Восходящий. Магия дракона - Майкл Р. Миллер

стене. Его связь с Эрдрой, а значит, и землей, становилась все крепче, Всадник давно обнаружил, что теперь лучше понимает вибрации камней, словно земля говорила с ним на своем языке.

Пусть Броуд еще не отточил технику этого умения, он смог почувствовать четверых на нижнем этаже – эти люди сидели у камина, и грузного человека двумя этажами выше, который расхаживал туда-сюда. Напрягшись, он смог различить еще двоих на самом верхнем этаже. Его мать и кто-то еще с неуклюжей походкой. Броуд не помнил, чтобы у его отчима были проблемы с ногами: для того, кто нес патрульную службу, это могло бы доставить проблем. И все же столько воды утекло, и многое могло перемениться, как это случилось и с Броудом. И если Курет Вотчер мучился теперь хромотой, он это более чем заслужил.

Броуд мог войти, подняться по лестнице, выломать дверь и встретиться с отчимом лицом к лицу. Но решил подождать. Увидев Курета Вотчера, он вряд ли сохранил холодную голову. Броуд так до конца и не понял, зачем вообще он пришел сюда. Прежде всего, он должен был знать, изменился ли его отчим или остался прежним.

На город опустились сумерки: Курету скоро уходить на дежурство. И действительно шаги раздались у двери их квартиры, затем в коридоре, на лестнице. Входная дверь здания распахнулась. Послышалась тяжелая поступь и громкий щелчок замка. Выйдя на улицу, Курет сплюнул.

Броуд смотрел из тени, как отчим выходит на дорогу. Плащ скрывал его фигуру, а фонарь, висевший на поясе, горел слишком тускло, чтобы получше рассмотреть, что стало с этим мужчиной за столько-то лет. Когда-то Курет казался Броуду гигантом, но теперь он выглядел таким старым. Хромал и сутулил плечи, словно пытаясь уменьшиться в размерах. Отчим шел по дороге, весело насвистывая.

«Я могу схватить его, и он от меня не уйдет».

Броуду так этого хотелось. Это стало бы его местью и одновременно справедливостью.

Но когда он увидел отчима и услышал свист, которым Курет всегда оповещал о том, что идет домой, знакомый холодок снова пополз по его спине.

Но Эрдра всегда была рядом. И сейчас драконица опять успокоила своего Всадника.

– Мы здесь, чтобы защищать, оберегать, – напомнила она.

Броуд поднялся и отряхнул ладони. Когда отчим скрылся из виду, он выбрался из укрытия и вошел в дом. Коридор был холодным и мрачным. Броуду показалось, будто стены душили его. Лестница тонула в темноте, и ступени плясали под ногами. Подойдя до знакомой двери, Броуд снова остановился. Поднял кулак. Опустил его.

Наконец он постучал.

– Кури? – до него донесся ласковый голос матери. – Ты что-то забыл?

Броуд вздрогнул. «Она кажется счастливой? Этого не может быть!»

Что он с ней сделал?

Послышались шаги, и дверь распахнулась. В проеме стояла его мать. При виде гостя, лицо ее опустилось: улыбка сменилась растерянностью, страхом, потрясением. Женщина попятилась.

– Броуд.

– Мама, – с трудом проговорил Броуд. У него пересохло в горле. – Я могу войти?

Ее губы задрожали, но потом она все же кивнула.

Броуд переступил порог – сейчас он нервничал даже больше, чем перед своим первым сражением со Скверной. В восточной части третьего кольца все ощущалось меньше и скромнее. И здесь было так тесно, о чем он уже успел забыть. В комнату едва втиснули кухонную плиту и раковину, стол и кровать. Здесь негде было повернуться двоим, а когда-то жило трое. «Неудивительно, что мы ютились здесь голова на голове». Те же окна, откуда постоянно дуло, и маленький очаг, что хотя бы как-то спасал от ночного холода.

– Мне не следовало приходить, но…

– Не следовало, – быстро произнесла женщина, отшатываясь, будто Броуд был заражен Зеленой Гнилью.

От резкого движения она скривилась, схватившись за больной бок. Броуд дернулся было к ней, но женщина остановила его, выставив руку и прижав другую к груди.

– Я… я видел тебя на пиру.

– Я знаю, – ответила мать, не в силах взглянуть ему в глаза. – Это не… Я не думала… Я хочу сказать… – Она замолчала и уставилась в пол. – Курета здесь нет.

– Я знаю.

Наконец мать посмотрела на него.

– Ты хотел его избить?

Броуд с трудом сглотнул.

– Я не знаю.

– Говорят, ты стал настоящим Всадником. Это значит, что ты не должен возвращаться или вспоминать о семье.

– Мама, – произнес Броуд на этот раз жестче, чувствуя, что мысли его путаются. – Он обижал тебя?

Женщина непонимающе заморгала.

– О нет, нет… С тех пор никогда. За все эти годы он ни разу…

– Мама, – остановил ее Броуд, стараясь не повышать голос. Его связь с Эрдрой раскалилась, и он несколько раз вдохнул через нос, чтобы успокоиться. – Ты можешь обо всем рассказать мне.

– Мне не о чем рассказывать.

– Твой бок, – не отступал Броуд. – Тебе же больно.

– Это не из-за Курета! – вдруг оживилась мать. – Это не он. Я просто упала.

Потребовалось много усилий и новая волна утешения от Эрдры, и Броуд снова заговорил спокойно.

– Ты же не думаешь, что я в это поверю.

– Но это правда. Несколько недель назад я спустилась вниз за водой. Шел дождь, и я упала. Поскользнулась в грязи возле колодца и ударилась о стенку. Я чуть не свалилась в этот колодец. Я закричала, и Курет выбежал как был, полураздетым – он собирался на службу. Я не лгу. Спустись и спроси у старухи миссис Вошер[21]. Она подтвердит.

Может, так и сделать? Только чтобы проверить, угрожал ли Курет и старухе тоже. И все же что-то в этой мольбе заставило его остановиться. Мать никогда не защищала мужа так рьяно.

– Покажешь мне свои руки? – спросил Броуд.

– Что?

– Твои руки. Закатай рукава.

Лицо ее вспыхнуло, словно Броуд велел ей раздеться. Дрожащими пальцами мать начала развязывать тесьму. Когда она закатала правый рукав, сердце Броуда на секунду замерло.

Ничего. Никаких следов побоев.

– А другой?

Что-то не сходилось. Он дотронулся до своей левой руки, когда мать закатала левый рукав. И снова увидел чистую кожу.

– Ничего. – Теперь в ее голосе звучала жалость. И от этого Броуд почувствовал себя просто ужасно. – Все в порядке. Все стало гораздо, гораздо лучше с тех пор, как… ты ушел.

Броуд не сразу понял, о чем она говорит.

– Но другие служанки… их рукава были закатаны.

– Теперь я старше и мудрее, – просто ответила мать. – Думаешь, угождать блестящим Всадникам такая уж радость? Или выслушивать их презрительные слова? Но даже это не всегда помогает.

– Но… – растерялся Броуд. – Но почему! – снова воскликнул он, вспомнив о том, с каким трудом она шла, и ухватился