Незримая паутина - Борис Прянишников

15 и 16 декабря 1934 года в ограде церквей на рю Дарю и рю д’Одесса неизвестные лица распространяли листовки с воззванием за подписью начальника 1-го Отдела РОВСа Ивана Эрдели. Автором этой листовки генерал не был. Возмущенный, Эрдели сообщил печати о принятии им мер для обнаружения авторов фальшивки. Их он, конечно, не обнаружил…

А 12 февраля 1935 года Закржевский писал Мишутушкину:

«Мне пришла в голову мысль на время приостановить атаки на Вр. и в то же время получить косвенное подтверждение о наличии связи у „Последних Новостей“ и Союза Добровольцев с общественниками[60], а именно: предложите Баргину[61] немедленно послать по своей новой линии следующее: „Здешний генерал из Р.О.В.С. а получил письмо из Парижа, в котором говорится приблизительно следующее: что упорно держится слух о предстоящем уходе Е.К.М. (полностью), и что последний передает бразды правления И.Э. (полностью). И.Э.[62] по вступлении собирает „военный совет“ по специальному подбору, и этот „совет“ выбирает главнокомандующим А.И.Д. (полностью), и что И.Э. является ставленником А.И. Д-на[63], что вызывает большую тревогу в кругах „правоверных““. Если это сообщение верно, то было бы большой тактической ошибкой вести в настоящий момент кампанию против И.Э., который делает такое полезное дело, как предстоящий совершенно неминуемый раскол в ОВС-е. Наоборот, мне думается, что всякая кампания, которая вредит его личному авторитету и имени, может заставить Е. К. М-ра пересмотреть вопрос о своем заместительстве, не в пользу Э. на этот раз. Я уверен, что это сообщение заинтересует общественников».

В апреле 1935 года, ссылаясь на необходимость экономии денежных средств, Е. К. Миллер уволил Эрдели с должности начальника 1-го Отдела РОВСа и принял на себя его обязанности. Руководство «Внутренней линией» во Франции поручил Скоблину. Незримые руководители воспрянули духом.

Е. К. Миллер в окружении Скоблиных

Ревностно и молитвенно праздновали корниловцы день святых Флора и Лавра. Поминая своего доблестного шефа, генерала Лавра Георгиевича Корнилова, ежегодно служили они панихиды по павшим и молебны о здравствующих. Затем собирались на трапезу, приглашали на торжество виднейших белых генералов и старших корниловцев — Деникина, Богаевского, Кутепова. Вспоминались боевые подвиги, произносились патриотические речи, провозглашались заздравные тосты.

После четырехлетнего отсутствия, в 1928 году Скоблин вновь стал хозяином в своем полку, а Плевицкая — любимой матерью-командиршей. На полковых праздниках они задавали тон: Скоблин произносил пламенные патриотические речи, Плевицкая покоряла за душу хватающими русскими народными песнями.

6 сентября 1931 года корниловцы праздновали день святых Флора и Лавра. На банкет были приглашены генералы Миллер, Шатилов, Стогов, Фок, Пешня, Репьев, адмирал Кедров. Царило приподнятое праздничное настроение. Обращаясь к Е. К. Миллеру, Скоблин с пафосом сказал:

— Сегодня мне хочется дать доказательство нашей преданности нашему Главе, работающему в столь трудной и морально тяжелой обстановке. По нашей добровольческой традиции, от имени общества офицеров полка, я прошу его превосходительство генерала Миллера зачислить себя в списки нашего полка.

Под громкие крики «Ура!» до глубины души растроганному Миллеру была поднесена корниловская розетка. По воле Скоблина он стал старшим корниловцем. Отвечая на бурю приветствий и благодаря за оказанную честь, Миллер заявил:

— РОВС одним своим существованием осознается советской властью, как наибольшая угроза и опасность. Мы достигли этого десятилетней верностью заветам основателей и вдохновителей борьбы за Россию.

Снова крики «Ура!» Праздник удался на славу. В прекрасном расположении духа вернулся Миллер домой. В этот день славные корниловцы стали для него близкими и родными[64].

Скромной и трудной была жизнь большинства белых эмигрантов. Заработки подчас едва обеспечивали их самые насущные нужды. Лишь немногие могли приобрести автомобиль. Для еще меньшего числа собственный домик был пределом мечтаний.

Счастливцы, сумевшие накопить трудовые франки, искали места подешевле. Таким местом был городок Озуар-ля-Феррьер, в сорока километрах от Парижа; тут можно было купить или выстроить собственными руками домик на небольшом клочке земли. Несколько десятков эмигрантских семей поселилось в этом городке. Среди них и чета Скоблиных.

В конце мая 1930 года в бюро Д. М. Шнейдера, торговца недвижимым имуществом, вошел моложавый господин. Осторожно и обстоятельно он расспросил об условиях продажи имущества, о котором узнал из объявления в газете «Последние Новости». Назвав себя, Скоблин условился о предварительном осмотре дома. Плевицкая ожидала его на улице в темно-сером автомобиле марки «Ситроен» 1925 года.

Осмотрев дом № 345 на авеню Марешаль Пэтен, в течение пяти минут принял решение. Немного поторговавшись, сошлись на 82 тысячах франков. 7 июня был подписан договор. Скоблин внес 10 тысяч наличными и обязался выплачивать остальное по 9 тысяч в год.

Никто не спрашивал, откуда у них деньги. Известно было, что Скоблин нигде не служил, что его жена давала концерты, а раз так, то все в порядке. Ведь несомненно доходными казались турне Плевицкой по городам Прибалтики и Финляндии. Да и в богатую Америку ездили не без успеха. На фоне эмигрантской бедности Скоблины выглядели зажиточными: собственный дом, собственный автомобиль, разъезды по всей Европе, концерты, встречи с однополчанами в разных странах, банкеты, всеэмигрантская известность, поклонение, почет и уважение.

В 1934 году в Озуар началась постройка Свято-Троицкой церкви для окормления небольшой русской колонии. Скоблины щедро жертвовали на церковь. Плевицкая часто посещала службы. Первым настоятелем прихода и ее духовником был о. Александр Чекан, в прошлом офицер-артиллерист, женатый на дочери генерала Миллера.

Возвращаясь из поездок, Скоблин докладывал Миллеру о виденном и слышанном. Рассказывал о быте белых воинов в других странах, о встречах со старшими начальниками. Высказывал благие пожелания. И нашептывал против себе неугодных.

Часто по воскресным дням Скоблин заезжал за четой Миллеров и увозил их к себе в Озуар. У входа в дом чету Миллеров с радостной улыбкой встречала Надежда Васильевна.

В небольшом дворике росли три русские березки, так остро напоминавшие о покинутой родине. Солнечным днем усаживались в их тени. Домашняя обстановка располагала к задушевным беседам. Скоблин подробно повествовал о прошлом Корниловского полка, его походах, боях, тяжких подчас потерях. Вместе мечтали о радостном будущем России. Миллер слушал, и еще ближе его сердцу становились корниловцы, покрывшие себя немеркнущей славой. Восхищаясь боевыми подвигами Скоблина, Миллер проникся к нему исключительным доверием.

Надежда Васильевна трогательно ухаживала за дорогим гостем. Особенно в дни, когда Наталья Николаевна Миллер оставалась дома. Своего гостя Скоблины усаживали на шезлонг под ярко-желтым зонтом. Круглый садовый стол был покрыт белоснежной скатертью. Вкусные яства, приготовленные умелыми руками опытной хозяйки, возбуждали аппетит. Чаруя старика ослепительной улыбкой, ласково глядя ему в глаза, Плевицкая умно, тонко и настойчиво располагала его к себе, не снижаясь даже до легкого флирта.

В беседе за столом Надежда Васильевна певучим голосом вставляла свое слово в мудреные разговоры генералов:

— Милый Евгений Карлович, как вы всегда умеете так ясно и просто объяснить самые трудные вопросы. Даже я, глупая женщина, и то начинаю понимать непонятное.

— Ну, вы-то умная женщина и такая талантливая, — отвечал Миллер, польщенный вниманием певицы.

Вечером Скоблин отвозил Миллера домой. В пути опять беседовали на политические и военные темы. Говорили о задачах борьбы с коммунизмом, обсуждали новости русского Парижа, вести о жизни в России.

И Миллер открыл Скоблиным двери своего дома, сердечно к ним привязался, полюбил их как родных, честно и благородно.

Вечером 27 февраля 1935 года Скоблины возвращались домой. В Венсенском лесу на их автомобиль налетел быстро мчавшийся грузовик. Машина Скоблиных была разбита вдребезги. Несмотря на серьезность катастрофы, Скоблины пострадали мало. После первой помощи в ближайшем госпитале их перевезли в Галлиполийское собрание, где они провели ночь. На следующее утро генерал Миллер поместил их в клинику «Мирабо». У Плевицкой — нервный шок и ушибы. У Скоблина — надлом правой ключицы и звездообразная трещина в правой лопатке. Отеческими стараниями Е. К. Миллера чета Скоблиных была обставлена вниманием врачей и отличным уходом.