужинали мы тогда весьма необычно и пришли в себя на следующий день только к обеду. Однако сейчас мне хочется говорить не об этом. Знаешь, о чем?

- Это ты научился меня "читать", а я все ещё только учусь.

- Благодаря тебе было у меня время пофантазировать насчет будущих проектов моего бюро расследований. Захотелось почему-то сделать этакую вещицу вроде прикладной всемирной энциклопедии несуразиц в делах и мыслях человека. То есть разного рода блажи и нелепостей на грани идиотизма, капризов, чудачеств, странностей разных времен и народов, или всего того, что делает людей неподдельно живыми, а саму нашу жизнь - столь же удивительной, сколь и логически необъяснимой. Заодно, почему бы не опробовать на прочность монументы известным историческим личностям, не поместить рядом с помпезными, отлитыми в бронзе фигурами их личные странности, мелкие мыслишки, пороки, слабости и страстишки. Все должно быть засвидетельствовано голым жизненным материалом, но и не чуждаться художественных версий. Тут даже принятая на сегодня трактовка событий может несколько поменяться.