Лэндон и Шей. Разбитые сердца - Бриттани Ш. Черри

настоящая. Для нее это было непросто – позволить мне видеть ее в таком состоянии. Я чувствовал, что к этой стороне своей личности она допускала лишь немногих.

– Ты можешь сделать кое-что для меня? – прошептала она, прижимая руки к моей обнаженной груди.

– Да. Что угодно.

Она приблизилась к моим губам и произнесла эти мягкие слова, проникнув прямиком в мое сознание:

– Не спеши.

Я не знал, что именно она имела в виду, – мое тело или мое сердце. Так что я принял решение не спешить в обоих случаях.

В тот момент мы стали одним целым, наши сердца забились в унисон. Когда я вошел в нее, она вскрикнула, и я изо всех сил старался быть осторожнее, не торопиться, отдавать ей всего себя в подходящем ей темпе.

Я любил ее эмоции. Я любил ее тело. Я любил ее стоны.

Я любил ее.

Тогда я не мог этого сказать. Одну вещь я знал наверняка – нельзя признаваться девушке в любви во время первого секса. Как не быть козлом: совет номер 101.

Но я любил ее. Я точно это знал. Разве ее возможно не любить?

Может быть, так было всегда – даже когда я ее ненавидел. Любовь к Шей пришла легко, как ветер. Она проникла в мою душу, превратив меня в бездыханное тело.

Я занимался с ней любовью, а она даже об этом не знала… она не знала о моих чувствах, не знала, что разбудила каждый спящий уголок моего сердца. Она не знала, что одно ее существование делало меня лучше.

Я сделал все возможное для того, чтобы она это почувствовала. С каждым толчком, поцелуем и стоном я подпитывал ее своей любовью. Я наполнял ее изнутри, надеясь, что она узнает, надеясь, что она почувствует мою любовь. И судя по тому, как она открыла глаза и посмотрела в мою сторону, как она коснулась моей щеки, как она прошептала мое имя…

Думаю, она это почувствовала.

Думаю, она почувствовала любовь.

Закончив, мы прижались друг к другу, совершенно голые, незащищенные и настоящие.

Настоящие.

– Это… было… – выдохнула она.

– Удивительно. – закончил я.

Какое-то время мы молчали. Мы лежали в постели, и ничто, кроме нашего тяжелого дыхания и бешеного сердцебиения, не нарушало ночную тишину.

– Нам нужно одеться, – наконец сказала она, слегка вздрогнув. – Я немного простудилась, и нас ждет ночной киномарафон.

Я согласился, внутренне желая пролежать рядом с ней до конца своих дней.

Мы вернулись в гостиную и посмотрели еще несколько эпизодов «Друзей», прежде чем переключиться на «Один дома» и «Криминальное чтиво», за которыми последовали «Завтрак у Тиффани» и «Сабрина». Два фильма для меня, два фильма для нее.

Мы много смеялись, и, хотя я думал, что больше никогда не смогу веселиться в свой день рождения, Шей удалось это изменить. Каким-то образом она могла рассмешить меня даже тогда, когда я сам считал это невозможным. Ей удалось вернуть мое беспокойное сердце к полному умиротворению. Она осветила лучами солнца мои самые темные дни.

Было далеко за полночь, и я знал, что ей пора идти домой. Я понимал, что утром у нее будут жуткие неприятности с родителями, но на этот раз я решил побыть эгоистом. Я собирался попросить ее о том, о чем не имел права просить.

– Шей?

– Да?

– Останешься со мной на ночь?

Я задыхался, но все же произнес эти слова – из самой глубины моей души. Я был готов умолять ее остаться. Я был готов умолять ее провести эту ночь со мной. Единственной вещью, которую я знал наверняка, было то, что пока она рядом со мной, я чувствую себя немного лучше. Я чувствую себя не таким одиноким.

Она ничуть не удивилась. Она не покачала головой в знак отказа. Она просто встала, протянула мне руки и заставила меня встать.

– Пойдем спать.

В тот вечер мы больше не сказали ни слова. Но когда мы дошли до моей спальни, я ее поцеловал. Я прижался к ее губам и прошептал самую лживую фразу в своей жизни.

– Я ненавижу тебя.

Она улыбнулась, не отрываясь от моих губ.

– Я тоже тебя ненавижу.

– Хорошо, а теперь целуй меня и раздевайся.

Она сделала, как я сказал, и я тоже поспешил раздеться.

Когда я хотел выключить свет, она остановила меня и покачала головой.

– Нет, Лэндон… пожалуйста… – она встала на цыпочки и поцеловала меня в губы, прошептав: – Я хочу тебя видеть. Я хочу видеть всего тебя. Люби меня при включенном свете.

Наши тела соприкоснулись друг с другом, и мы снова слились в одно целое. Я выполнил ее просьбу – я не спешил. Такого секса у меня еще не было. Секса с эмоциями, с чувствами, с искренностью.

Она увидела те части меня, которые я так долго скрывал, и все же…

Она осталась.

Той ночью я заснул, держа ее в своих объятиях и точно зная, что никогда не буду ее достоин. Но, как бы то ни было…

Она осталась.

* * *

Когда я открыл глаза, она уже ушла – это было вполне логично.

Я проснулся позже полудня. За последние годы я впервые так хорошо спал.

Спустившись в гостиную, я обнаружил идеальную чистоту. Коробки из-под пиццы и остатки закусок были выброшены в мусорный бак.

На холодильнике висела записка:

Открой меня.

Заглянув в холодильник, я увидел на средней полке большую коробку – ту самую, которую принесла Шей. Поставив ее на стол, я открыл крышку и обнаружил внутри ровно тринадцать покрытых глазурью кексов, на каждом из которых была написана буква.

Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ

Рядом лежала записка, и я перечитывал ее снова и снова.

С днем рождения, грязное животное.

Цыпа

P.S. Не волнуйся, я все еще тебя ненавижу, но каждый именинник заслуживает кексы.

Я взял один из кексов и откусил большой кусок.

Проклятие. Это просто потрясающе.

Черт возьми, Цыпа.

Я тоже тебя ненавижу.

25

Шей

Мама и папа сидели напротив меня на диване в гостиной. Они смотрели на меня так, словно мы не были знакомы, но, если быть честной, я отвечала им тем же. Я скучала по Миме, которая встретила бы меня на пороге, если бы была дома. Я скучала по ее смеху, ее теплу и ее мудрости.

– Ты наказана, – сказала мама.

Ее глаза поблескивали от волнения.

– Расскажи мне что-нибудь новое, – пробормотала я, скрестив руки на груди.

– Не говори так с мамой, – отрезал папа, указывая на меня