Миллион миров - Антон Александрович Карелин

знает все первопричины: личный интос Ирелии Кан. Но ему неизвестно, что случилось с хозяйкой, ведь в свой закрытый мирок она чаще всего уходила одна. Так случилось и сегодня. В результате нейр Ирелии был стёрт вместе с логами защитных полей, и никаких данных не осталось. Зная первопричины, мы могли бы понять, что произошло — но Звездочёт не откроет нам тайны хозяйки. Потому что она хранила их, а он не способен нарушить её волю.

— Мы можем заставить его говорить? Или сломать? — поинтересовался Эндор, и даже сквозь маску спокойствия на его лице можно было почувствовать, как сильно муж Ирелии не любит её уродливое виртуальное отражение.

— Есть юридическая процедура принудительной дешифровки, — согласился Фокс. — Звездочёта можно обязать открыть всё, что имеет непосредственное отношение к смерти Ирелии Кан. Но только обязать. Получив такое принуждение, этот интос самоуничтожится: вес директивы о сохранении тайны пересилит директиву о сохранении себя. То же самое произойдёт при попытке взломать Звездочёта.

— А что сейчас держит его на этом свете? Теперь, когда Ири больше нет.

— Хороший вопрос. Звездочёт?

— Ещё не все указания исполнены, — прошелестел демон.

— Вот и замечательно, — кивнул Фокс. — Ты нам очень пригодишься. Ведь этот интос хочет найти и наказать убийцу хозяйки. Две его основных директивы входят в конфликт, обе требуют исполнения. И если нельзя заставить Звездочёта открыть то, что неизвестно — можно сначала сделать это известным. Тогда пересилит вторая директива, и интос сможет нам помочь.

— Как это? — нахмурился Дурран.

— Если мы разгадаем тайну Ирелии, она перестанет быть тайной.

— Но ведь не станет фактом? Будет просто гипотеза, а робот вовсе не обязан подтверждать наши гипотезы. Ведь так?

— Так, — подтвердил Звездочёт.

— И ещё я не понял, зачем вы просили оставить папарацци? Он же всё запишет в глазные камеры и продаст новостным порталам ещё за пару миллионов, негодяй! Впрочем, мы держим его в коконе, пусть сидит и давится от любопытства!

— Вы сами ответили на свой вопрос, констебль, — улыбнулся Одиссей. — Папарацци нужен именно для этого: чтобы сделать из гипотезы общеизвестный факт. Так что самое время снять с него кокон. Обещаю, вы об этом не пожалеете.

Дурран побагровел и опасно надулся, но так и не лопнул, а лишь молча сорвал с голована все блокирующие завесы.

— Привет, — помахал инфо-вору детектив. — Мы пытаемся открыть миру правду. Помогай! Начнём с того, что было проще разгадать: любовника Ирелии Кан. Эндор, вы рассказали, что жена уходила в ментосферу к другому. Но при этом она не перестала любить вас?

Ззир’Пуун в шоке уставился на детектива, миллионера, всех остальных. Казалось, в его улучшенных высокотехнологических глазах зарябили счётчики денег, но это была всего лишь автокалибровка пространственных камер.

— Надеюсь, что да, — помедлив, ответил Эндор. — Ири ничего не мешало расстаться со мной, если бы она захотела. Я бы не стал её держать, даже если бы мог.

— Как вы узнали, что она встречается в менте с другим?

— Её постоянные уходы в «сакральную медитацию» превратились в притчу во языцех. Я понимал, что мы отдаляемся, и однажды спросил прямо. Она не стала отрицать, просила прощения, и попыталась вернуться ко мне. Она всю жизнь была мне благодарна. Но через месяц сказала, что не может без Него. И ушла в свою ментосферу.

— Она так и не сказала, кто он?

— Нет.

— А вы не спрашивали?

— Я позволил своей жене выбрать, кого любить и с кем быть счастливой, — сжав побелевшие пальцы, ответил Эндор Кан. — Мне было трудно перешагнуть через любовь и эгоизм. Но я не стал бы унижаться и перешагивать через свою гордость.

— Вы в любой момент могли войти в её ментосферу и всё узнать, но ни разу этого не сделали, — с пониманием и долей печали сказал Одиссей.

— Теперь бы я ворвался туда, не раздумывая, и не отступил, пока не выяснил всё до конца, — ответил мужчина. — Но тогда мне даже не приходило в голову, что Ири может что-то угрожать. Её настолько тщательно охраняли и защищали! Я решил: лучшее, что способен для неё сделать — это отпустить.

— Вы идеальный муж, — сказал Фокс, вызвав удивлённые взгляды всех вокруг. — И я не издеваюсь, не преувеличиваю, а констатирую факт. Ирелия пришла к вам мстить за грехи другого человека. Она пыталась вас убить, а в ответ вы её спасли. Дали новую жизнь и помогли на пути к успеху. Вы много лет были рядом, любили жену и оставались ей преданы, не пытались заглушить её творчество, навязать ей своё понимание счастья. Но и не отступились, когда она начала отдаляться. Снова и снова вы старались найти конструктивный, жизнеутверждающий подход любящего и взрослого человека. Ирелия тоже пыталась: отвечать на ваши чувства, идти с вами рука об руку, просто жить. Но раз за разом эти попытки терпели крах.

Миллионер и красавец побледнел, черты его лица болезненно заострились, а глаза блестели, будто усталые звёзды в прорезях гипсовой маски, которая вот-вот расколется от внутренней боли. Одиссей смотрел на него открыто и прямо, словно говоря: я вижу правду, и правда на вашей стороне.

— После вашего рассказа у меня возник закономерный вопрос: кого Ирелия могла предпочесть такому мужчине? Кого она могла полюбить сильнее вас?

Эндор напряжённо молчал, как и все остальные. Дурран хотел поднять руку, чтобы высказать версию, но резко стушевался и опустил.

— В какой момент она стала уходить в свой кокон и пропадать там больше, чем на час? Когда это из медитации и передышки превратилось в «сакральную эмиграцию»? — спросил Одиссей у начальника безопасности.

— Чуть меньше года назад, — даже не сверяясь с логами, ответил Шон-Хон.

— А когда для безопасности Ирелии к ней был подключён протокол Клето-2?

Гепардис сжал зубы, но ответил:

— За месяц до этого.

Фокс слегка улыбнулся и кивнул.

— Это не может быть связано, — заставил себя сказать Эндор Кан. — Она разлюбила меня гораздо раньше, хотя испытывала привязанность до самого конца. Мы не можем обвинять службу безопасности в крахе нашего брака.

— Мы и не обвиняем, — сказал Одиссей спокойно и прямо, глядя ему в глаза. — Клетос не заставил Ирелию разлюбить. Наоборот, он помог ей осознать свою любовь и наконец попытаться построить