Обыденный Дозор. Лучшая фантастика 2015 (сборник) - Сергей Лукьяненко

Радий-кобальт-радоновые бомбы. «Изделие РКР».

Двести сорок «Изделий», равномерно расположенных над материками и океанами планеты.

Радиоактивная пыль осядет через три года.

Через пятнадцать лет на поверхность можно будет выйти в экзоскафе; через пятьдесят – в легком скафандре.

Через семьдесят воздух станет пригоден для дыхания через респиратор.

Семьдесят лет. Вполне вероятно, кто-то из уходящих сейчас в бункер сумеет дожить. Отбирали лучших: самых здоровых, самых умных, самых дисциплинированных. Образованных, трудолюбивых, обязательно семейных.

Конечно, в число избранных включили и меня.

Конечно, я не собирался доживать в бункере, зная, что все вокруг знают, что я знал. Пусть Тоха с Алёной растут в вере, что их отец был героем. А Варя… она справится. Все счастливые семьи счастливы одинаково: жена растит детей – муж взрывает планету.

Впрочем, в группу обслуживания «Изделий» я как раз не вошел. Моя задача – обеспечение ложных целей. Фальшивое убежище на северном берегу Байкала, настоящее – на южном. Или под берегом, этого мне знать не обязательно. Главное, чтобы гибель ложного бункера послужила «дымовой завесой» для бункера настоящего.

Популяция homo sapiens sapiens должна сохраниться. Пусть в виде жалких нескольких миллионов, рассеянных по самым глухим местам планеты. Пусть ценой жизни всех остальных, миллиардов. Пусть начинать возрождение придется в радиоактивной пустыне, «с топора да головешки».

Главное, что эксперты однозначно утверждали: следующий «флот-есть-плацдарм» доберется до Земли не раньше, чем через двести лет. А за двести лет можно успеть многое, очень многое. Восстановить популяцию – пусть за счет клонов, клоны тоже люди, – хотя бы до четверти миллиарда. Дезактивировать как можно больше территории. Вернуть в строй законсервированные и надежно укрытые заводы и фабрики. Отстроить базы на Луне, Марсе и в поясе Квон. Доработать ионные ДВТ: следующий флот мы должны встретить совсем иначе.

Выжить, восстановить силы, нанести ответный удар.

Решающего технологического преимущества ранты над нами не имеют. А человечество способно на подлинные чудеса – когда не растрачивает себя на бесполезную мишуру.

Но чтобы сделать это возможным, необходимо убедиться, что колонисты рантов не сумеют зацепиться за нашу планету…

Остатки нашей орбитальной группировки были сметены за два дня. Когда ранты убедились, что их единственный ударный корабль полностью контролирует околоземное пространство, они приступили к методичной стерилизации планеты. Как и ожидалось: мазерными ударами.

Одновременно с лунной орбиты подтягивался грузовик. Медленно, осторожно, опасаясь быть разорванным гравитацией.

Всех в Бункере-1 очень интересовало, как же ранты справятся с задачей входа в атмосферу. Но грузовик остался на высокой орбите. А боевой корабль нанес удар по одному из мест расположения «Изделий». Очевидно, они засекли энергетику бомбовой установки.

Дальнейшее промедление становилось бессмысленным.

– Ну что… – сказал маршал Балабанов, бездумно шкрябая правой рукой по карману. От астмы его вылечили поздно, и привычка в моменты волнения искать баллончик так и осталась навсегда. – Ну что… вот и все.

Я маршала плохо знал. Но по лицам остальных офицеров понимал, что и они старика таким подавленным видели не часто.

– Двенадцать минут до завершения эволюций, – негромко подсказал кто-то из наблюдателей.

Как они читают свои схемы… ползают какие-то гусенички по сенсу, мешанина и бардак. Двенадцать минут, двести сорок РКР, перемножаем… стоп, не двести сорок: им достаточно зачистить только часть «Изделий»… стоп, бомбы расставлены с запасом, чтоб перекрывать зоны заражения… стоп…

– Товарищ маршал военно-космических сил, – услышал я собственный голос, – разрешите, я нажму?

Балабанов на меня даже не посмотрел.

– «Нажму»… Не сидится тебе ровно, капитан?

– Все решено ведь, товарищ маршал, – сказал я с привычным гражданским упрямством. – Раньше сядем…

– «Нажму!..» – повторил Балабанов с каким-то, по-моему, даже облегчением: я дал ему повод выпустить хоть часть напряжения. – Сенсов насмотрелся? Нет здесь «красных кнопок». Вон, видишь…

– Одиннадцать минут до завершения эволюций, – донеслось от пульта.

– Никифоров! – сказал маршал, хватаясь за грудину. – Питание на стол!

– Есть питание на стол!

Балабанов скрюченными пальцами дернул ворот кителя. За тускло блеснувшую двойную цепочку вытянул пластину ключа. Подкинул на ладони, поднес к глазам, долго смотрел на маркировку.

– Десять минут!

Маршал наконец поднял взгляд и на меня.

– «Нажму», – сказал он, кривя бледные губы. – Вот и все…

Конечно, я знал, что РКР особых сейсмических эффектов не дают. Их смысл не в физическом разрушении, а в уничтожении экосферы. И все же деликатность, почти незаметность пришедшего апокалипсиса меня просто потрясла.

«Изделия» последовательно подрывались в течение полутора суток, по четко рассчитанному графику. Мы фиксировали сейсмоудары, но слабые. Зато, думаю, рантам с орбиты открылось удивительное зрелище: самоубийство целой планеты.

А мы сидели в Бункере-1, под землей, ожидали восстановления связи с Объектом-О и притворялись, будто анализируем записываемые данные о состоянии дел на поверхности.

Хотя нет, вру: не притворялись. Не тот народ подобрался. Никто не пил, не предавался разврату – впрочем, развратничать в чисто мужском коллективе было бы затруднительно, – и даже не впадал в грех уныния. Настоящие советские люди подобрались: тоску глушили работой.

Я тоже старался; получалось так себе. И работы для ксенолингвиста сейчас было маловато, и вообще – я же гнилая интеллигенция, мне положено впадать в мерехлюндию.

По-моему, здешние вояки не очень-то и поняли, насколько окончательную точку мы поставили в истории человечества. Запятую? Ну, пусть запятую. Подобные запятые от точек семантически не особо отличишь.

Я свое черное дело делал ради Вари и детей. А остальные… наверное, тоже. В каком-то смысле. Все знали, что у командования припрятаны еще козыри – возможно, баллистическая ракета для удара по Вратам? Ну-ну, только я в отличие от вояк не слишком задумывался о драке после драки. Наш бункер все равно скоро сожгут с орбиты.

Ранты наверняка сейчас в бешенстве – как же, упустили такой приз. Вот эта мысль служила источником неподдельной радости всех на командном пункте.

А затем, когда ионизирующие эффекты ослабли и мы снова начали слушать эфир, выяснилось вот что.

Во-первых, Объекта-0 больше не существовало: лодка Генерального затонула, успев выбросить сигнальный буй. Наш бункер стал главным командным центром на планете.

Во-вторых, ранты вели передачу. Прямым текстом. На наших частотах…

– «Чужой-есть-я-суть-рант-утверждение».

– «Тепло приветствуем», – перевел я. – Приветствуют. Тепло.

– Кого? – спросил Балабанов.

– Нас, – хрипло сказал я, – нас они приветствуют. Тепло.

– Насколько тепло?

– Называют братьями.

Кто-то из молодых офицеров, что собрались сейчас в пультовой, присвистнул.

– Дальше, – потребовал маршал.

Я сморгнул паузу и продолжил перевод:

«Братья земляне! Спасибо, спасибо, спасибо!

Теперь мы видим, что столкновения первого периода были не войной, но ошибкой. Теперь мы видим, сколь разумны, самоотверженны и чисты помыслами земляне.

Мы знаем, что ваш биологический вид не способен жить в условиях повышенной радиации. Вы знаете, что наш вид не способен жить без радиации.

Мы собирались истратить свои запасы радиоактивных материалов на преобразование среды планеты Земля в комфортное для нас состояние. Но теперь вы сами выполнили такое преобразование. Теперь первые наши добровольцы, прошедшие Вратами, останутся живы и смогут приступить к колонизации вашего мира немедленно. Вторая волна придет в уже пригодный для жизни мир.

Братья земляне! Спасибо, спасибо, спасибо!

Мы ждали наказания за утраченный в бою корабль. Теперь нас ждет награда за полученную в дар планету.

Спасибо за благородное коллективное самоубийство. Спасибо за то, что добровольно освободили свою планету для высшей расы.

В знак благодарности мы не станем уничтожать ваши подземные убежища и позволим укрывшимся в них особям умереть естественной смертью.

До сих пор наша космическая экспансия не сталкивалась со столь благородной и разумной расой, как вы.

Братья земляне! Спасибо, спасибо, спасибо!

Спасибо и прощайте…»

– Перевод точен? – спросил Балабанов.

– Семантически. Смысл передан верно, а отдельные термины…

– Еще что-нибудь?

– То же самое, товарищ маршал, по кругу.

– И больше ничего?