На грани фола (Крутые аргументы) - Анатолий Манаков

МАВР. То есть иной раз душу заложишь, но только для отвода глаз и не подставляя своих товарищей. Но не действуем ли мы иногда по наущению дьявола? Инквизиторы даже опускаются на самое дно сосуда гнусностей без всякого страха перед карой Господней, и мне почему-то кажется, не верят они ни в Бога, ни в черта.

ГЕНЕРАЛ. Никогда и нигде я не писал, что предпочитаю наказать сто невиновных в преступлении веры, чем отпустить безнаказанным одного виновного. Мои люди настроены безотлагательно докладывать мне о малейших подозрениях в отступлении от праведного образа жизни служителей Церкви. Между нами и доминиканцами есть отличие. По своему характеру, они люди чрезмерно мрачные, жестокие и коварные. "Душонками, обремененными трупом" можно назвать их словами Эпиктета. Истинное наслаждение многие из них получают от унижения и издевательства над людьми, обвиняемыми в колдовстве и всех смертных грехах. Некрофилов среди них тьма тьмущая, как и падких к содомии. Инквизиторы всегда к чему-то принюхиваются прежде, чем приступать к угрозам и пыткам. О себе говорят, что мучают, мол, не из злобы, а из милосердия христианского, ибо только через огонь можно спасти души людей. Простой народ глуп и сам себя ведет в Инквизицию - ему нужен грозный, требовательный пастырь и не важно в какой ипостаси, тирана земного или Владыки Небесного.

МАВР. Я догадываюсь, что здесь в Риме рано или поздно они меня сгноили бы в тюрьме или сожгли на костре, даже не задушив предварительно в качестве привилегии. Но, откровенно говоря, мне где-то нравятся отшельники-мечтатели, хотя и не делаю из них кумиров.

ГЕНЕРАЛ. Это уж ваша морибус россика максимализмус.

МАВР. Русская болезнь максимализма - очень точно подмечено, Ваше Святейшество. Я тут должен вам признаться, мне не приходилось испытывать благотворного очищения души на исповеди или усердствовать умом на тот предмет, что случится со мною после смерти. Однако это не мешает мне видеть, как всё на земле ходит по кругу, всё и даже Время.

ГЕНЕРАЛ. Не знаю, кто на стороне вашего Ордена, дон Маурисио, но мое воинство оберегаемо любовью Божией. Истинно так, ибо любовь эта отвечает разуму, благочестивому здравому смыслу и христианской совести. Отвечу и на умствование ваше по поводу загробной жизни.

МАВР. Я весь внимание, сеньор Генерал.

ГЕНЕРАЛ. Бренная жизнь земная бросает в нас жребий за жребием и попадает либо нарочно, либо случайно. На пути по тверди земли где-нибудь да споткнешься, упадешь, сильно поранишься и можешь даже подумать, что лучше было бы не являться на свет. Случись самое страшное, на лице в момент смерти невольно появится на мгновение выражение восторга, словно всю жизнь стремился высвободиться наконец из тисков зла, очиститься от сатанинской скверны и увести себя от искушений дьявольских в мир благомыслия. Душа Христова, освяти меня...

Игнатий Лойола осеняет себя крестным знамением, медленно встает из-за стола и грудным голосом произносит:

- Я ощущаю характерный для Рима запах. Этот запах словно идет из чрева города и особенно чувствуется именно сейчас в конце ноября. Признаться, я несколько утомился, сеньор Маурисио. Пойдемте наверх, подышим чудотворным воздухом Вечного Города. Им можно дышать до опьянения.

Генерал вызывает своего личного секретаря, и они все трое выходят из комнаты.

Спустя минуту-другую со скрипом отворяется дверка большого шкафа. Оттуда появляется человек пожилого возраста и весьма почтенного вида, очень похожий на Мавра, только с более заметной сединой. На нем такой же твидовый пиджак, но без красной гвоздики в петлице. Он осматривается по сторонам, достает из внутреннего кармана листы бумаги.

- Пока они здесь чесали языком, мне удалось раздобыть вроде бы любопытный документик, только жаль нет печати, даты и подписей, как полагается. Ну-ка посмотрим, что в нем понаписано, - говорит он, с удовлетворением потирая руки.

Вальяжно усевшись в кресле, где только что сидел Генерал, человек не спеша одевает очки, достает из кармана миниатюрный фонарик и освещает им страницы.

Если незаметно встать у него за спиной и знать тот язык, на котором составлен документ, то можно прочесть следующее:

Наставление имперской службы безопасности своим тайным агентам.

Еще мудрецы Китая и Египта подмечали, что вдохновенные разговоры о гуманности и высоких нравственных ценностях могут быть весьма успешно использованы в целях усиления государственной власти. Ложь и лицемерие, похоже, впитались в кровь и плоть человека. Склонность к обману настаивалась на потребности физического выживания в борьбе за его существование как вида.

Взаимоотношения людей, особенно когда сталкиваются их личные интересы, повсюду далеки от искренности. Человеку любого положения в обществе ничего не остается, как стать ночной бабочкой, которая, изображая из себя разъяренную сову, резко распахивает крылья перед нападающей птицей.

Зачастую мы сами напрашиваемся на обман, словно провоцируем других подыгрывать нашим ожиданиям, сообщать то, чего не было. Можем избрать для себя и наиболее удобный вид психологической обороны - самообман. Его наиболее распространенная форма - вера в счастливое будущее, этакое состояние неунывающего фатализма и самоутешения. Нередки случаи и взаимного обмана, когда, например, сильные чувства любви или ненависти делают честную оценку друг друга невозможной.

Лжец вечно ждет подвоха и свои собственные уловки оправдывает чужими хитростями. Дабы пристойно выглядеть, хотя бы в собственных глазах, он называет свой обман "произвольным обращением с фактами", а сам, если и вынужден признать обман, то исключительно в контексте блага для обманутого, внесения спасительной гармонии в мировой хаос и защиты справедливости. Он может даже вообще не придавать значения своей лжи, считать себя в сущности порядочным человеком, допускающим обман лишь в совершенно безвыходном положении. Может лгать и из приверженности широко признанному мнению, из доверия к авторитету, из боязни признаться в собственном невежестве или из опасения, что тайна, став всеобщим достоянием, будет использована во зло.

Много возможностей для обмана таится и в многозначности слов. К примеру, "любовь" понимается каждым по-своему, с совершенно разным оттенком. Могут быть искажены и пропорции в передаваемых сведениях: выпячивается один факт или его аспект, затуманивается другой, умалчивается третий. Рассмотрение одного и того же факта с разных сторон обычно сопровождается вроде бы бесстрастным анализом, однако наиболее убедительные и броские аргументы приводятся всегда в пользу своей позиции, наиболее слабые - в поддержку позиции оппонента.

Добродетельный обман тоже не бескорыстен. Расчетом здесь могут служить защита собственной чести, профессиональной этики, политических интересов. Обманывать принято и умолчанием о совершенном гнусном поступке, или как говорят, "кто молчит, тот не решит". Отказываются от дачи свидетельских показаний также из жалости, дабы не убивать в человеке последней надежды.

Взять хотя бы провоцирование Иисуса Христа фарисеями и книжниками, когда они приводят к Нему уличенную в прелюбодеянии женщину и спрашивают Его, какой меры наказания она заслуживает. Любое решение Иисуса Христа им кажется проигрышным, благо тут может быть либо поощрение греха, либо необоснованное всепрощение. От прямого ответа Искупитель искусно уклоняется и говорит: "Кто без греха, пусть первый бросит в неё камень." Тем самым Он всем напоминает об их нечистой совести.

В шахматах и во многих видах азартных игр обман называют "комбинационным стилем" с целью побудить оппонента к действиям, которые лишь кажутся выигрышными. Или как говорят китайцы, "бить по траве, чтобы спугнуть змею". В науке тоже никто не застрахован от коварного использования открытий для достижения славы, обогащения, влияния...

Бывает, человек утверждает что-то несоответствующее действительности не из злого умысла, а просто по незнанию или в силу заблуждения. Блаженные, эти не лгут, они невольно распространяют ложь чужую. Казалось, есть некое золотое правило воздерживаться от злословия до полной проверки сведений, но проверка иногда затягивается и ничего не остается другого, как самим придумывать и верить в это.

И все же, наиболее изощренно вводят в заблуждение, когда верят, будто творят благое дело. Чаще всего это происходит на войне тайной или открытой, позволяющей предаваться всем смертным грехам и порокам на свете, оправдывать которые в мирное время уже несколько сложнее.

А теперь, после несколько затянувшегося вступления, перейдем к практическим рекомендациям.

Для создания о себе приятного впечатления старайтесь выражать свою мысль так, чтобы её прямое значение перемешивалось с фигуральным, иносказательным. Но помните: когда человек начинает подозревать обман, он невольно настораживается и отстраняется. Тут надо тщательно анализировать свои слова и более искусно скрывать подлинные намерения. При этом, не злоупотребляйте цинизмом, чтобы расположить к себе, ибо тонкая или грубая игра по манипулированию людьми им более всего ненавистны.