Восходящий. Магия дракона - Майкл Р. Миллер

за эту мысль. – Почему тебя заставляют работать, если тебе тяжело ходить?

– Мне дали выходные, но… – Мать смерила сына взглядом. – Ты забыл, каково это – жить здесь, а не в роскошных дворцах для Всадников? – И она покачала головой. – Ты должен уйти.

Броуд шагнул к ней. На сей раз она не отшатнулась, но словно съежилась.

– Ты выглядишь такой измученной.

– А разве тебя не заставляют упорно работать? Или пиры так утомительны?

– Мы постоянно тренируемся. Мы защищаем тебя, всех.

– Разве? Зачем тогда эти высокие стены и вся наша армия? Мы получаем жалкие крохи и еще платим десятину для Всадников. Вы похожи на кучку аристократов, забавляющихся со своей магией, – вскипела она. Если случались подобные разговоры, его мать всегда реагировала одинаково. – И не делай вид, что через столько лет эта жизнь все еще что-то для тебя значит. Твой жалкий отец был вынужден отдать тебя учиться всему, что положено уметь мальчику из достойной знатной семьи: читать, писать, правильно говорить. Тебя тренировали на мечах. Знаешь, каково было Курету? Ты возвращался сытым, в хороших новых сапогах. А у него урчало в животе, а сапоги истрепались.

– Почему ты защищаешь его? – И Броуд протянул ей свою левую руку, которой закрывался от ремня Курета Вотчера. Шрамы зажили, когда его тело превратилось в тело Всадника, но Броуд все равно показал ей предплечье, как делал сотни раз ребенком. – Он и тебя бил.

– Только когда я пыталась его остановить, – признала мать. Но она вмешивалась далеко не каждый раз, и сейчас ей хватило совести принять виноватый вид. – Да, многое было ошибкой.

Броуд в нерешительности топтался у порога. Либо, оставшись, он идет до конца, либо уходит. Теперь он находился в большем замешательстве, чем когда решил прийти сюда.

«Зачем я пришел?»

В носу и уголках глаза защипало. Впервые с того дня, когда он покинул дом, Броуд сражался с подступающими слезами.

«Слезы – это для детей, а не для взрослых бородатых мужчин. Не для Фаворитов».

«Эрдра?» – растерянно выдохнул Броуд. Его мысли отражали его неуверенность. Но эмоции пришли в такой хаос, что он не мог сосредоточиться на связи и дотянуться до драконицы на таком расстоянии.

Одинокий и потерянный. Каким он когда-то покинул этот дом.

Когда Пави Мейд[22] увидела сына в таком смятении, что-то вдруг всколыхнулось в ней – далекое, забытое. Дрожащей рукой она похлопала Броуда по плечу.

– Ты был еще маленьким, – тихо произнесла женщина. – Ты не знаешь, каково нам пришлось. Как меня называли. Кем обзывали тебя.

– «Несущий хаос», – пробормотал Броуд.

Конечно, были прозвища и похуже. Он прекрасно их помнил. Помнил и то, что сказал ему старый учитель, который обучал грамоте Броуда и сводного брата Карло: ему повезло иметь благородную кровь, а другим бастардам повезло меньше.

«Он назвал меня везучим…»

Всадник молчал, но мать заговорила снова.

– Мы с Куретом были так счастливы до того, как… как…

– Ты не виновата, – сказал Броуд.

Он шумно вдохнул, но слезы не брызнули из его глаз. Ему хватило сил их сдержать.

– Нет, нет… – произнесла мать почти мечтательно, словно вспоминая другую жизнь. И, наверное, так и было. – Но это случилось. Курет мог бы вести себя иначе, но теперь все это в прошлом. В прошлом. – Мать уверенно кивнула. – В шестнадцать лет я не была готова к ребенку, не говоря уже о том, как это вышло с тобой. Я рада, что ты силен и здоров, но… Тебе нужно уйти. Так будет лучше.

Она еще раз похлопала его по плечу и отняла руку.

На миг Броуд словно окаменел. Каким же он был дураком, если пришел сюда. И любил ли он свою мать? Или он, забитый испуганный малыш, принимал за любовь зависимость от нее? В любом случае, из всех чувств, что он испытывал к другим, это было больше всего похоже на любовь. Все остальное было замком из песка – недолговечным и незначимым.

Для Пави Мейд Броуд был лишь напоминанием об ужасном событии в ее жизни и о множестве ужасных событий, случившихся позже. Живым доказательством ее несчастья. Все изменилось, когда он ушел. То, что делал с ним Курет, не заслуживало прощения, но после ухода Броуда в семье наступил мир. И его появление угрожало разворошить прошлое. Он сам не знал, как примут его здесь, но уже стало понятно, что ничего хорошего из этого не выйдет. Броуд чувствовал здесь себя таким же нежеланным, как когда он впервые вошел в ворота крепости Фалькаер. Да и кому захочется иметь дело с несущим хаос?

Огромным усилием Броуд заставил себя заговорить.

– Мне жаль, – хриплым голосом произнес он и снова замер на бесконечно долгое мгновение.

Странное ощущение никак не отпускало его: даже теперь, когда прежняя жизнь осталась далеко в прошлом и воспоминания о ней перестанут мучить его ночными кошмарами, мать стала значить для него даже больше.

Чувствуя, как силы оставляют его, Броуд повернулся и ушел, не оглядываясь.

Он не помнил, как брел в ту ночь по улицам Атры, очнувшись только, когда нашел Эрдру. Сложив салатовые крылья, зеленая драконица отдыхала, свернувшись на мягкой перепаханной земле.

Броуд прижался к ее теплой груди и как можно шире раскинул руки, чтобы охватить ее шею. Когда Эрдра была моложе, он мог полностью обнять ее.

Драконица молча утешала его. Иногда они понимали друг друга без слов. Да и слова сейчас не помогли бы. Но помогала их связь. Она возвращала Броуда к жизни. С Эрдрой он никогда не будет один.

Она была его настоящей семьей.

Пустота

Прошло еще два дня, пока Повелители и Совершенства согласовывали свои планы с властителями Атры. Наконец Всадникам приказали собраться на тренировочном поле своих казарм. Броуд неподвижно стоял самым последним в строю Фаворитов. Он был в полном боевом облачении, готовый сразиться со Скверной.

Вскоре появился и Повелитель Адаскар, вслед за ним шли его помощники со свитками.

– Всадники Фалькаера! – громко воскликнул Адаскар, как если бы генерал произносил речь перед войсками накануне сражения. – Архонт и его сенаторы мудро приняли наши советы. Мы заманим этот рой в Атру. Мы должны победить его здесь или погибнуть в сражении.

Неужели такова его такая жестокая судьба, думал Броуд: пасть в бою, защищая город, в котором как раз ему и не было места. И это та самая почетная смерть, о которой ему твердили, когда он давал клятву?

– Здесь состоится наша битва, – продолжил Повелитель Адаскар. – Ближе к ночи самые быстрые гонцы