Битвы за Кавказ. История войн на турецко-кавказском фронте. 1828–1921 - Уильям Аллен

Энвер-паша, вероятно, уже вечером 26-го понял, что его смелый план имеет мало шансов на успех. IX корпус стоял перед Сарыкамышем, но из 25 тыс. штыков с мощной горной артиллерией, с которыми он выступил неделю назад, между Бардизом и Сарыкамышем осталось лишь 10 тыс. солдат и 20 орудий. Все эти люди были измотаны борьбой со снежными заносами и морозом, голодны и деморализованы, кроме того, многие дезертировали. Но Энвер все еще рассчитывал на прибытие X корпуса и на энергичное наступление XI корпуса, который должен был помешать русским усилить свои позиции в Сарыкамыше.

Командовал X корпусом Хафиз Хакки-паша[84], темпераментом напоминавший самого Энвера, потому понятно, куда «исчез» этот корпус в течение самых опасных дней, 25 и 26 декабря. 23 декабря Хафиз Хакки захватил Ольты. На следующий день он отдал такие приказы: послать отряд в погоню за Истоминым и выдвинуться с остатками корпуса к Бардизу. Но, узнав, что части русского генерала заняли позицию на соляных копях Авчали, неподалеку от Ольты, Хафиз Хакки двинулся в их сторону по Ардаганской дороге. К 11 утра 24-го русские отошли в Пенек, где заняли позицию в ущелье настолько прочную по природе, что надеялись успешно ее оборонять. Однако в течение ночи с 24 на 25 декабря с появлением турецких патрулей неподалеку от его лагеря и с прибытием ополчения, которое едва избежало окружения аджарскими нерегулярными частями на перевале Панаскёрт, в измотанных войсках Истомина началась паника. Рано утром 25-го, уже сильно деморализованные, эти войска, чья численность снизилась до 5 тыс., начали отходить в направлении Мерденика. Здесь Истомин получил сообщение, что сильная турецкая группировка атакует отряд генерала Хенике (три батальона пластунов) под Ардаганом. Он посчитал свою бригаду на тот момент небоеспособной и ушел из Мерденика по Карской дороге, где остановился в Демиркапу (в 13 км от Мерденика). Отсюда Истомин доложил о своих неудачах в Генштаб.

Хафиз Хакки занял Пенек 25 декабря и из Косора двинул 32-ю дивизию через Коп на Бардиз. Силами 30-й и 31-й дивизий он выступил на Мерденик, откуда уже ушел Истомин. Здесь к Хакки прибыл какой-то офицер с категорическим приказом немедленно выступить со своими двумя дивизиями в район перевала Ишак-Мейдан, где он должен был соединиться с IX корпусом и пойти в наступление на Сарыкамыш. Хафиз Хакки собирался следовать в Ардаган, но приказ был достаточно ясен. Он велел одному полку удерживать перевал Агудир над Мердеником, а с остальными войсками предпринял отчаянно опасный переход через высокогорный массив Аллахуэкбер[85] (на высоте около 3 тыс. м) по направлению к деревням Вейкёй и Вашкёй.

Начальник штаба X корпуса, немецкий майор Ланге, не только верил в то, что расстояния на турецких картах указаны верно (согласно этим картам расстояние до Вейкёя составляло всего лишь 25 км, а на самом деле – 40), но и планировал завершить марш двух дивизий через эти дикие горы в течение 5 часов. В результате несчастные солдаты 30-й и 31-й дивизий, которые до этого были полны энтузиазма, потеряли одну треть своих бойцов[86] за 15 часов ужасного марша еще прежде, чем сумели достичь двух убогих деревушек – пункт их назначения.

Вечером 26-го Хафиз Хакки явился со своим штабом в Бардиз, чтобы встретиться с Энвером; 32-я дивизия X корпуса прибыла за несколько часов до него, проделав гораздо более легкий путь через Коп. Эта дивизия теперь стояла у Бардиза, надеясь защитить турецкий тыл от маневров полковника Довгирта, чьи патрули были замечены вблизи перевала Хана. Поэтому Энвер получил только один полк 17-й дивизии (теперь замененной в Бардизе на 32-ю), чтобы усилить ослабленные войска под Сарыкамышем.

Находившиеся там русские 27-го были уже значительно сильнее, чем за день до этого. Ожидалось прибытие 155-го Кубанского и 15-го Туркестанского полков. Полковник Барковский из 80-го Кабардинского полка принял на себя командование. В течение дня турки мужественно сражались, их вели в бой старшие офицеры с револьверами в руках. Верхний Сарыкамыш дважды переходил из рук в руки, и турки обосновались в Орлином Гнезде, на позиции, которая давала им возможность вести навесной огонь по сортировочной станции железной дороги. Части турецкой 28-й дивизии продвинулись до главной дороги, но вечером были выбиты оттуда только что прибывшими кубанцами. Однако в тот же день турецкие конные патрули сумели выйти на Карскую железную дорогу около станции Ново-Селим и взорвать рельсы. Этот инцидент произвел сильное впечатление на русских. Атаки 27-й дивизии на Сарыкамыш отбили, но о количестве и состоянии турецких войск русский полевой штаб ничего не знал, и в ночь с 27 на 28 декабря угроза Сарыкамышу стала казаться гораздо более сильной, чем это было на самом деле.

26-го числа генерала Мышлаевского очень встревожило сообщение о том, что предыдущим днем небольшой отряд генерала Хенике подвергся разгрому под Ардаганом и что этот важный пункт оказался в руках сильной турецкой группировки. Вечером 26 декабря тревога в русском штабе еще больше усилилась из-за странного случая, который продемонстрировал, как сильно зависит стратегия от случайностей. На склонах Ягмурлу захватили в плен начальника штаба турецкой 28-й дивизии. При нем была копия одного из приказов Энвера, в котором тот очень четко расписывал все планируемые операции в районе Сарыкамыша; на Мышлаевского, который умел представлять себе ход войны по бумагам, это произвело огромное впечатление. Теперь он знал, что Сарыкамыш был атакован всем IX корпусом и что X корпус готовится отрезать этот город, а также Кавказскую полевую армию от Карса. Сообщение о разгромном рейде на железную дорогу подтвердило самые худшие опасения русского командующего. Он также понял, что в Ардагане находятся турецкие войска неизвестной численности и что свежий XI корпус уже готов начать фронтальный штурм на обоих берегах Аракса. Мышлаевский решил, что положение русских войск отчаянное.

Заместитель главнокомандующего принял меры, чтобы ускорить отход. В то же время он продемонстрировал некоторые положительные качества, которые противоречили его последующему поведению. Он послал пластунскую бригаду Пржевальского с правого фланга Аракса, велев ей, после двухдневного марша, усилить войска, оборонявшие Сарыкамыш. Он планировал провести полную эвакуацию русских войск с правого берега Аракса и сосредоточить все войска, которые ему удастся собрать, в районе между Сарыкамышем и Карсом, где они смогут отразить дальнейшее турецкое наступление из Сарыкамыша и создать угрозу для турок в Ардагане[87].

В течение ночи 26–27 декабря Мышлаевский совещался в Месинкирте с Бергманом и Юденичем. Последний командовал Туркестанским корпусом, имея на передовой только 13, 14 и 16-й полки и два батальона 79-го полка[88].

Тем не менее Юденич выступил против немедленного общего отступления – особенно из-за того, что главная дорога была забита обозами Бергмана, которые двигались уже с предыдущей ночи. Юденич указал, что такое отступление на глазах у турецкого XI корпуса может привести к катастрофе. Он также пояснил, что в случае отступления переход Довгирта через перевал Хана нужно будет отменить, а он придавал этому большое значение, поскольку понимал, что единственная связь турок со своими тылами, тяжелая и ненадежная, осуществляется через Бардиз. Юденич пытался убедить Мышлаевского и Бергмана, что турецкая армия воевала в наихудших условиях и что через несколько дней она вообще станет небоеспособной. После жарких споров Мышлаевский согласился отложить общее отступление до тех пор, пока не прояснится обстановка под Сарыкамышем. Юденич вернулся к своим туркестанским частям, которые на следующий день (27-го) подверглись самой мощной атаке с начала турецкого наступления 22 декабря.

В тот же день Мышлаевский решил, что его личное присутствие рядом с наместником необходимо, чтобы организовать оборону Закавказья[89].

Он отправился на машине в Карс (через Каракурт) и сел на поезд, шедший в Ереван, приказав Огановскому, командующему войсками в долине Алашкерт, чтобы тот встретил его на станции Алагёз. Мышлаевский приказал Огановскому немедленно отступить за российскую границу. Удивленный и разъяренный генерал (который не испытывал никакого давления на своем фронте) просто проигнорировал этот приказ. Однако генерал Чернозубов, командующий войсками в Персидском Азербайджане, который получил такой же приказ, не обладал таким независимым характером; он начал общий отход, хотя на его фронте действительно находилось лишь несколько отрядов нерегулярных войск. По прибытии в Тифлис Мышлаевский был настолько убежден, что турки уже победили, что созвал городской совет кавказской столицы и предупредил его, что обстановка на фронте очень серьезная. Тревога передалась от членов совета жителям города, и толпы людей скопились у железнодорожной станции, пытаясь в панике спастись от грядущей турецкой резни[90].