Львиное Око - Лейла Вертенбейкер

В течение одной недели произошли два события, которые дали мне возможность и стимул, подтолкнувший меня к достижению своей цели.

Список, который я отправил вместе с последним письмом Герши своей дочери, был тщательно проверен германской секретной службой в Бельгии. Пятеро из шести человек, рекомендованных Мата Хари комиссаром Ляду как связные, были известными нам французскими агентами. Но ведь смысл игры в том, чтобы жить и давать жить другим. Шестым был человек, которого мы считали своим. Очевидно, это был двойной агент. Поэтому его пристрелили. Теперь французы наверняка заподозрят Мата Хари в том, что она выдала его.

В числе моих знакомых дипломатов был испанец, женатый на кузине одного герцога. Педро нередко посещал салон Мата Хари. Это был молодой человек с узкой талией, голубыми глазами, большой любитель пошлых развлечений. После авиационной катастрофы, происшедшей в начале века, на нем не оставалось живого места. Потом кости у него срослись, однако, несмотря на мудреное устройство, компенсировавшее ему потерю слуха, Педро почти ничего не слышал. Чтобы скрыть от всех свой недостаток, он постоянно болтал, причем довольно беспечно. У него была любовница, французская потаскушка, в прошлом единственная подруга Герши.

В январе мы с ней случайно встретились. Она спросила, что же случилось с ее милой Мата Хари. Куда она пропала? И нельзя ли получить кое-какие вещи с виллы в Нейи, которые ей когда-то пообещала Мата Хари. Жизнь в Париже такая дорогая, а Педро уехал в Испанию раздобыть деньжат, чтобы можно было жить более-менее сносно.

Я ответил, что пока ей не удастся ограбить Мата Хари. Но со дня на день она должна приехать.

— А разве вы не расстались с ней?

— Небольшая размолвка. Только и всего.

Педро вернулся из Мадрида, и я тотчас испытал на себе его испанские abrazo[113], хотя мне никогда не нравилось, когда меня обнимают за плечи или чмокают в щеку мужчины. Латиняне не понимают по-настоящему, что такое мужественность, хотя испанцев в ее отсутствии не упрекнешь. Если бы это не была латинская страна, то, возможно, я обрел бы в Испании родину. Испанцы не утратили добродетелей средних веков. Но только в Германии такие добродетели сочетаются с промышленной мощью, благодаря чему и возникла иерархическая цивилизация во всей ее красе, в которую Австрия внесла элемент изящества.

Мне не пришлось притворяться перед Педро, будто Мата Хари в Париже, поскольку он сам беспрестанно торопливо говорил об этом, перемежая речь вульгарными выражениями, и все рассказал о ней сам.

— Матерь Божья, живет она припеваючи, — тараторил он. — Устроилась в «Отель де ла Пас». Это самый лучший отель в Мадриде. Ее встречают повсюду, чаще всего в обществе капитана первого ранга фон Крона, помощника германского военно-морского атташе. Вот это был скандал, чтоб я сдох! Каждое воскресенье в barerras[114] вместе с Домесса, пикадором. Представь себе, женщина в barerras! А Лаланда всякий раз вешает свой плащ перед ее креслом. Даже когда она пришла с англичанином, лордом Латрелом, который вздумал жалеть лошадей. Все эти «томми» пускают сопли насчет лошадей и ни хрена не смыслят в бое быков. Хотят, чтобы убивали не лошадь, а человека. Представляешь? И все равно El matador magnifico[115] Лаланда воздал почести нашей темнокожей красавице. Что ты на это скажешь? Испанские дамы не принимают у себя Мата Хари; еще бы, ведь она танцует нагишом. Но какая жопка у нашей девочки! Пальчики оближешь, клянусь Пресвятой Девой! — Пока он трещал без умолку, я представил себе высокое синее небо Испании. Она сидит за столиком в ресторане «Льярди», если он еще открыт, ест рыбу под коньячным соусом, ягненка, извлеченного из овечьей утробы до его рождения. Купит себе резной гребень и кружевную мантилью — в такой дурнушка становится хорошенькой, хорошенькая — красавицей, а красавица — богиней.

Представил себе, как Герши флиртует, принимает гостей, но не мог допустить мысли, что она якшается с тореадором. В ней самой была капля крови простолюдинов. Она с таким трудом пробила себе дорогу в аристократические салоны с целью приобрести какой-то вес в светском обществе, что вряд ли станет рисковать своей репутацией, связавшись с каким-то тореро. Зато я видел ее в изящных гостиных за чашкой чая, а затем за рюмкой аперитива в баре, где собираются светские бездельники. Закрыв глаза вуалеткой, она ведет изысканные разговоры, а тем временем севернее Пиренеев бушует война. Представляя себе, как она в послеполуденный зной отдыхает нагишом, как лежит она ночью… Потом усилием воли заставлял себя забыть о том, что она в Мадриде.

В Мадрид точно бабочки на огонь слетаются агенты, контрагенты, шпионы и прочие, чтобы обделывать свои делишки. Пока она в Испании, ничего сделать нельзя. В этой стране шпионы в безопасности, это убежище, и оно неприкосновенно.

Надо проследить за ней и ждать, когда она появится в Париже, как ждет у мышиной норы свою жертву кошка. Она настолько глупа, что вернется в Париж. Но когда?

Любопытно, передала ли она капитану Ляду информацию о наших субмаринах, действующих у побережья Марокко, которой я ее снабдил? Когда я ее передал, спасти подводные лодки было невозможно: британская военно-морская разведка успела обнаружить их. Но связь между различными родами войск ненадежна в любой стране, а в странах Антанты — в особенности. Все ревнуют и завидуют друг другу. Вполне возможно, что Герши приобрела репутацию агента, предоставившего Франции ценную информацию.

И я нанес визит Ляду.

Любопытную мы с ним вели игру. Ни тот ни другой не знал, что именно известно партнеру и каково его истинное положение. Однако, как мне представляется, я извлек больше выгоды из нашей встречи, чем француз.

— Сударь, — начал я, изображая смущение. — Общеизвестно, что некая дама длительное время была, скажем прямо, моей любовницей. С недавних пор у меня появились основания подозревать ее… — не решаюсь произнести это слово, питая глубочайшее почтение к вашим методам и зная, что вы пальцем не тронете невинного человека, — в государственной измене.

— Измене по отношению к кому? — спросил капитан Ляду, царапая на клочке бумаги. Скрип пера, применяемого во всех французских канцеляриях, раздражал меня, и я едва сдерживался, чтобы не попросить его перестать действовать мне на нервы. — Мадам Мата Хари голландка.

— По отношению к Франции, сударь, а следовательно, и Голландии. Мы страна нейтральная, а быть нейтралом означает не вставать ни на чью сторону.

Я извлек китайскую шкатулку, которую похитил из комнаты Мата Хари перед тем, как она уехала в Виттель.

— Эту игрушку я обнаружил у мадам дома, после ее отъезда и, помня, как по-детски она развлекалась с этой шкатулкой, решил из любопытства заглянуть в нее. Внутри, в тайнике, я обнаружил вот это. — Я протянул капитану оригинал списка. — Брюссельские адреса. Ничего не могу сказать об остальных, сударь, но, к сожалению, одно из этих лиц, как мне стало известно, германский агент. Почему у нее есть такой список? Почему она спрятала его? — Придав своему лицу недоуменное выражение, я опустился на стул.

— И вы решили принести это мне? — спросил Ляду, взглянув на составленный им самим список.

— Сударь, я дипломат, представляющий нейтральное государство, и это меня не касается. Однако мне не хотелось бы думать, что женщина, с которой я столько времени жил в городе, который я люблю, предала его. И не желаю, чтобы мое имя было запятнано.

— Ваши чувства, в известной мере, делают вам честь, — заявил наглый француз, почесывая ухо свободной рукой. Потом с покровительственным видом продолжал: — Хочу сообщить вам строго конфиденциально, что мадам предложила нам свои услуги и этот список мы передали ей сами.

— Ах, вот оно что, — облегченно вздохнул я. — Она напрасно так поступила, однако это меняет дело. — Потом я недоуменно спросил: — Но право же, капитан Ляду, по моим сведениям, этот человек… — указал я на фамилию убитого агента. — Этот человек работает на противника, то есть, хочу сказать, на бошей.

— Мы знаем, — мрачно проговорил Ляду. — Нельзя ли вас попросить забыть подобного рода информацию?

— Разумеется. Должен признаться, я рад, что пришел к вам. — Поклонившись, я привстал со стула.

— Очень любезно с вашей стороны, сударь. Если сможете, не поделитесь ли своими впечатлениями от совершенного вами путешествия? Вы имеете перед нами преимущество. Можете побывать по обеим сторонам фронта. — Каким любезным был он в эту минуту.

Пока я излагал свои, довольно невинного свойства, наблюдения, неожиданно, чтобы застать меня врасплох, Ляду спросил:

— Вы когда-нибудь слышали о Х-21?

— Х-21? — хладнокровно повторил я. — Что это значит? Я не…

— А о Докторше?

— Конечно. Об этой слышал. Это германская шпионка. Кто о ней не слышал? Кому не любопытно узнать о столь знаменитой личности. Даже если половина того, что о ней рассказывают, правда, она самый опасный враг Франции!