Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1 - Георг Борн

Кабрера подоспел с центром, когда уже начало светать. Все его внимание было обращено исключительно на то, чтобы отвлечь битву от того места, где на возвышении стояла превосходно стрелявшая артиллерия, все его распоряжения были направлены к достижению этой цели. Фланг Олано, если бы ему удалось оттеснить Прима, точно так же мог укрыться от этого страшного огня, поскольку в тылу у королевского войска оставались лишь немногие орудия, перебрасывавшие ядра в войско Кабреры через ряды своих.

Конха, встревоженный и разгоряченный, заметил тотчас же, что на стороне неприятеля было численное превосходство. Он никак не ожидал, что Олано присоединится к Кабрере. С нетерпением послал он все полки в огонь и приказал Серрано также больше не мешкать.

— Инфант с правым флангом неприятеля еще находится вне действия, дон Конха, — сказал Серрано, — по моему мнению, важно приберечь для него наш левый фланг.

— Ну, так нападите на Кабреру сбоку, генерал Серрано, чтобы принудить короля лесов к участию в битве! Если мы не воспользуемся этими первыми часами смятения неприятеля и воодушевления наших войск, то придется заключить перемирие, а это в высшей степени нежелательно.

Скоро битва с обеих сторон разгорелась с яростным ожесточением. Конха со своим штабом был на том возвышении, где стояла артиллерия, адъютанты носились взад и вперед, чтобы воспользоваться слабыми сторонами неприятеля.

Серрано и Прим действовали решительно, они сохраняли хладнокровие и мужество, так что солдаты их бодро сражались, не отступая ни на шаг, тогда как центр, по-видимому, не мог устоять против натиска Кабреры. Конха беспрестанно посылал новые полки взамен обессиленных, артиллерия Прима делала чудеса, и она-то главным образом была причиной, что окончательное решение страшной битвы весь день колебалось. То одерживали верх королевские войска, то снова удавалось карлистам, подбодренным щедрыми обещаниями их короля, достигнуть какого-нибудь утеса или завоевать возвышение.

Солдаты с обеих сторон были утомлены и должны были позаботиться о своих павших и раненых. Когда вечер спустился над обширным, залитым кровью полем битвы, к холму, на котором находился Конха со своим штабом, верхом подъехали посланные от Кабреры с белым флагом, чтобы предложить ему трехдневное перемирие.

В первый раз Кабрера позволил себе сделать такое предложение. В первый раз он сделал уступку и разрешил выменять королевских военнопленных, до сих пор он всегда приказывал без пощады расстреливать их.

Конха согласился на перемирие, тем более что его солдаты также были утомлены жаркой битвой. Оба войска отодвинулись на одинаковое расстояние. Новые распоряжения были сделаны с обеих сторон и по истечении трех дней бой возобновился с еще большим кровопролитием.

Прим восторженными словами воодушевлял своих солдат и подавал им такой пример храбрости, какой они вряд ли имели случай видеть до сих пор. Этот пример производил сильное действие на всех.

— Мы должны победить, даже если нам всем придется погибнуть! — закричал он своим офицерам и метко начал стрелять в наступавшего неприятеля. Он стрелял и заряжал так ловко и быстро, что другие едва поспевали за ним. Благодаря примеру Прима, его солдаты первые с восторженным криком прорвали неприятельскую цепь и оттеснили карлистов.

Хотя этот первый успех и громкие крики победы поощряли других королевских солдат и способствовали повсеместному воодушевлению, но, к сожалению, центр Конхи, несмотря на все усилия и истинно геройскую неустрашимость, не в состоянии был больше держаться под неутомимым натиском солдат Кабреры, которые шагали через трупы павших, не обращая на них никакого внимания.

Центр поколебался. С ужасом заметил это стоявший на своем возвышении и за всем следивший Конха. Адъютанты сообщили артиллерии приказание удвоить энергию своей атаки. Битва стала ужасна, залпы выстрелов все чаще и чаще сливались с глухим грохотом пушек. Двенадцать тысяч карлистов, из которых теперь оставалось не более девяти тысяч, в лихорадочном ожесточении дрались с шестью тысячами королевских солдат…

Инфантерия Серрано с бешенством бросилась на правый фланг неприятеля. Он вместе с полком хорошо вооруженных кирасиров атаковал неприятельских гусар, которыми, как он заметил, подъехав ближе, командовал сам король лесов.

— Счастье за нас, солдаты! — закричал дон Франциско своим всадникам и взмахнул сверкающей шпагой. — Видите ли вы толстого дона на вороной? У него генеральский мундир с орденами!

— Это король лесов! — воскликнули кирасиры. — Он должен достаться нам в руки живой, или мы не достойны носить мундир королевы Испании! Долой кар-листов!

Началась бешеная кровопролитная свалка. Сам Серрано наносил такие меткие удары наступавшим на него неприятелям, что скоро очутился впереди всех.

Но и солдаты его исправно исполняли свою обязанность. Где недоставало шпаги, были пущены в ход пистолеты, и скоро Серрано с удовольствием заметил, что он оттеснил неприятелей. Тут вдруг его жеребец взвился на дыбы, раненный карлистом. Серрано, не переставая драться и находясь в крайней опасности, почувствовал, что лошадь падала под ним. Он уже был у желанной цели, и уже настигал короля лесов, дравшегося с удивительным мужеством. Серрано надеялся, сделав еще несколько шагов и ранив нескольких неприятелей, очутиться возле инфанта; однако прежде ему пришлось заботиться о том, как бы не попасть под умирающего жеребца. Через несколько минут он сидел на другой лошади, которую уступил ему один из его солдат и с новой силой бросился вперед.

Ряды гусар заметно уменьшались. Он слышал, как инфант разными обещаниями поощрял своих, и с тем воодушевлением, которое вселяет надежда на победу, проложил себе кровавую дорогу через наемников дона Карлоса, отступавших перед его сверкающей, поднятой шпагой. Наконец, он возле инфанта, лицом к лицу, рядом с ним…

— Сдайтесь, ваше высочество, ваше дело проиграно!

— Кто вы, наглый приверженец неправого дела? — скрежеща зубами отвечал инфант. — Берегитесь, вы забываете, что королевская кровь течет в моих жилах!

— Не заставляйте меня защищаться от вашего нападения! — сказал Серрано, так искусно парируя удары короля лесов, что тот изумился. — Сдайтесь генералу ее величества королевы, Франциско Серрано!

— Одна только смерть выдаст меня вам, изменник! — отвечал инфант, пылая гневом, и с такой яростью начал наступать на щадившего его генерала, что тот подвергался опасности самому быть заколотым, если не обессилить своего противника.

Кирасиры Серрано между тем дрались так храбро, что гусары начали ослабевать, и Конха мог двинуть артиллерию против центра Кабреры, внося в его ряды опустошение и смерть.