Дикий цветок - Лейла Мичем

Сайлас продал свой фургон. Теперь денег у него в заначке прибавилось. Герман Гловер, удовлетворившись увиденным, оставил мужчине изрядную сумму, которой должно было хватить на любые расходы. Настал день отъезда. Джереми прискакал попрощаться с Джошуа и Джессикой. С боков его коня свешивались мешки с саженцами роз. Джессика согласилась ухаживать за растениями мужа и его друга до их возвращения.

– Если мы предоставим их вашей заботе, Джесс, – заявил ей Джереми, – то уж точно, вернувшись, застанем саженцы в наилучшем состоянии.

– Я буду очень внимательно следить, чтобы о них хорошо заботились, – сказала она, с трудом сдерживая накопившиеся в душе боль и волнение.

Анри, прислушивающийся к их разговору, спросил:

– Вы, джентльмены, очень много внимания уделяете этим сухим на вид хворостинам. Могу ли я поинтересоваться о причине такой заинтересованности?

Сайлас пустился в объяснения.

– Изумительно! – воскликнул Анри, явно пораженный его рассказом о том, как Уорики и Толиверы перевезли символы своих родов через океан в новый мир. – А теперь вы посадите их в новой стране, которую намереваетесь покорить.

– С Божьей помощью, – сказал Сайлас.

– Да будет так, – произнесла Джессика тоном, не предполагающим даже малейшего сомнения.

– Держу пари, Всевышний ответит на просьбу Джессики вполне благосклонно, – улыбнувшись, сказал Джереми.

Джошуа накануне объяснили, что папа уезжает на несколько месяцев в Техас строить там для них новый дом.

– Я хочу, чтобы ты воспринял мои слова как маленький мужчина, – сказал Сайлас сыну. – Тебе уже пять лет.

– Да, сэр, – ответил Джошуа, вытягиваясь перед отцом по струнке.

Он был одет в куртку из оленьей кожи, которая была ему велика. Глаза его наполнились слезами. Губы скривились. Позже, когда отца уже не было рядом, Джошуа всплакнул, уткнувшись лицом в подол платья Джессики.

Лоример Дэвис стоял рядом со своей семьей, Сайлас – со своей. Их лошади были уже оседланы. Типпи скрылась в отеле. Джессика была рада, когда муж послал разыскать ее: он хотел лично с ней попрощаться и попросить хорошо присматривать за его семьей. Джессика крепко держала Джошуа за руку. Настало время в последний раз сказать «до свидания». Сайлас, обняв жену и сына, привлек их к себе.

– Я вернусь, когда там будет безопасно, – глухим голосом заверил он их. – Я напишу. Как-нибудь мне удастся найти способ доставить тебе письмо, даже если для этого придется одолжить у Джереми Томагавка. Джошуа! Ты помнишь, что я тебе сказал?

– Да, папа. Я буду защищать маму.

– Не забывай молиться и следи за своими манерами. Помни, что ты Толивер.

– Да, папа.

– А теперь, пожалуйста, ступай к Джейку. Мне надо поговорить с Джессикой наедине.

– Да, сэр.

Джессика низко опустила голову. Так она поступала всякий раз, когда не хотела, чтобы другие увидели слезы на ее глазах. Сайлас не стал позволять ей хандрить, а приподнял кончиками пальцев ее подбородок. В течение месяцев, что последуют за этим днем, она будет вспоминать, в этом Джессика была совершенно уверена, его высокую фигуру, стоящую под магнолией. На фоне темно-зеленой листвы и белых цветов чернела смоль его волос. В изумрудах глаз сверкали огоньки. Джессика сказала себе, что не должна стараться запомнить каждую черточку его лица, иначе, вспоминая их, она будет надеяться на немыслимое.

– Джессика, – произнес Сайлас. – Я никогда прежде ничего подобного в жизни не испытывал. Не знаю, что вы об этом думаете…

– Я тоже не представляю, как так получилось, – из‑за прилива чувств слова Джессики прозвучали жестче, чем она намеревалась. – Я знаю только…

– Что вы знаете? – спросил он.

Вопрос прозвучал мягко, как легкий ветерок, едва шевелящий непослушные пряди волос.

– Я очень хочу, чтобы ты вернулся.

Сайлас провел кончиками пальцев по заживающей ране, которая невольно привела их к этой минуте надежды и отчаяния.

– Я рад. Продолжай вести свой дневник. Я тоже буду записывать все, что вижу. Когда я вернусь, мы прочтем друг другу наши дневники и таким образом не упустим ни единого дня из жизни друг друга. Я очень хочу, слушая твои записи, узнать о каждом эпизоде взросления моего сына, так, словно я не пропущу всех этих месяцев, будучи в Техасе. Ты мне обещаешь?

– Обещаю.

– Я уезжаю счастливым человеком. Ты меня поцелуешь?

– Поцелую.

В тени магнолиевого дерева Сайлас склонил голову, а Джессика, напротив, приподнялась на цыпочках, и они поцеловались. Затем мужчина, не отрывая от нее взгляда, принялся отступать. Казалось, он хочет навечно запечатлеть в своей памяти ее образ. Затем отец отсалютовал рукой сыну. Джошуа взмахнул ручонкой в ответ. Сайлас вскочил в седло.

– Лоример! – Голос его был суховатым, деловитым. – Давайте-ка отправляться в путь. Пора.

Стефани и Джейк, Джессика и Джошуа наблюдали за тем, как всадники постепенно тают вдали. Типпи, молчаливая, словно привидение, застыла рядом с ними. Никто не произнес ни слова до тех пор, пока люди, лошади и фургоны не скрылись из виду.

– Типпи! – позвала Джессика. – Надо найти где-нибудь большие бадьи и пересадить саженцы роз в новую землю, а то они, чего доброго, зачахнут.

«Как будут чувствовать себя розы, так будут идти дела и у Сайласа с Джереми», – подумала она.

На дворе стояло первое июня 1836 года.

Глава 40

Из дневника Сайласа:

15 сентября 1836 года

«Человек предполагает, а Бог располагает. Немецкий мыслитель XV века Фома Кемпийский[22] был совершенно прав, выводя эти слова. Моррис был бы рад услышать от меня это. Бог мне в свидетели, за последние два года я множество раз убеждался в справедливости этой истины. Сейчас, накануне моего возвращения в Новый Орлеан, я сижу и размышляю о том, с чего начать свой рассказ, когда встречусь с Джессикой. Господь по-своему распорядился моими мечтами осесть на тучных землях техасской целины. Если письмо, отправленное мною с солдатом, направляющимся в те края, к Джессике так и не попало, моя жена до сих пор не знает, что караван из Виллоу-Гроув так и не добрался до черноземов, выделенных нам мексиканским правительством. Как только мы переправились через реку Сабин и углубились в заросли местной флоры, стало понятно, что долго так наши люди не протянут. Несчастные случаи подстерегали лошадей и волов. Повозки ломались. Частыми явлениями стали переломы конечностей. На пути нас поджидали предательские трясины, кишащие змеями и аллигаторами.