Жаркая осень в Акадии - Александр Петрович Харников

позволения, я тоже присоединюсь к вам – пристрастился за время службы в Луизиане к сигарам из Сен-Доменга.

Они оба закурили – Андрей к ним не присоединился, – а через несколько минут слуга вернулся с серебряным подносом, на котором стояли кофейник, три пузатых бокала, графин с тёмной жидкостью и две чашки явно дорогого фарфора – скорее всего, севрского. Слуга с поклоном поставил поднос на инкрустированный перламутром столик, налил в чашки кофе, в бокалы коньяк, ещё раз поклонился и ушёл, мягко закрыв за собой дверь.

– Мсье полковник, – наконец-то заговорил губернатор. – Я много о вас наслышан и очень рад с вами познакомиться. Давайте для начала выпьем за здоровье его величества короля Людовика XV!

И пригубил коньяк. Хас и Андрей последовали его примеру. Коньяк оказался отменным. «Куда до него всяким там „Хеннеси“ и „Реми-Мартен“», – подумал Хас. Затем последовал второй тост – за здравие её величества императрицы Елисаветы. После этого Хас вылил половину своего коньяк в кофе – взгляд губернатора стал на мгновение изумлённым, но только на мгновение, и Хас поспешил добавить:

– Ваше превосходительство, у нас это именуется «кофе по-французски». Прошу прощения, если я что-либо сделал не так.

– Надо бы и мне попробовать, – улыбнулся де Риго и сделал то же самое, затем отпил кофе из чашки и сказал: – Весьма недурно, мсье полковник.

– Ваше превосходительство, вы сказали, что много обо мне наслышаны.

– Только хорошего, мсье полковник. Вы и ваши люди представляются в этих рассказах героями рыцарских романов. Например, я слышал, что вы сумели освободить довольно-таки малыми силами и форт Босежур, и форт Гаспаро.

– Так оно и есть, ваше превосходительство, – кивнул Хас. – Босежур мы взяли третьего ноября, Гаспаро четвертого, а тридцатого подполковник Монктон сдался без боя в Кобекиде.

– То есть как это без боя, мсье полковник? – пробормотал де Риго, чья физиономия выражала крайнюю степень обалдения. У Самума сложилось впечатление, что француз думал, что его разыгрывают, и все время ждал фразы «Впрочем, я пошутил».

– Ваше превосходительство, на самом деле он достался нам в результате военной хитрости. Англичане думали, что у меня как минимум полк регулярной армии и несколько артиллерийских дивизионов.

– Но позвольте, где вы взяли полк и дивизионы?

Хас, прихлебывая ароматный кофе по-французски и попыхивая трубкой, устало посмотрел на наместника:

– Нигде, ваше превосходительство.

– В каком смысле нигде?

– В прямом. У меня не было ни полка, ни дивизионов. Был только свой батальон и артиллеристы, которых мы нашли в подвалах Босежура.

– Тогда я решительно ничего не понимаю!

– Все очень просто, ваше превосходительство.

Хас поставил чашечку на небольшой столик и продолжил:

– Наша разведка показала, что штурмом форт, по крайней мере с нашими силами, было не взять. И у меня было слишком мало артиллерии, чтобы штурмовать или осаживать его. Можно было бы брать гарнизон измором – корабли и люди позволяли это сделать. Но мы потеряли бы слишком много драгоценного времени. Поэтому я просто создал у англичан впечатление, что у меня полк и дивизионы.

– Каким же образом?

– Элементарно, Ватсон!

Увидев непонимание в глазах француза, Хас махнул рукой:

– Не обращайте внимания, ваше превосходительство. Это такая русская присказка. Как вы помните, мы высаживались с моря. При этом у меня было около трехсот человек и несколько орудий. Три дня я высаживал этих людей.

– Три дня! Не может быть!

– Одни и те же люди находились в шлюпках, – терпеливо пояснил Хас, – и одни и те же орудия. Когда шлюпки шли от кораблей к берегу, люди сидели и стояли в шлюпках. И орудия были демонстративно видны. А на обратном пути эти же самые люди и орудия лежали на дне шлюпок. Место нашей высадки было выбрано так, что лес почти вплотную прилегал к урезу воды и англичане не могли рассмотреть, что люди никуда не выгружаются. Конечно, какая-то малая часть оставалась на берегу, чтобы обозначать нашу активность. Но основная часть три дня каталась туда-сюда в шлюпках, изображая десант практически двух регулярных полков и нескольких артиллерийских дивизионов. Когда мы разбили сухопутный лагерь и выставили свои батареи, англичанам даже в голову не могло прийти, что это все наши наличные силы. А гонцов их за подкреплением мы перехватили – и демонстративно развесили перед фортом. Так что лимонники знали, что помощи ждать неоткуда. Вот, собственно, и все. Англичане трезво оценили свои силы и, как истинные джентльмены, решили, что их благородные жизни дороже. Тем более что условия капитуляции я им предложил великодушные – содержание под стражей до конца войны, причём офицерам вернут личное оружие после освобождения. Другими словами, без урона для воинской чести.

– Я бы даже сказал, слишком великодушные.

– Возможно. Но мы сохранили жизни наших людей и захватили практически все имущество, вооружение и запасы. И неразрушенный, хоть и недостроенный, форт. Который мы передадим вам в целости и сохранности в рамках нашей сделки.

– Поразительно, – выдал французский наместник.

– Абсолютно с вами согласен, ваше превосходительство, – скромно ответил Хас.

14 декабря 1755 года. За стенами Галифакса

Лейтенант Анри-Пьер Делёз, командующий Первым артиллерийским дивизионом Акадской армии

Я посмотрел на наручные часы, которые мне одолжил один из русских – было ровно десять часов утра. Я поднял руку и заорал:

– Огонь!

Сразу после чего привычно заткнул уши. Через несколько секунд загрохотали все четыре батареи, и смертоносные ядра понеслись к деревянной стене Галифакса. Ещё один залп, затем ещё один – в стене образовался все расширяющийся пролом, а потом участок стены попросту рухнул.

«Неплохо стреляют, – подумал я, – хотя из-за нехватки грамотных артиллеристов все команды сводные – двое моих людей – командир орудия и наводчик, остальные с бору по сосенке – акадцы, а иногда и индейцы. Но не зря мы их обучали практически весь ноябрь, не зря…»

Я вновь поднял руку – прекратить огонь. Шотландский легион и Первая микмакская рота слаженно устремились в город, коноводы привели коней, и первые три батареи пошли за пехотой – и я с ними, – четвертая батарея оставалась здесь, на случай непредвиденного развития событий. Как сказал полковник Аскан, один из их великих полководцев – фамилия у него была вроде Сувор или чем-то в этом роде – любил говорить, что каждый солдат должен знать свой маневр. Так их и учили – и это очень хорошо работало.

Мы три дня подряд репетировали это нападение в Кобекиде, там, где стена была уже повалена, и за столь короткое время все-таки добились неплохих результатов. Судя по тому, что и с другой стороны – там Второй дивизион