Василий Мудрый - Николай Иванович Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Делали мы еще попытки потеснее связаться с Линьковым (самолюбие — самолюбием, а взрывчатка-то, ох, как нужна была!).
Но группа во главе с Томилом, посланная к Линькову, вернулась ни с чем. Кроме того, Линьков хотел забрать группу в свое распоряжение. Но бойцы отказались остаться.
Конечно, я понимал, что у отряда Линькова свои задачи, он подчиняется непосредственно Москве, РУ ГШ РККА. Но зачем переманивать людей? Если надо — попроси у командования отряда. Мы бы пошли навстречу. Словом, неприятный осадок остался на душе от встречи с Линьковым и от таких его действий.
И все-таки надежды я не терял. Должен же он понять, что общее дело делаем.
Пошли на вторую встречу с Линьковым. Был я вместе с комиссаром — Никитой Ивановичем Бондаровцем. Но на встречу пришел не Линьков, а незнакомый нам энергичный молодой человек с умным лицом, спокойным, доброжелательным взглядом.
— Капитан Черный Иван Николаевич, — отрекомендовался он, крепко пожимая мне руку. — Наслышан о делах вашего отряда и очень ряд с вами познакомиться.
Мне не терпелось узнать, что же это за капитан и откуда он. И, словно угадав мое нетерпение, Черный объяснил:
— Я пришел вместо Линькова. Он заболел. Сам я несколько дней назад свалился в здешние края с неба.
И это «свалился с неба», и голос, и простая манера держаться — сразу подкупали. Я вытащил кисет, трубку, предложил:
— Покурим, капитан?
— Погодите, Василий Захарович! — живо сказал Черный и потянулся к вещевому мешку. — Могу угостить московскими папиросами.
И начал он вынимать и класть нам с Никитой Ивановичем на колени шоколад, копченную колбасу, пачки «Казбека». Щедро, по-русски. Верите, но от вида всех этих неожиданных подарков, напомнивших о мирной жизни, меня даже слеза прошибла.
— Да хватит, хватит, Иван Николаевич, — взволнованно сказал Бондаровец.
— Давно из Москвы?.. — стараясь подавить волнение, почти шепотом спросил я.
— Недавно.
—- Как там в Москве?
— Живет, живет Москва, Василий Захарович! — широко улыбнулся Черный. Я переглянулся с Бондаровцом, распечатал пачку «Казбека», понюхал и закрыл.
— Да вы курите, Василий Захарович! — И снова лицо Черного осветила улыбка.
— Э, нет брат. Принесу в отряд — каждому дам по папиросе. Вместе с хлопцами московский дымок понюхаем. Этот «Казбек» лучше всяких там политбесед подействует! Ну, обрадовал ты нас, капитан! — незаметно для себя, переходя на «ты», — сказал я. — Спасибо от всей души, спасибо!
— Да меня-то за что благодарить? — смутился Черный. — Это вам из Москвы прислали… Кстати, Василий Захарович, я пришел от Линькова, чтобы узнать…
— Да, погоди, — перебил я, — о делах после. О Москве расскажи.
Черный подробно рассказал о Москве. Ведь нас интересовало буквально все. И как выглядит город, и как живут москвичи, и новые назначения в армии, и настроение людей в советском тылу. И каждый его ответ был немногословен, но удивительно точен и ясен.
— Разведчик? — спросил я, чувствуя, что мы уже порядком замучили капитана вопросами.
Он кивнул. И тогда я взял, как говорится, быка за рога:
— Вот что, капитан. Не знаю, кто тебя послал, но давай говорить начистоту. Задача сейчас у всех одна — развертывать партизанское движение. Так я говорю?
— Так, — согласился Черный.
— А можно ли его развернуть без тесного взаимодействия отрядов?
— Полагаю, нельзя, — ответил Черный.
— Приятно слышать! — обрадованно сказал Бондаровец, толкая меня под локоть.
А я пояснил:
— Понимаешь, часто мы, партизаны, еще не можем общий язык найти. Вот взять хотя бы нас с Линьковым. У него есть связь с Москвой, а у нас нет. Ему взрывчатку сбрасывают, а нам нет. Ему оружие дают, а нам не дают! И он ничем с нами не делится. Скажи честно: с тобой взрывчатку сбросили?
— Сбросили, — смущенно ответил Черный.
— Так, неужели не поможете?
— Думаю, поможем.
— Вот это разговор! — И Никита Иванович Бондаровец хлопнул капитана по плечу. — Наш хлопец!
Не знаю, как докладывал Линькову Иван Николаевич Черный о нашем разговоре, но через несколько дней мы получили от Линькова некоторое количество взрывчатки и боеприпасов.
А вскоре Линьков был отозван на Большую Землю, и отряд возглавил Черный, о котором я всегда вспоминаю с чувством искренней благодарности, глубокого уважения. Лишь после войны я узнал, что это был его псевдоним, а на самом деле это был Герой Советского Союза Иван Николаевич Банов…»
К ВОПРОСУ О ПАРТИЗАНСКОЙ ТАКТИКЕ
Василия Захаровича Коржа связывала крепкая боевая дружба с прославленным украинским партизанским командиром Сидором Артемьевичем Ковпаком. Он неоднократно взаимодействовал с ним в тылу врага, на базе его соединения ковпаковцы отдыхали, перегруппировывали свои силы. В беседах они обычно касались вопросов борьбы с нацистскими оккупантами, наращивания своих ударов по их формированиям.
Из записок В.З. Коржа: «В конце 1942 года в район нашего партизанского края прибыло соединение С.А. Ковпака. Сидор Артемьевич и его комиссар Руднев сразу же сообщили мне, что хотели бы встретиться. Я ответил, что буду рад встрече и жду их.
В начале января 1943 года ковпаковцы форсировали Припять, вышли к Червонному озеру и расположились в деревнях вблизи него. Штаб С.А. Ковпака остановился в селе Ляховичи. Получил я от них тогда письмо такого содержания:
«Командиру Пинских партизанских отрядов тов. «Комарову»
Привет Вам и всем Вашим бойцам от имени бойцов и командиров Украинских партизанских отрядов!
На днях наши представители были у Вас, но мы, не дождавшись своих представителей обратно, явились к Вам в гости сами.
Сейчас мы находимся в д. Юревичи, Сукачи, Боровое со всей своей частью. Есть большое желание встретиться и поговорить с Вами для выработки общего плана действий.
Связываемся с тов. Батя и отрядами тов. Капуста для того, чтобы собраться в одном месте и выработать общий план действий.
Считаем целесообразным собраться в комендатуре тов. Батя в деревне Заложичи 5 января 1943 года в 12.00, куда мы прибудем для встречи.
О Вашем согласии поставьте нас в известность.
С ком. приветом!
Командир в/ч 00105 Герой Советского Союза (Ковпак)
Комиссар в/ч 00105 полковой комиссар (Руднев)
2 января 1943 года».
Туда я и поспешил. Встреча была очень задушевная. Мы крепко обнялись, расцеловались. Руднев сиял весь, потирал руки от удовольствия. Начальник разведки соединения Вершигора поглаживал мягкую окладистую бороду, трогал меня за плечи, говорил:
—
