Рассекая ветер - Сион Миура

– Никто тебя не будет винить. Когда почувствуешь, что больше не можешь, остановись. Пожалуйста.

– Хорошо.

Синдо улыбнулся и встал у линии эстафеты.

Дзёдзи изо всех сил бежал рядом с бегуном Кикуи. Ни один из них не уступал. Они пересекли линию эстафеты одновременно, задержав дыхание на последних шагах.

– Синдо-сан!

Вышитые на ленте серебряные иероглифы «Университет Кансэй» развевались на ветру. На мгновение Синдо молча сжал руку Дзёдзи вместе с лентой, а затем выбежал со станции Одавара.

Рука Синдо была очень горячей.

«Горячее, чем у меня после двадцати километров бега. – Дзёдзи смотрел в спину Синдо, который исчез на горной дороге. – Я идиот. Почему я не сосредоточился на беге? Синдо ведь болеет. Несмотря на это, он ждал и верил в меня. Хотя я знал это, почему же не смог вырваться вперед перед тем, как передать ему эстафету?»

Через четыре часа двадцать четыре минуты и сорок семь секунд после старта в Отэмати Университет Кансэй передал свою эстафету в Одаваре. Они делили десятое место с Кикуи.

Время Дзёдзи составило один час четыре минуты и двадцать четыре секунды – одиннадцатое по скорости время среди тех, кто бежал двадцать километров девятьсот метров на четвертом этапе. Дзёта, который на третьем отрезке преодолел двадцать километров триста метров, был десятым со временем один час четыре минуты и тридцать две секунды. Учитывая и дистанцию, и способности, Дзёдзи должен был показать лучшее время.

Кансэй поднялся на десятое место, но у Дзёдзи после забега не осталось ничего, кроме сожалений.

– С возвращением, – сказал Юки.

Он знал, что Дзёдзи недоволен своим бегом, поэтому сейчас его было сложно утешить или подбодрить. Со стороны казалось, что Дзёдзи отлично выступил, давая надежду команде Кансэя. Поэтому с тем, что не устраивало в этом забеге именно Дзёдзи, ему приходилось справляться самому.

– Сэмпай, мне обидно, – с этими словами Дзёдзи сильно прикусил губу.

– Мне тоже, – Юки взял двумя руками низко опущенную голову Дзёдзи и легонько потряс ее. – Я не смог остановить Синдо. Что бы я ни делал, все было бесполезно.

Юки подвел Дзёдзи к зеленщику и Нире, которые стояли в стороне от толпы.

– Выше нос. Ты хорошо пробежал, – прошептал Юки Дзёдзи, который по-прежнему смотрел вниз. – Так бывает: как бы ты ни старался, чего-то тебе ни за что не достичь. Но этим оно и ценно. К тому же это еще не конец. Будут еще и эстафеты Хаконе Экиден, и команда Кансэя, и сожаления, и радости. Дзёдзи, перед тобой бесконечное количество попыток «следующего раза», пока ты не достигнешь того, чего хочешь.

Дзёдзи потер глаза ладонью, кивнул в знак согласия и потянулся.

Юки поехал на озеро Асиноко, чтобы подготовиться ко второму дню забега, Дзёдзи – в гостиницу Йокогамы. Зеленщик и Нира отправились в торговый район на грузовичке, чтобы подготовиться к завтрашней вечеринке. Все занимались своими делами в разных местах.

Гонка продолжалась, шансов оставалось еще много. Дзёдзи помахал рукой хозяину «Яокацу» и Нире и пошел с Юки в сторону станции Кадзамацури.

Он чувствовал, как его всего пробирает озноб, а по коже струится пот. Ветер охлаждал влажную футболку, но тело все равно горело. С каждым шагом голова просто раскалывалась, а нос заложило так, что он едва мог дышать.

Синдо покорял Хаконе, но перед глазами все плыло. Звуки и ощущения были притуплены, будто его голову обернули пузырчатой упаковочной пленкой.

«Тяжело. Больно. Тяжело. Больно». Лишь эти два слова вихрем проносились в мозгу, а затем спускались по позвоночнику, наполняя все тело. Но, как ни странно, он и не думал останавливаться.

Синдо преодолел первый километр за три минуты и тридцать секунд. Хоть ему и пришлось подниматься в гору, темп все равно был медленным. Бегун Кикуи, перехвативший эстафетную ленту одновременно с Синдо, убежал так далеко вперед, что его уже не было видно.

После горячих источников Хаконе-Юмото на отметке три километра четыреста метров пейзаж стал напоминать каньон.

В туннеле Канрэй его обогнал бегун из Университета Йокогамы, который стартовал в Одаваре позже его. Левая стена туннеля, выходящая на реку, была из бетонной решетки, бегун из Йокогамы, попадающий то в тень, то на свет, был похож на изображение на кинопленке с недостающими кадрами. Синдо мог только смотреть ему вслед.

От деревни горячих источников Тоносава, где еще сохранились старые дома, было много поворотов. Постепенно набирая высоту, дорога извивалась и поворачивала. С затуманенным взором Синдо все же держался курса – он должен был пройти по самому внутреннему краю поворота, чтобы не бежать больше, чем нужно.

Ноги были ватными и болели. От температуры ломило суставы. Хотя настоящее восхождение ждало еще впереди. Пробегая под железнодорожным мостом Дэяма, где проходила железная дорога Хаконе Тодзан, Синдо, шатаясь, продолжал подниматься без остановок. Его скорость упала до трех минут и тридцати пяти секунд на километр.

Он поднялся в гору вдоль реки Хаягава и на отметке семь километров сто метров приблизился к повороту на Оохирадай. Двигатель машины сопровождения стал глухо гудеть. «Не только мне тяжело. На этой дороге даже машине приходится нелегко».

Он добрался до деревни с горячими источниками Мияносита, пробежал мимо отеля «Фудзия». Узкая дорога с обеих сторон была заполнена людьми, которые приехали на новогодние праздники в издавна известный отель на источниках. Синдо постепенно опускался в рейтинге, вот уже три университета обогнали его. Однако совершенно незнакомые зрители громко подбадривали его: «Удачи, Кансэй!» Наверное, узнали из трансляции, что они слабая команда, но с нетерпением ждали их выступления.

На перекрестке Мияносита Синдо, словно подгоняемый голосами толпы, повернул налево. Его ждал склон, настолько крутой, что даже смотреть на него не хотелось.

Ковакиэн – отметка в десять километров. Высота над уровнем моря – шестьсот десять метров. Город Одавара находился на высоте сорока метров над уровнем моря, это означало, что он разом вбежал на высоту более пятисот метров.

Но это было не все. Самая высокая точка шоссе номер один, расположенная на пятнадцати километрах, находилась на высоте восемьсот семьдесят четыре метра над уровнем моря. Перепад высот на пятом этапе в двадцать километров семьсот метров был в три раза больше, чем высота здания Токийского муниципалитета.

На пятом километре хозяин дома, который до этого молчал, впервые окликнул его из машины:

– Синдо, знаешь, в игре го…

«О чем он говорит? У меня что, от температуры еще и слуховые галлюцинации начались?» – на некоторое время Синдо сосредоточился на трескучем голосе тренера, доносившемся из динамиков.

– В го очень трудно решить, в какой момент следует выйти из игры. Чем ты сильнее, тем тяжелее думать о признании поражения, даже когда понимаешь, что проигрываешь. Ты изо всех сил пытаешься найти способ переломить ход игры, но, если противник отражает атаку, все равно приходится сдаться. Даже если доска еще не полностью заполнена. Никто не упрекнет за это и не скажет, что ты капитулировал в середине борьбы. Наоборот, если игра остановлена в правильный момент, проигравшего можно только похвалить, ведь он умеет принимать поражение. Хоть до последнего момента и не оставлял попытки выиграть.

Синдо догадался, что хотел сказать хозяин дома.

– Тебе тяжело, Синдо? Если да, подними руку. Я сейчас выйду из машины и остановлю тебя.

Сжав кулаки, Синдо отрицательно покачал головой. Это был Экиден. Нельзя останавливать ход битвы, пока участники не пробегут все десять этапов. До этого ни в коем случае нельзя признавать поражение. Пусть он выглядит плохо, пусть потеряет возможность удачно завершить партию, он все равно будет бежать. Пока способен шевелить ногами. Хотя даже если упадет, то все равно доберется до Асиноко, пусть и ползком.

Увидев решимость Синдо, хозяин дома больше ничего не сказал и выключил микрофон.

На поворотах дороги до Ковакиэна он кое-как поймал ритм. Каждый раз, входя в поворот, он чувствовал, что поднялся чуть выше. Однако после этой точки количество изгибов