Катастрофы под водой - Николай Мормуль

Казалось бы, трагедия в Чажме давала веское основание осмыслить сложившуюся ситуацию и предпринять самые энергичные меры, чтобы подобное никогда больше не повторилось. Ведь эта авария стала крупнейшей в Военно-Морском флоте за последние три десятка лет.

Однако обсуждение - в лучших традициях того времени - прошло кулуарно. Только 15 октября 1991 года газета «Труд» рассказала согражданам о трагедии шестилетней давности. А жаль, может, более ранняя публикация вычеркнула бы из череды отечественных катастроф последовавший восемь месяцев спустя Чернобыль...

Так же кулуарно в 1985-м был разработан и утвержден план, предусматривающий целый ряд мероприятий по предотвращению аварийности на атомных подводных лодках и повышению их безопасности. Но о людях, поплатившихся своим здоровьем, в рекомендациях забыли. Ни единого пункта, продиктованного заботой о пострадавших, план не содержал.

Борьба за справку

Чернобыльскую катастрофу уже нельзя было замолчать перед миром, как и нельзя было бросить на произвол судьбы людей, оказавшихся в зоне аварии. Снова лгать, народу и дурачить его более четырех лет после взрыва не смогли. В нашей прессе в 1990 году была опубликована статья о Чернобыле под заголовком «Четыре года лжи». Только 25 апреля 1990 года Верховный Совет СССР сделал заявление, что вся предыдущая информация о масштабах катастрофы - это ложь, результат неправильной оценки масштабов аварии и отсутствия информации о радиоактивном загрязнении. Сообщалось, что в период аварии погиб 31 человек, а в ликвидации ее последствий участвовало более 600 тысяч человек. Большинство из них - военнослужащие, но министерство обороны эти цифры скрывает.

Советские органы представили в МАГАТЭ ложные данные, заявив, что выброс радиоактивных веществ в атмосферу составил 3 процента, в то время как на деле он составил 60-80 процентов. Белорусский писатель Алесь Адамович беседовал с академииком Легасовым, застрелившимся некоторое время спустя после Чернобыльской аварии. Академик руководил работами по ликвидации последствий аварии и ежедневно докладывал одному из членов Политбюро обстановку. Как вспоминает Адамович, его, Легасова, поразила реакция высших эшелонов власти на случившееся. Их установки были такими: «Кончайте там быстрее со своей аварией возиться, у нас тут Запад шумит...».

А. Адамович собирался доложить М. Горбачеву обстановку в Белоруссии после Чернобыля, однако его вызвал Н. Слюньков - тогдашний первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии, впоследствии член Политбюро. Чтобы повлиять на решение писателя, Слюньков рассказал ему, как Н. Рыжков принимал у себя руководство Украины и Белоруссии по вопросу Чернобыля. Украина жаловалась и просила помощи. Белоруссия у центра ничего не просила, преподносила обстановку как хорошую (докладывали Цербицкий и Ляшко, Слюньков и Ковалев). Н. Рыжков поблагодарил белорусов и рекомендовал украинцам поучиться у них, как себя вести. А проживающим в зараженных зонах правительство установило 15-рублевую надбавку за все лишения...

Вот уж поистине нравственный распад правительства, который длится дольше, чем распад радиоактивных элементов!

А сейчас и Государственная Дума увидела источник финансирования пошатнувшегося бюджета - льготы «чернобыльцев»... Хотя два миллиона милиционеров, прокуроров, судей и чиновников ездят на общественном транспорте бесплатно... Третий заход за три года делает Дума, никак не наберет голосов. Думаю, что боженька поможет Думе. Ведь пока делали надбавку к пенсии двадцати тысячам работников челябинского «Маяка», делавшего начинку для атомных бомб, «бумажку» на право получения надбавки явились получать сто пятьдесят человек. Пишу прописью - сто пятьдесят, остальные померли!

В процессе выполнения «атомной программы» в нашей стране накопились не только «радиоактивные отходы», но и «людские»: сотни тысяч тех, кто был связан с испытанием и эксплуатацией оружия и техники. По состоянию на 1997 год таких людей -пострадавших от облучения, но оставшихся в живых, насчитывается около 15 тысяч человек. Сейчас они объединены в «Комитет ветеранов подразделений особого риска», расположенный в С.Петербурге. Создана эта организация благодаря энергичному и настойчивому Владимиру Яковлевичу Бенцианову - председателю этого комитета. Лица, получившие документ на такое «ветеранство», имеют некоторые льготы. Например, поправить здоровье в специальном научно-лечебном центре комитета.

В свое время государство передало ВМФ Красинскую больницу в Петербурге. На базе старых домов, хорошей территории и отличного обслуживающего персонала, созданного из высококвалифицированных специалистов, и появился научно-лечебный центр. Я пролежал там более года. Спасибо врачам и сестрам, «вытащили» из левостороннего инсульта. И не их вина, что больные получают «похлебку», стоят в очереди к окошку со своей ложкой и чашкой, что стоимость суточного пропитания укладывается в десять рублей, а места общего пользования напоминают по комфортности концлагерь или «Бутырки». Есть тут над чем подумать всем - и Думе, и правительству, и командованию ВМФ, отправлявшему в свое время на боевые службы неподготовленные корабли. Но, наверное, проще отмахиваться от своих бывших подчиненных, как от назойливых мух. Тем более, что вряд ли долго отмахиваться придется - время, увы, делает свое дело...

Пуск реактора на стапеле

Известный судостроительный завод «Красное Сормово», расположенный в городе Горьком (Нижний Новгород), в 60-е годы приступил к строительству атомных подводных лодок проекта 670В и 670М. Проект утвержден в 1961 году. Лодки проекта 670 строились с 1967 по 1972 год, затем - 670М 1973-80 гг. Это были атомные лодки второго поколения с крылатыми ракетами. Головная «K-43» сдана Военно-морскому флоту к 50-летию Советской власти 4 ноября 1967 года. Всего их было построено 17 единиц. За период эксплуатации (1967-1994 гг.) «ПЛ-429» дважды тонула в районе Камчатки и была дважды поднята. «К-43» с января 1988 по январь 1991 года передавалась Индии, ей было присвоено название «Чакра» (проект 06709). Главный конструктор М.Иоффе, затем В.П. Воробьев (ЦКБ «Лазурит»). Сейчас все они списаны и находятся в отстое или утилизации. Лодки строились в центре России, на матушке Волге, испытания проходили на Белом море, сормовичи имели в Северодвинске при Северном машпредриятии сдаточную базу, где лодки заканчивали швартовые, комплексные испытания атомной энергоустановки и продолжали морские испытания, затем устранение замечаний, покраска, подписание акта приемки и банкет. Но чтобы добраться с центра России до Белого моря нужно было со стапелей завода «Красное Сормово» спустить лодку на реку Волгу, поставить в специальный плавучий док и в доке буксировать по Волге, Мариминской системе, Волго-Балтийскому каналу в Беломорск и Северодвинск. То же самое делалось с Ленинградскими лодками. В один из засушливых годов уровень воды на Волге настолько упал, что осадка подводной лодки не позволяла произвести ее спуск на воду (глубина реки меньше осадки). Директор завода «Красное Сормово» Михаил Афанасьевич Леонов добился приема у Председателя Совета Министров СССР А.Н. Косыгина, доложил ему и убедил, что для выполнения плана завода и повышения боеготовности флота, надо открыть шлюзы на водохранилищах и гидроэлектростанциях, расположенных по течению Волги, выше Горького, на период спуска подводной лодки, тем самым обеспечить повышение уровня воды в Волге. Вот такие превратности судьбы и погоды встречались на пути строителей и моряков подводников.

В 1970 году при строительстве очередной подводной лодки «К-320» (восьмая по счету) на стапеле в цеху произошла авария редактора. Реактор был загружен урановым топливом. Стержни поглотители еще не вставлены; но в соответствующие конструкции вварены заглушки. Во время гидравлических испытаний корпуса реактора в сборе на плотность и прочность одну из заглушек вырвало и потоком вырывающейся из реактора воды подняло вверх компенсирующую решетку. Кажется, опыта было достаточно, строилась восьмая подводная лодка, значит, подобная операция проводилась тоже минимум восьмой раз, и такая неосмотрительность! Нужен был всего лишь упор для компенсирующей решетки, не допускавший ее перемещения. Реактор вышел на мгновенную критичность и тут же «заглох», в цех вырвался активный пар и вода. Реактор и активная зона были заменены, что обошлось в кругленькую сумму. Но дело не только в этом, пострадали люди. В то время руководителем военной приемки на Сормовском заводе был известный подводник, капитан 1 ранга - инженер Иван Александрович Заводский, который прошел все ситуации службы на подводных лодках - от командира группы до начальника Технического управления Северного флота. Во время Великой Отечественной войны Иван Александрович на себе испытал бомбежки глубинными бомбами, был заживо похоронен со всем экипажем ПЛ «Щ-215» Черноморского флота, но счастье было на стороне подводников, и лодка вернулась в базу, когда ее уже не ждали. Об этом и жизни подводников он пишет в своей книге «Записки подводника», в частности он говорит: