Расследования Корсакова. Комплект из 3 книг - Игорь Евдокимов

руки и не допускать досадных ляпов в описании реальных зданий, учебных учреждений, их распорядка и традиций.

При этом совсем уж выдуманной и абстрактной картинки «России, которую мы потеряли» мне сочинять не хотелось, поэтому отнюдь не все в «Архивах Корсакова» является выдумкой.

Маленький городок с мрачной деревянной церковью на утесе и сошедший на берег художник, привлеченный этой картиной, появились в «Деле о проклятых портретах» не просто так. Любители путешествий и истории живописи XIX века эту историю, конечно же, узнают. Да, действительно, темноволосый художник с бородой и в щегольском фраке, проплывая мимо одного волжского городка, увидел над ним церковь – и сошел на берег, чтобы войти в историю. Живописца звали Исаак Левитан. Городок назывался Плес. Я ни в коем случае не утверждаю, что Исаак Ильич писал проклятые портреты, а над Плесом стоит жуткое капище, которому приносили жертву злобные помещики! Но уж больно силен был образ, который и дал толчок написанию рассказа. Второй источник вдохновения – это необычные и довольно зловещие на вид деревянные церкви, характерные для севера России, пермские боги и языческие традиции тех мест (опять же, сильно измененные в угоду повествованию, тамошние народы не поклонялись лезущим из небес когтистым чудовищам циклопических размеров).

Что касается «Дела о безутешном отце», то здесь пришлось сложнее. Действие второй части все-таки происходит не в выдуманном городке, а в самом настоящем Петербурге последней четверти XIX века, что требовало большего внимания к деталям. «Доминик», где проводил свой досуг Корсаков, реально существовал, славился кофе и пирожными, а здание кафе все еще можно найти в Петербурге. Доходный дом за Спасо-Преображенским собором, куда я поселил Владимира, по-прежнему стоит в самом, на мой взгляд, уютном районе Северной столицы. Упоминаемый в тексте «Магазин платья и белья Флорана» на Большой Морской, насколько мне удалось проверить, действительно впервые в России использовал электрическое освещение витрин в 1875 году (хотя и не поручусь, что они так же впечатляли прохожих пять лет спустя). «Призрак Пеппера» – реальный оптический прием и, как поясняет Владимир, его использовали в театрах для создания реалистичных призраков на сцене. Каким бы фантастическим подобное устройство ни казалось, но даже централизованный пульт управления газовым освещением существовал в описываемый период, хотя был довольно редок – и я не берусь утверждать, что в 1880 году такой был распространен (или хотя бы наличествовал) в Петербурге. Легенда о зеркале короля Сигизмунда, которую рассказывает Корсаков, тоже передавалась из уст в уста на протяжении столетий, а возлюбленную монарха звали Барбара  Радзивилл – якобы ее призрак еще населяет несколько белорусских замков (в которых она, правда, никогда не бывала).

И, наконец, «Дело о призрачном юнкере». Тут уж как-то само получилось развернуться! Внимательный читатель, проследовав за героями по карте Москвы XIX века, действительно найдет у Проломной заставы училище, правда – не высшее военное, а кадетский корпус, расположенный в огромном дворце императрицы Екатерины II. За ним действительно был обширный и запущенный парк, сейчас зовущийся Лефортовским. В XX веке здесь располагалась академия РККА, и это все еще невероятно красивое и интересное место, которое стоит увидеть. Здания училища, однако, списаны с другого учебного учреждения – Сельскохозяйственной академии, ныне – «Тимирязевки», которая занимала территорию бывшей усадьбы Петровско-Разумовское. Это, на мой взгляд, одно из самых красивых мест Москвы, смахивающее по внешнему виду и атмосфере на западноевропейский университетский городок, так что не вставить его в повествование я не мог.

Что же касается нравов военных училищ Российской империи, то по большей части я опирался на документальные свидетельства о быте Николаевской кавалерийской школы в Петербурге и Орловского кадетского корпуса. Все, что касается «цука», жаргона, традиций «зверей» и «корнетов», – чистая правда. Естественно, я позволял себе определенные вольности в части распорядка дня и повседневной жизни, так что рассматривать этот исключительно развлекательный рассказ как научное исследование военных училищ второй половины XIX века не стоит. Если тема вас заинтересовала и хочется свидетельств из первых рук, то могу порекомендовать мемуары Евгения Вадимова «Корнеты и звери» («Славная школа») и Анатолия Маркова «Кадеты и юнкера». Часть образов и диалогов из этих книг я использовал для добавления рассказу необходимой аутентичности. Также здорово помогли повести А. И. Куприна «Кадеты» и «Юнкера».

Свидетельства о воровстве и саботаже в годы Крымской войны – увы, тоже реальны, хотя, конечно же, центральный конфликт был полностью выдуман. Истинный масштаб бедствия оценить сложно из-за ангажированности темы: если верить имперской версии, то процент корыстного саботажа был незначительным, если верить советской историографии – повальным. Так что завязку конфликта я основывал на действительно зафиксированных случаях, но – изменив их в угоду сюжета.

Афанасий Афанасиевич Арапов основан на реальном книготорговце Астапове, невероятно оригинальном господине, который оставил после себя увлекательные мемуары. Несмотря на то что подтвердить или опровергнуть эту легенду уже невозможно, весьма вероятно, что Афанасий Афанасиевич либо не умел читать, либо делал это с трудом, поэтому он знал практически каждую проданную книгу, но редко имел представление, о чем она, собственно, была. На старости лет Астапов продал свою лавку вместе с собой – новый хозяин подарил ему роскошное кресло и право находиться в магазине в часы работы, поэтому старость Афанасий Афанасиевич встретил посреди любимых книг, продолжая живо общаться с покупателями. А вот кем уважаемый господин Астапов (скорее всего) не был – так это хранителем громадной оккультной библиотеки в подвалах.

Далекое от идиллии описание Москвы в 1880 году правдиво. До появления более красивого и опрятного города остается еще лет шесть, но будущий «лорд-мэр» Николай Алексеев уже начал труды в этом направлении. Жуткая метель, накрывшая Москву в рождественскую ночь 1880 года, – выдумка в угоду повествованию. Страшный ураган, разрушивший восточные районы в 1904 году, – нет. Ссылки на другие реальные события и места, упоминаемые в рассказе, я оставил в самом тексте.

С моей стороны будет крайне невежливо не упомянуть о людях, без которых эта книга никогда не увидела бы свет. Спасибо моим родителям за привитый с детства интерес к чтению и истории. Спасибо моей чудесной жене Анне за ее нежную и безоговорочную поддержку. Спасибо друзьям и в особенности Александру Минько, самому въедливому бета-читателю, который помог отсеять большую часть сюжетных дыр. Спасибо замечательному редактору Анастасии Осмининой, которая поверила в Корсакова и благодаря которой вы сейчас читаете эти строки. Мне лишь остается поблагодарить еще одного человека – тебя, драгоценный читатель, за внимание, уделенное первому тому, и пообещать, что я сделаю все возможное, чтобы Владимир Корсаков как можно быстрее отправился в новые приключения