История гражданского общества России от Рюрика до наших дней - Михаил Кривоносов

Не менее жестко охарактеризовал «офшорников» и экономист С. Глазьев: «В современной России сложилась компрадорская модель капитализма, когда значительная часть национальной буржуазии и чиновничества использует получаемые в стране доходы для обустройства и накопления капитала за рубежом».[317]

Как последнее китайское предупреждение прозвучало выступление Президента России В. В. Путина, который на форуме Общероссийского народного фронта, посвященном проблемам медицины и здравоохранения посоветовал элите «понять и принять неизбежность полного возвращения к своему народу»:[318] «Что касается чиновников, которые предпочитают лечиться за границей. Это в том же ряду проблема, как и иметь счет за границей. То же самое касается обучения детей – или здесь, или за границей. Особенно это интересно в отношении людей, занимающих высокие должности и посты. Они должны думать над тем, как улучшить систему здравоохранения и здесь лечиться; улучшить систему образования и здесь дать возможность получать дипломы своим детям». «Но речь здесь вовсе не о медицине, – пишет автор статьи. – Элита должна быть со своим народом и работать на общее благо – Путин снова пытается объяснить это тем, кто отказывается понимать серьезность перемен, происходящих в России».

Поэтому, прежде чем формировать общенациональную патриотическую идеологию, необходимо избавиться от идеологии «офшорного компрадорства», пропитавшей «старые элиты» и сформировать новый правящий класс. И, как пишет Л. Бызов, «именно общество и должно определять критерии, по которым формируются элиты». Но: «Общество не сумело построить работающую демократическую систему, когда у него был шанс в начале 90-х… Призывы к смене элит, формированию «элит развития», которые часто слышишь от публицистов-романтиков, таких как Александр Проханов, например, ни к чему не приведут ровно до тех пор, пока в самом обществе не пробудится национальное самосознание.

Только долог и непрям путь в эту сторону.»[319]

Так что же получается: пока не проснется само общество и не примет активное участие в формировании элит, которые, в свою очередь, сформулируют государственную идеологию, надеяться не на что?

Но и общество надо понять. Свой «план» по «великим потрясениям» Россия в ХХ веке выполнила и перевыполнила. «В стране две трети населения не хотят перемен, поскольку еще не забыли «перемены» 90-х годов. И нынешнее состояние общества, в том числе элит, воспринимают как зло, но зло терпимое, привычное, к которому приспособились, в отличие от хаоса и игры без всяких правил…

Разговоры о переменах, ни к чему не ведущие, еще сильнее дискредитируют саму идею перемен».[320]

И это вполне понятно. Россия пережила за последнее столетие такие разрушительные социальные и военные катаклизмы, быть может, породившие новую национальную черту русского характера («лишь бы не было войны!»), во всяком случае, у умудренного жизненным опытом старшего, советского поколения, которое теперь интуитивно, на уровне коллективного бессознательного, ощущает всю опасность еще одной внутренней смуты для существования и даже выживания нашей нации.

А такая опасность существует. С. Кара-Мурза в своем интервью «Литературной газете» говорит о ее причинах и возможности: «За 10 лет вузы выпустили 5–6 млн. «офисной интеллигенции», которая может жить только в экономике Трубы. А за ней тянется и вся молодежь, которая уже не хочет работать на фабриках и в коровниках. Как раз произошел важный сдвиг – на арену вышло новое поколение, первое постсоветское. Оно не испытало травмы 90-х годов и воспитано потребительством, оплаченным нефтедолларами и кредитами. Это новый культурно-исторический тип с неизвестным нам складом рациональности, неизбывными притязаниями и комплексами, почти утративший коммуникации с государством и старшими поколениями (здесь и далее выделено мной – М. К.)

На это поколение власть возлагала надежды, но диалога с ним не получилось – «креативный класс» недоволен и пошел под знамена Навального. Его избиратели в Москве – уже более чем партия, это сетевая организация, соединенная ценностями и интересами, типом образования, каналами информации, поддержкой большинства СМИ и общей краткосрочной целью.

Что будет после ее достижения – они об этом не думают, этому их не учили.

…Власть не решается откровенно объясняться с большинством, так как принципиальных расхождений с конкурентами у нее нет. Кроме того, для сдвига к большинству надо обновлять политическую конструкцию, но не видно ни ее проекта, ни строительства. Интеллектуальный и кадровый резерв власти скуден – та элита, которую власть вырастила за 25 лет реформ, свои функции выполнить не может, она не субъект конструктивной политики.

…Хаос, который породит столкновение двух фракций «реформаторов», может погрузить нас в такой кризис, что 90-е годы станем вспоминать как цветочки. Это будет что-то вроде керенщины после монархии – только без того поколения, которое могло совершить Октябрьскую революцию».[321]

Таким образом, мы видим существование «изнанки» элит – активного социального слоя, т. н. «креативного класса», который во всем идентичен прозападным властным элитам за исключение одного: он лишен власти. Но неудовлетворенные (и далеко не всегда обоснованные) амбиции и антироссийские силы, использующие «креаклов» в своих целях, толкают их на конфронтацию со «старыми» элитами, а по факту – с государством и народом.

Мы имеем следующие внутренние факторы современной российской политики: патриотическое меньшинство и компрадорское большинство среди властных элит, и патриотическое большинство и «креативное» меньшинство, на которые разделилось общество. Такая ситуация делает неустойчивой социально-политическую систему Российского государства, создает опасность очередного социального катаклизма, который может, в условиях мирового (не только экономического, но и системного, цивилизационного) кризиса окончиться для России падением в небытие. Вывод только один: революционный путь развития, на который толкают нашу страну амбициозные «креаклы» и компрадоры во власти, выгоден врагам России и смертельно опасен для нее.

«Значит, остается путь эволюции – медленного усложнения нашей социально-профессиональной структуры и ее самоорганизация»[322] (выделено мной – М. К.).

«Важнейшее значение тут имеет курс на торжество народности и самоуправление во всех основных сферах нашей жизни при довольно продолжительном просвещенном управлении верховной власти», – пишет доктор исторических наук профессор В. Н. Шульгин.[323]

Но может ли «восторжествовать» народность и самоуправление при том активном противодействии этому «торжеству», которое оказывают на всех уровнях власти чиновники – ставленники той компрадорской элиты, интересы которой целиком и полностью связаны с Западом? Надо ли объяснять аксиому, гласящую, что всякая властная вершина опирается на экономическое основание пирамиды власти? И наоборот: всякая экономическая системы строит свою властную пирамиду.

Кому не понятно, для чего российские «владельцы заводов, газет, пароходов», связанные родовой пуповиной с Западом, проводят во власть идентичных ставленников.

И разве не следует отсюда вывод, что сменить политическую компрадорскую элиту можно лишь в том случае, если произойдут фундаментальные изменения в экономической системе? Причем, речь не идет о социальной революции или даже о стандартной национализации тех или иных отраслей экономики (хотя ограниченная национализация, кстати, практикуется во многих «рыночных» экономиках мира). Речь даже не о смене собственника, а о смене приоритетов, смене менталитета предпринимателя. Примерную схему такой «смены вех» дает С. Глазьев. «Продолжающийся до сих пор колоссальный вывоз капитала, достигший в прошлом году [2012] сотни миллиардов долларов – пишет он, – обескровливает российскую экономику и блокирует возможности ее развития… Дальше такое продолжаться не может. Либо вывоз капитала сменится накоплением его внутри страны, что даст основание для модернизации и развития экономики, либо Россию ждет необратимая колонизация с закреплением на сырьевой периферии мирового хозяйства».[324]

Украинские события, возвращение Крыма и патриотический энтузиазм народа в купе с противостоянием Западу отодвинули указанную Глазьевым перспективу на некоторое время. Но разве изменились условия, ее породившие? Бегство капиталов лишь растет, компрадорская элита по-прежнему правит бал в российской политике, экономике, социалке, создавая условия – быть может, сознательно – для разрастания и углубления кризиса. Загнанный внутрь, под лакированную поверхность, он лишь копит силы, чтобы взорвать жизнь страны в самый неожиданный момент.