Ночь длиною в жизнь - Тана Френч

Сильные, гибкие пальцы Рози переплелись с моими, она шевельнула губами и сказала только:

— Ох!

Это прозвучало словно милый, беспомощный, чуть слышный смех.

— Иди уже, — сказал я.

— Ну ладно. Значит, все хорошо, да?

— Хорошо?

— Ага. Я тоже тебя люблю. Значит, мы что-нибудь придумаем. Правда?

Я не мог произнести ни слова и не знал, что делать, — только с силой прижал Рози к себе. Старик, выгуливающий собаку, с трудом обошел нас и пробормотал что-то про возмутительные безобразия, но я не мог шевельнуться, даже если бы захотел. Рози с силой уткнулась лицом в мою шею; ее ресницы щекотали мне кожу, а потом шее стало мокро.

— Мы придумаем, — сказал я в теплые волосы Рози; я точно знал, что говорю правду — ведь мы вытащили козырную карту, джокера, который побивает все остальное. — Мы что-нибудь придумаем.

Мы отправились домой, нагулявшись и наговорившись вдосталь, начинать тщательный, сложный процесс убеждения Фейтфул-плейс в том, что между нами все кончено. Той же ночью, наплевав на уговор мудро выждать какое-то время, мы встретились в номере шестнадцатом. На время нам было наплевать. Мы лежали, обнявшись, на скрипучих половицах, и Рози завернула нас — грудь к груди — в мягкое синее одеяло, которое всегда носила с собой; и той ночью она не говорила мне «остановись».

Память о том вечере не давала мне даже предположить, что Рози может умереть. Ее пылкая ярость, наверняка заметная на всю Вселенную, как вспышка сверхновой, могла залить ярким светом все рождественские елки. И после такого уйти в никуда, исчезнуть насовсем представлялось немыслимым.

Дэнни Спичечник спалит велосипедный магазин и аккуратно устроит так, что все улики недвусмысленно укажут на Шая, стоит мне только вежливо попросить. С другой стороны, есть ребята, рядом с которыми Дэнни — слабак; они прекрасно справятся с задачей, гарантируя именно тот уровень болевых ощущений, который я закажу, — и ни кусочка Шая больше никто не увидит.

Проблема состояла в том, что меня не устраивали ни Дэнни Спичечник, ни зубодробительная бригада, ни кто-то еще. Снайпер пусть себе забавляется: хочет он представить Кевина главным злодеем — на здоровье. Оливия права, никакие слова Кевину уже не повредят; правосудие откатилось в самый конец моего списка рождественских пожеланий. Все, что мне нужно, — Шай. Глядя через Лиффи, я видел Шая в его окне, где-то в путанице огней, — он курил, глядел через реку и ждал, что я приду за ним. Никогда, ни одной девушки — даже Рози — я не жаждал так, как жаждал его.

Днем в пятницу я отправил сообщение Стивену: «В то же время, на том же месте». Шел дождь, слякотный, пронизывающий насквозь и холодящий до костей; усталые посетители «Космо» пересчитывали сумки с подарками и верили, что, просидев подольше, смогут согреться. Сегодня я заказал только кофе, понимая, что много времени не потребуется.

Стивен недоумевал, что мы тут делаем, но вежливость не позволяла ему задавать вопросы.

— Записи телефонных разговоров Кевина еще не получены, — сказал он.

— Да я и не ждал. Когда завершается расследование?

— Скорее всего во вторник. Детектив Кеннеди говорит… то есть он полагает, что у нас достаточно улик, чтобы оформить дело. Теперь мы только приводим в порядок бумаги.

— Похоже, ты слышал о милой Имельде Тирни, — заметил я.

— Ага. Слышал.

— Детектив Кеннеди считает, что ее рассказ — последняя деталь головоломки, самая главная, и теперь можно все заворачивать в подарочную упаковку, обвязывать ленточками и отправлять прокурору. Я прав?

— Ну, примерно так.

— А ты что думаешь?

Стивен почесал макушку, оставив торчащие хохолки.

— Исходя из того, что говорит детектив Кеннеди, по-моему, Имельда Тирни имеет на вас большой зуб.

— Да уж, сейчас я не вхожу в число ее любимчиков.

— Вы с ней знакомы с детства. Как по-вашему, она может выдумать подобное, если ее разозлить?

— В одно мгновение. Считай меня предвзятым.

— Пусть даже так, все равно остается прежняя проблема с отпечатками пальцев, — задумчиво произнес Стивен. — Пока Имельда Тирни не объяснит, почему кто-то протер записку, отпечатки перевешивают ее рассказ — с моей точки зрения. Люди лгут; улики — нет.

Мальчик стоил десяти Снайперов и одного меня в придачу.

— Мне нравится твой подход, детектив. К сожалению, с уверенностью могу сказать, что Снайпер Кеннеди не начнет так думать в обозримом будущем.

— А если мы предложим ему альтернативную версию, такую, которую он не сможет проигнорировать? — Стивен все еще лукаво говорил «мы», как подросток в разговоре со своей первой подружкой. Работа со мной много для него значила. — На этом я и сосредоточился. Я долго обдумывал это дело, искал, что мы пропустили, — и вчера вечером меня осенило.

— Да ну?

Стивен глубоко вздохнул: к этому моменту он тщательно подготовился и намеревался произвести на меня впечатление.

— До сих пор все оставили без внимания то, что тело Рози Дейли спрятали. Мы пытались осмыслить, почему его спрятали в номере шестнадцатом, но не тот факт, что его вообще спрятали. Вот я и подумал: это о чем-то говорит. Все согласились, что это выглядит как незапланированное преступление, мол, убийца вспылил, вышел из себя…

— Похоже на то.

— Тогда у него голова должна была кругом пойти, когда он увидел, что наделал. Я бы просто дал деру из этого дома. А наш убийца — нет. Он взял себя в руки, нашел подходящее место, спрятал тело под тяжелой бетонной плитой… Это отняло и время, и силы — и немало. Он хотел спрятать тело во что бы то ни стало. Зачем? Почему не оставить его на месте, чтобы кто-нибудь наткнулся утром?

Да, малыш всех нас еще построит.

— Ну и почему? — поинтересовался я.

Стивен навис над столом, упершись в меня взглядом, захваченный своей версией.

— По-моему, он знал, что кто-то сможет связать его с Рози или с номером шестнадцатым. И наверняка свяжет. Если бы тело нашли на следующий день, этот некто сказал бы: «Погодите, я видел, как такой-то шел в номер шестнадцатый вчера вечером» или «Кажется, такой-то собирался встретиться с Рози Дейли». Убийца не мог допустить, чтобы тело обнаружили.

— Это прямо-таки обо мне.

— Так что нам нужно найти эту связь. Мы не принимаем историю Имельды, но у кого-то есть другая история — очень похожая, только правдивая. Может, они уже и думать про это забыли, потому что никогда не придавали значения, но если встряхнуть их память… Я бы сначала опросил самых близких Рози — сестру, лучших подруг — и тех, кто жил тогда на четной стороне Фейтфул-плейс. В ваших показаниях вы отметили, что слышали, как кто-то проходил по тем дворам; его могли видеть в заднее окно.

Еще несколько дней работы в этом направлении — и он что-нибудь нароет. Стивен светился такой надеждой, что мне ужасно не хотелось осаживать беднягу — это как ударить щенка ретривера, который принес тебе любимую резиновую игрушку, — но другого выхода не было.

— Отличный ход мыслей, детектив. Все прекрасно увязывается. На этом и закончим.

Стивен ошарашенно взглянул на меня:

— Что?.. Вы что говорите?

— Как ты думаешь, зачем я сегодня с тобой встречаюсь? Я знаю, что телефонные записи еще не готовы, про Имельду Тирни мне уже известно, я прекрасно понимаю, что в экстренном случае ты со мной немедленно свяжешься. Так для чего, по-твоему, мы здесь сидим?

— Я просто думал… Новости.

— Можно и так назвать. Вот тебе новости: с данного момента мы оставляем расследование в покое. Я снова в отпуске, а ты снова машинистка. Наслаждайся.

Чашка Стивена опустилась с глухим стуком.

— Как? Почему?

— Тебе мама никогда не говорила «Потому что я так сказала»?

— Вы мне не мама. Что за черт… — Внезапно его осенило: — Вы что-то нашли? В прошлый раз вы чуть не бегом отсюда выскочили — что-то поняли. Пару дней расследовали, и теперь…

Я покачал головой.

— Еще одна милая версия, но неверная. Конечно, хорошо бы, если бы дело разрешилось само собой в порыве вдохновения, но вынужден тебя огорчить: такое случается очень редко.

— …вы нашли и оставляете это себе. Прощай, Стивен, мы славно поиграли, ступай в свою коробку. Я должен гордиться тем, что вы меня вытаскивали, да?

Я вздохнул, откинулся на спинку и размял мышцы шеи.

— Малыш, выслушай совет от человека, который делает эту работу гораздо дольше, чем ты. Почти всегда самое простое объяснение — самое верное. Нет «обетов молчания», нет большого заговора, правительство не вживляло тебе чип за ухом. За два дня я выяснил только одно: нам с тобой пора бросать это дело.

Стивен смотрел мне в глаза так, будто у меня вторая голова выросла.

— Минуточку. А куда же делась наша ответственность перед жертвами? Куда пропало «Только ты и я — это все что у них есть»?