Без права на слабость - Яна Лари

обвиняющий взгляд, будто осуждая за миг проявленной им слабости, и просунув руку в карман джинсов, достаёт мятую пачку сигарет. – Раскладушка твоего дружка на кухне.

Нервно чиркнув зажигалкой, Тимур переступает через притихшую Иру и становится лицом к окну, а я, шагнув назад, ударяюсь спиной об входящую Анжелу.

– Матерь божья, – совсем не по-женски присвистывает она, окидывая беглым взглядом комнату. – Тимур, какого хрена эта шалашовка опять делает в нашем доме?

– У нас любовь, – вызывающе доносится откуда-то с полу.

В одно мгновение сорвавшись с места, Тимур впечатывает кулак в дымящийся коврик у головы Астаховой.

– Да пошла ты в зад со своей любовью. Ещё одно слово и…

Конец этой яростной тирады я уже не слышу. Сбегаю вниз, как от пожара, не различая ступенек за пеленой слёз. Игнорирую недоумённый взгляд отца, закрываю дверь своей комнаты перед носом ошарашенного Виктора, набрасываю поверх водолазки свитер и куртку. В прихожей наспех обуваю ботинки. Крики сверху, прибавив пару децибел громкости, перемежаются с грохотом падающей мебели. Кажется, о тумбочку разбивается стул. Ударяется о стену выбитая с ноги дверь.

– Чёрта с два ты меня удёржишь! – срывается на крик низкий голос Тимура. – В гробу я видал твой универ!

– Стой паразит, я кому говорю? – сбегает по лестницы вслед за сыном Анжела. – Ты можешь меня выслушать или нет?!

– Нет, мама, не могу! Хватит заговаривать мне зубы. Достало.

Спешу выскочить из дома, пока не пришлось с ним тесниться в узкой прихожей, но всё равно какое-то время чувствую спиной молнию его разъяренного взгляда. Просто класс! Я ещё и крайняя.

Вчерашний снег, превратившись в унылые лужи, оседает грязными кляксами на штанинах. Чудно. Самое то, чтобы заявиться на университетскую субботу и получить пинка от возмущённой моим безумным видом Лукреции, но так получилось, что идти мне больше некуда.

За те двадцать минут, что занимает дорога до универа, я успеваю испытать полный спектр негативных эмоций, о большинстве из которых как оказалось, до сегодняшнего дня не имела понятия. Быстрая ходьба помогает совладать с истерикой, но что со мной будет в давящих стенах аудитории страшно представить.

– Признавайся, Уварова, мясником шабашишь? Или нет, молчи. Дай помечтать, что ты всё-таки кокнула своего психованного братца, и я, наконец, могу смело подкатить к тебе свои Фаберже.

Голос Лиховского вихрем врывается в мои мысли, мгновенно прорисовывая план дальнейших действий. Я с ума сойду в одиночестве, но для чего ещё нужны друзья?

– Матвей, – поворачиваю голову к построившемуся под мой шаг брюнету. – Прогуляешь со мной сегодняшний мастер-класс?

– Внезапно, – остановившись, он окидывает цепким взглядом разводы запёкшейся крови на моих руках. – Походу всё реально гнило в Датском королевстве... Подушку не поделили?

– Планету.

– Чёрт с тобой, бешенная, – невесело усмехнувшись, Лихо давит окурок о резной завиток университетских ворот, и какое-то время пронзительно смотрит мне в глаза. Затем дотрагивается большим пальцем до моей щеки, так невесомо, что сразу не понять: то ли он что-то смахивает, то ли поглаживает. Поджимаю губы, теряясь под жгучим прицелом карих глаз, но стоит отступить на шаг, как на сосредоточенном лице появляется обычная легкомысленная улыбка, я даже начинаю сомневаться в том, не почудилась ли мне эта внезапная ласка. – Надеюсь, не покусаешь. С детства уколов боюсь. Хотя, в хорошенькой медсестричке томно трогающей литые кубики моего пресса, определённо что-то есть…

– Разве что ты их себе заранее пририсуешь, – слабо улыбаюсь, пряча руки в карманы куртки. Его непосредственность перестала меня коробить, стоило убедиться, что под ней скрываются довольно жёсткие принципы. Я для Матвея девушка друга, точка. Дальше сальных шуток Лихо не пойдёт, даже если мне взбредёт в голову умолять его стоя на коленях.

– Смотри, не надумай себе чего, – самодовольно играет он бровями, медленно вышагивая рядом со мной в направлении центрального парка. – Я согласился, только бы ты не выкинула чего-нибудь в духе Анны Карениной. Не хочу, чтобы мой чиканутый друг спалил на нервах наше славное болото.

– Поверь, ему до меня нет дела.

– Ну понеслась, – стонет Матвей с такой миной, словно ему прищемили причиндалы. – Даже не думай рыдать, Уварова. Я ещё после вчерашних излияний Беды жилетку не высушил. Капец вы два идиота. Что этот вчера кидался на пацанов как бык на красную тряпку, что ты на выгул тараканов вывела. Неужели у вас нет занятий поинтереснее, чем выносить друг другу мозг?

– Почему нет? Можно ещё притащить в дом бывшую. Где он вообще её подцепил? – вопреки решению вычеркнуть Беду из своих мыслей, я нервно закусываю губу, не сводя с Матвея выжидательного взгляда. Управлять эмоциями только в теории просто, на деле именно они управляют мной. – Так где? – настойчиво повторяю, посчитав, что молчание затягивается.

– Хочешь совет?

Вот что он за человек?

– Да не особо.

– Засунь свою гордость в задницу, зажми Беду в углу и спроси сама, – отрезает Лихо, игнорируя мой скепсис. – Пацан, между прочим, без тебя загибается, пока ты здесь корчишь из себя снежную королеву. Не жди сиюминутного преображения, он живой человек, а не игрушка трансформер. Тим боится тебя потерять вот и дурит.

Ага, безусловно. Так боится, что хватило пары часов, чтобы найти себе утешение. Бессмысленно спорить, мужскую солидарность не перекричать, хоть проори я Матвею в рупор на ухо, что у измены нет оправдания. Лучше молча погуляем. Мне ещё нужно подумать, как пережить свадебный вечер, на который приглашён озабоченный Кауров, ведь помощи в случае чего ждать снова неоткуда.

Теперь можешь спать спокойно

Свадебная вечеринка в самом разгаре, гости непринуждённо перемывают друг другу кости, папа не сводит сияющих глаз с Анжелы, а сама невеста в облегающем светлом платье выглядит хрупкой и одновременно несгибаемой. Её уязвимость выдают только тёмные круги под глазами, с которыми не справились ни охлаждённые ломтики огурца, ни тональный крем, ни пудра.

Тимур как выскочил из дома вчерашним утром, так больше не давал о себе знать. Разряженный телефон остался лежать в его комнате вместе с бумажником и студенческим билетом. Анжела держится, но поздний звонок в морг не миновал моих ушей и, притаившись за дверью кухни, я молилась вместе с ней, чтобы Беды не оказалось среди поступивших. Какой-то непоследовательный порыв, учитывая моё желание собственноручно открутить ему яйца.

Ещё один нарушитель спокойствия украдкой плавит взглядом