Сказки Долгой Земли (сборник) - Антон Орлов

«Это потрясающе… – подумал Стефан, двигаясь посреди общей давки к выходу. – Какое-то нечеловеческое очарование… И все-таки я бы предпочел Келларда, не будь он таким самодуром и солдафоном в вопросах искусства. Очарование власть предержащих должно быть человеческим, а то из этого неизвестно что выйдет… У них длинные белые волосы. У обоих! Все, как говорила Лепатра, и яснее ясного, что эта парочка меня ухайдакает, если я не буду держаться от них подальше».

Несмотря на здравую мысль, ноги понесли его не к трамвайной остановке, а к парковочным площадкам на задворках Зимних Утех. Может быть, его ослепила липкая белизна зимнего полдня, а щекочущие лицо снежинки помешали выбрать правильную дорогу? Ветер подталкивал в спину, и Стефан пошел в ту же сторону, куда тащились разбухшие тяжелобрюхие облака.

Вокруг машин претендентов полицейское оцепление, посторонних не пускают, особенно таких, кто в облезлой куртке на собачьем меху, но он углядел в толпе Бранда и полез к нему через сугробы, зовя по имени и размахивая руками, чтобы привлечь внимание.

– У меня есть хорошие эпиграммы! Вам нужны политические эпиграммы?!

В его сторону заинтересованно повернулись все головы одновременно. Застигнутый врасплох, Стефан оробел – по колено в сугробе, с хозяйственной сумкой через плечо, в сбившемся набок полосатом шарфе.

К нему двинулись двое полицейских. Поскорее выбравшись на тротуар, он зашагал сквозь снегопад прочь отсюда, к трамваям. Преследовать не стали, и на том спасибо. И Бранд, и Эфра сделали вид, что знать не знают этого психа с полной сумкой эпиграмм. Постеснялись… Может, оно и к лучшему?

Несколько дней спустя он узнал, где эта шайка собирается раздавать свои пирожки в следующий раз (из объявления, поверх которого с мстительным чувством налепил афишу), и отправился туда, по дороге проговаривая про себя все, что надо сказать Эфре, и что она скажет в ответ, и что он скажет ей после этого.

Крупяной рынок со всех сторон окружали многоэтажные дома цвета лежалого городского снега, и с их нумерацией что-то было не так – словно нарочно поменялись местами, чтобы отвести глаза непрошеному гостю. Не поддаваясь на их уловки, штаб-квартиру мерсмонианцев Стефан все-таки отыскал – в доме номер 29, который боком, наискось, втиснулся между номерами 25/1 и 34.

Двухэтажная пристройка, внизу пекарня, наверху благотворительная, как сообщает табличка, организация.

Лестница с узенькими перилами выглядела до того казенно, что Стефан ощутил оскомину. В углу площадки между этажами громоздился хлам, оставленный прежними арендаторами. Глобус Земли Изначальной напоминал блекло раскрашенный мячик. Какие-то цветные обрезки, чернильница в виде улитки.

Дверь из крашеного дерева, не стеклянная, иначе сразу повернул бы назад.

Помещение из тех, что регулярно переходят из рук в руки. Видно, что команда поддержки Валеаса Мерсмона обосновалась тут недавно и тоже надолго не задержится.

Беленые стены с плакатами Санитарной службы, живописующими весеннее нашествие личинок на человеческое жилье. Местами кто-то пририсовал личинкам карикатурные физиономии, смахивающие на мужественное квадратное лицо Максимилиана Келларда. На окнах жалюзи. Несколько больших коробов с пирожками.

Людей довольно много – здесь и Бранд с выводком изящных безликих кузин, и Дик с подбитым глазом (кто его на этот раз – келлардианцы или свой же шеф за нарушение дисциплины?), и еще какие-то личности. Эфра среди них сияла, как жемчужина среди россыпи речной гальки. Длинное приталенное пальто небесного цвета с воротником-стойкой. Распущенные платиновые волосы ниспадают, словно подвенечная фата.

Едва Стефан переступил через порог, как его руки бессильно повисли, ноги налились неподъемной тяжестью и приросли к полу.

Негромкий обмен репликами.

– Пустите его, – сказал кому-то Бранд. – Он не из этих.

Стефан вновь обрел свободу.

«Охранные чары порога, неслабенькие такие… Ничего себе благотворительность!»

Вслух он жаловаться не стал.

– Я принес эпиграммы, как вы спрашивали. Тут несколько штук, не посмотрите?

Редактору постеснялся бы показывать такую муру, другое дело – все эти рыцари с большой политической дороги, у них интерес специфический. А если честно, ему нужен был только предлог, чтобы оказаться около Эфры.

– Здравствуй… Я никогда не устану повторять, что я тебя люблю.

– Их можно понять, ведь так? – недобро усмехнулась Эфра.

– Да я же сто раз объяснял, что я имел в виду!

– Не кричи. Все, что относится к вашей так называемой любви, я давно выдрала из своей души и выбросила на помойку. Только поэтому я осталась человеком, несмотря на то что со мной было на Мархене. Во мне, может быть, кое-чего не хватает, но зато и дряни никакой нет. Я, к твоему сведению, медсестра, а не шлюха. В нашей больнице говорили, что вполне себе в хирурги гожусь – вот я и решила проблему, как хирург.

Ее слышали все присутствующие. Неужели все они в курсе насчет тех ужасных подробностей ее биографии?

– Не подходит. – Бранд вернул ему листки. – Не то, что нам нужно.

– Ага, – машинально кивнул Стефан, приблизительно такого ответа и ожидавший. – Эфра, можно с тобой поговорить две минуты наедине? Я объясню…

– Нельзя.

Она уселась на стул, Бранд собрал и отвел в сторону всю массу ее блестящих белых волос, а Дик расправил и застегнул позади большое золоченое оплечье, усыпанное переливчатыми стразами нежной окраски. Эфра во время этой процедуры сидела как ни в чем не бывало, хотя от робких прикосновений Стефана ее, помнится, коробило, и она сразу отстранялась с недовольной гримасой. А Бранду с Диком, получается, можно, словно они ее братья и с ними она чувствует себя в полной безопасности.

Стефана огорошила эта несправедливость, а потом он с легкой оторопью отметил, что кузин Бранда с прошлого раза стало вдвое больше, как будто эти девушки в черных вуалях размножаются вегетативным способом. Или, что вероятней, новые понаехали – но сколько же их всего в таком случае? Он косился на «сестренок» с иррациональным испугом, а те, словно что-то уловив, начали придвигаться поближе, окружили его шелестящей темной толпой.

«Спокойно… – еще больше струхнув, подумал Стефан. – Здесь ведь нет стеклянной двери…»

– Пойдем кормить народ? – спросила Эфра, поднимаясь со стула.

Великий Лес, какая она была красивая!

– Разговор на полторы минуты, пожалуйста, – умоляюще выдавил Стефан.

– Ладно. Полторы минуты и ни секундой больше. Я, между прочим, на работе. Спускайтесь, я вас догоню.