Невероятное влечение - Бренда Джойс

— Там молодой Рандольф де Уоренн. Он уже был здесь на прошлой неделе, насколько я помню. Он часто приезжает к вам с визитами? — спросил Денни, нахмурившись.

Александра задрожала, когда Рандольф, чьи щеки горели от обжигающего холода, зашагал по дороге к дому.

— Нет, он бывает у нас нечасто.

Сквайр не двинулся с места, хотя до этого собирался уезжать, и Александра вдруг осознала, почему он по прежнему остается с ней. Денни явно ревновал, и тревога вновь охватила ее душу.

— Должно быть, он проявляет интерес к одной из моих сестер, — поспешила предположить она.

— Должно быть… Или, возможно, проявляет интерес к самой красивой и очаровательной из вас троих.

Прежде чем Александра успела объяснить Денни, что Рандольф не ухаживает за ней, на крыльце возник сам молодой де Уоренн. Он кивнул сквайру, не сводя глаз с Александры.

— Добрый день, мисс Болтон.

Смятение охватило ее душу. От Денни следовало отделаться перед тем, как правда выползет наружу. Но сквайр явно намеревался остаться, потому что завел вялую беседу:

— Дорога из Херрингтон Холл наверняка была ужасно долгой.

Рандольф посмотрел на Денни сверху вниз, и в его взгляде мелькнула надменность.

— Я прибыл по поручению его светлости, герцога Клервудского, и дорога заняла у меня менее двух часов. — Рандольф обернулся к Александре, ясно давая понять сквайру, что пора и честь знать. — Я хотел бы переговорить с вами наедине, мисс Болтон, если вы не возражаете.

— Сквайр как раз собирался уезжать. — Александра сумела улыбнуться впервые с момента отъезда из Клервуда прошлым вечером.

Денни явно намеревался возразить, он беспокойно переводил взгляд с хозяйки дома на посланца герцога, к приезду которого явно отнесся с большим недоверием. Немного поколебавшись, сквайр наконец то поклонился и направился к своей карете, пообещав на прощание вернуться завтра.

Александра вымучила из себя еще одну улыбку и пригласила Рандольфа в дом, не смея и надеяться на то, что Клервуд одумался. Тем не менее ее сердце неистово забилось, готовое вот вот вырваться из груди.

Рандольф вынул из кармана пиджака запечатанный конверт и протянул ей.

— Что это? — с недоумением спросила Александра. Пульс громко отдавался в ушах. Если герцог просил прощения, она, разумеется, не должна была уступать. Но ей очень хотелось получить объяснение тому, почему Стивен пришел к таким ужасным выводам на ее счет.

— Я не знаю, что находится в этом конверте. Но мне было дано указание: если вы не примете чек, его светлость откроет на ваше имя счет и сам положит на него деньги.

От глубокого потрясения у Александры подогнулись колени. Явно встревоженный этой реакцией, Рандольф помог ей устоять на ногах. Она вскрыла конверт — и увидела внутри чек, на сей раз выписанный на одну тысячу фунтов — сумму, на которую они с герцогом и договорились. Записки в конверте не было.

У Александры перехватило горло, она резко, прерывисто задышала.

— С вами все в порядке?

Она медленно подняла глаза, из последних сил стараясь казаться невозмутимой.

— Со мной все прекрасно, — солгала Александра. Она знала, что отныне в ее жизни никогда и ничего не будет прекрасно.

Он был твердо настроен завершить работу над своими архитектурными проектами и чертежами. Ничто и никто не могли бы его остановить. Фактически он не ложился спать всю ночь, переделывая чертежи три раза.

— Ты сам на себя не похож, — раздался голос Алексея де Уоренна.

Вздрогнув от неожиданности, Стивен поднял глаза на кузена, а Гильермо нахмурился:

— Мистер де Уоренн прибыл с визитом, сэр, и, как обычно, отказался ждать момента, когда вам удобно будет его принять.

Алексей прошел в кабинет, улыбаясь, но взгляд его синих глаз был серьезным.

— Что с тобой? — напрямик спросил он.

— Ты не мог бы принести кофе, Гильермо? — произнес Стивен и поднялся, игнорируя вопрос кузена. Только сейчас он заметил, что еще не переоделся со вчерашнего дня, и теперь одежда была такой помятой, что расправлять засученные рукава рубашки было уже бессмысленно.

У Стивена было столько дел, и все таки он никак не мог выкинуть эту лживую стерву из головы. Перед глазами так и стояли ее слезы — которые, разумеется, были чистой воды фальшью, искусной игрой. И что было еще хуже, всякий раз, когда Стивен поднимал взгляд от своего стола, он видел стоявшего неподалеку Тома, насмехавшегося над его яростью и негодованием по поводу низкого предательства.

Гильермо удалился выполнять распоряжение хозяина, а Алексей подошел к столу и склонился над чертежами. Потом перевел взгляд на Стивена:

— С тобой все хорошо? Ты что, кутил всю ночь?

Но он не слышал кузена, не в силах отделаться от мыслей о мисс Болтон. Она солгала, она оказалась исключительно умной, а он поддался на умелую игру, представ законченным болваном.

Призрак отца все еще стоял рядом, усмехаясь. Спокойно, ясно как день, Том сказал:

— Ты — Клервуд. Она — ничто. Она ничего не значит. Твой долг — вот что имеет значение.

Внутри все болезненно сжалось, и это напряжение, сковавшее тело, теперь казалось невыносимым. И если бы старик на самом деле был жив, если бы действительно говорил все это, он был бы абсолютно прав. Стивен не женился бы на ней, никогда и ни за что, он бы не уступил, не дал своим врагам шанса насладиться его поражением.

— Я работал над этими чертежами всю ночь, — наконец ответил он.

— Как это скучно! Тогда почему ты явно не в своей тарелке, что случилось?

Стивен скрестил руки на груди и выразительно посмотрел на него:

— Меня обвели вокруг пальца, Алекси.

Тот изумленно заглянул герцогу в глаза и медленно расплылся в улыбке:

— Ух ты! Мне не терпится услышать подробности!

— Это не смешно.

— Позволь мне самому судить об этом.

Образ коварной обманщицы снова заполнил его сознание, теперь Стивен отчетливо видел ее — не в сладких муках страсти, а в тот момент, когда она была готова горько разрыдаться, словно он оскорбил, уничтожил, унизил ее. Назойливое изображение так и стояло перед глазами, и, выругавшись сквозь зубы, Стивен решил, что сейчас вполне подходящее время для крепких напитков. Он знал, что не причинил ей боль. У таких виртуозных игроков, как Александра Болтон, просто нет сердца.

Клервуд все еще не мог поверить в то, что произошло. Он желал ее так, как никогда прежде не хотел ни одну женщину, его страсть вышла из под контроля — он и не подозревал о том, что чувственное наслаждение такой силы вообще возможно. И осознание этого лишь усиливало его ярость.