Безмолвное дитя - Сара Дензил

о себе знать, но постаралась максимально аккуратно вывести машину задним ходом на дорогу и дала себе установку не позволять адреналину взять верх, как в тот день, когда была на приёме у терапевта. Нет-нет, сейчас мне нужна холодная голова.

До Уэтерингтона было рукой подать. Под холмами расстилался идиллический пейзаж Бишоптауна: лоскутное одеяло зелёных полей и лесов, усеянное маленькими домиками, пабами и магазинчиками. Кто бы мог подумать, что в этом прекрасном месте живёт чудовище? Самым ужасным во всей этой печальной истории было то, что никто ничего не подозревал — ровно до того дня, когда Эйден, спотыкаясь, вышел из леса. Он явил нам последствия насилия, свершённого над ним, но подробности случившегося держал в голове за семью печатями.

И раз уж Эйден не хочет рассказывать о том, что с ним произошло, то, возможно, об этом поведает кто-то другой.

Петляя по извилистой подъездной дорожке, я подъехала к величественного вида дому. Чтобы всё получилось, мне нужно было попасть в ту часть грандиозного здания, что занимали жилые помещения. Я понятия не имела, находятся ли в данный момент герцог с герцогиней в особняке или отбыли в свою частную резиденцию в Хайленде или в летний домик в Девоне — инспектор Стивенсон не вдавался в подробности условий освобождения герцога под залог.

Поставив машину на ручник, я на мгновение замешкалась. Что я делаю?! А если меня арестуют?! Набираясь смелости, я почесала место между большим и указательным пальцами, покрытое болезненной красной сыпью, и открыла дверь. Тут дело не только в Эйдене, это нужно и мне самой. Нужно поговорить хоть с кем-то, у кого могут быть ответы.

Прежде чем выйти из машины, я стянула с себя тёплый кардиган, и так уже вся вспотела — даже несмотря на ветер, дополнительного утепления не нужно было. По гравию дорожки, ведшей к чёрному ходу, идти было трудно, особенно в моём положении, с дополнительным весом на животе, и я еле держалась на ногах, неровным шагом продвигаясь к двери. За весь путь меня никто не окликнул и не приказал убираться с частной территории, я благополучно добралась до цели и постучала по старинной дубовой двери. Три раза.

Я представляла себе Уэтерингтон-Хаус чем-то вроде аббатства Даунтон, с дворецким, в любую секунду готовым открыть дверь, но на деле всё было совсем иначе. Дверь открыла невысокая ссутулившаяся женщина с седеющими, но аккуратно уложенными волосами. Она оглядела меня с головы до ног, несомненно, отметив удивлённое выражение у меня на лице, и сжала губы в жёсткую тонкую линию.

— Вы знаете, кто я? — выпалила я. В моих устах эти слова звучали странно, особенно учитывая, кто стоял передо мной, но мне хотелось, чтобы она знала. Мне хотелось, чтобы она знала, на кого сейчас смотрит.

— Знаю, — ответила она. — Вам лучше зайти.

32

Следуя за её кашемировым кардиганом приятного кремового цвета, я вдруг осознала, что представления не имею, как обращаться к этой женщине. Герцогиня? Или миссис Грэм-Леннокс? А может, просто по имени — Мейв?

— Его здесь нет, — сказала она. — Если вы хотели знать.

Я как раз думала об этом. Едва переступив порог, я задалась вопросом, дышу ли я сейчас одним воздухом с человеком, похитившим моего сына — то есть если это он его похитил.

— Я попросила его уехать, — сказала она, проходя через изысканно украшенный раствор двери в небольшую, но милую гостиную со старинными комодами и картинами скаковых лошадей на стенах. — После всего того, что полиция нашла у него на компьютере, я не смогла бы выдержать его присутствия в этом доме. Более пятидесяти лет я делила с этим человеком постель, но отныне этому не бывать. Не хотите ли чаю?

— Нет, спасибо, — сказала я. Чем дольше я находилась в этом доме, тем больше чувствовала себя девушкой-подростком, «на слабо» пробравшейся со своим парнем на территорию чужого имения. Я вцепилась в свою сумку и как ребёнок в дорогом магазине смотрела во все глаза на прекрасную антикварную мебель. Меньше всего мне хотелось что-нибудь здесь пролить.

— Устраивайтесь поудобнее, — предложила она, указывая на диван с цветочным рисунком и ножками из красного дерева.

— Спасибо, что пригласили меня в дом. Неожиданно.

Она коротко рассмеялась, устраиваясь в красном бархатном кресле напротив дивана.

— Понимаю. — Макияж на ней был идеальным: розовая помада и немного румян на покрытых морщинками щеках. Она сидела, скрестив ноги, в позе женщины, у которой всё под контролем. — Я хотела встретиться с вами. Я хотела встретиться с вами ровно с того момента, как арестовали моего мужа. Понимаете, я чувствую себя в какой-то степени ответственной. Хоть я и понятия не имею о том, как долго у моего мужа это… эта мания, подозрения зародились уже давно, но я предпочитала их игнорировать. — Она сделала неопределённый жест рукой, словно отмахиваясь от чего-то. — Уверенности у меня никогда не было, и я не знала, в чём именно проблема, но я всегда подозревала, что у мужа есть свои скелеты в шкафу. Вам может показаться это сущим пустяком по сравнению со своими испытаниями, но вы не представляете, какому давлению я подвергалась на протяжении всего брака в плане следования определённым стандартам. Развод с самого начала не был вариантом, так что даже когда я поняла, что вышла замуж за ничтожество, назад пути уже не было.

— Но если вы думали, что он чудовище…

— А что такое чудовище? — спросила она. — Вурдалак из кошмаров, таящийся за дверью спальни? Или ужасный зверь с острыми клыками? Нет, таких монстров в природе не существует. Чудовища — это обычные мужчины и женщины, но они обладают способностью скрывать своё истинное лицо. Нет, я не думала, что вышла замуж за чудовище, я стала подозревать, что вышла за гомосексуалиста. Я не замечала, чтобы Джеймс заглядывался на детей в этом смысле, просто понимала, что я его не особенно интересовала. Мы решили вопрос с продолжением рода, но этим всё и ограничилось.

— А ваши дети?

Она нервно поёжилась и сняла очки, словно тянула время.

— У меня с ними был разговор на эту тему. Никто не смог вспомнить ничего… предосудительного. — Она прикрыла глаза, и я