Йоханнес Кабал. Некромант - Д. Ховард

получилось лишь "ЗАОЙ". Безнадёжно. Осталось только простоять в очереди ещё три месяца, чтобы

получить бланк заявления на то, чтобы получить новую копию бланка с вопросами.

Его накрыла тень и прежде, чем он успел обернуться, что-то упало на высушенную землю

между его скрещённых ног. Он протянул руку, чтобы это достать, и находка поразила его в самое

сердце — святая святых, предмет, о котором он мечтал почти всё своё пребывание в этом богом

забытом месте — ластик.

— Грязный немного, но стереть — сотрёт, — сказала тень. У неё был лёгкий немецкий акцент.

— Пользуйся.

Йоханнес Кабал во второй раз в жизни подошёл к Вратам Ада. Ничего особенно не изменилось,

только над дверью привратника появилась пластиковая вывеска с надписью "Очередь здесь". Кабал

направился прямо туда.

А у двери вереницу сменяющих друг друга претендентов на вечные муки временно прервал

спор на повышенных тонах, который разразился между Хоули Харви Криппеном и Кунигунде

Макамотцки, также известной как Бель Элмор, также известной как Кора Криппен.

— Почему я здесь? — театрально запричитала она.— Это он меня убил! И на куски разрезал!

— Кора, послушай, пожалуйста, — сказал Криппен, и явно не в первый раз. — Я тебя не

убивал. Это было непредумышленное убийство. Несчастный случай.

— Значит, ты случайно расчленил меня и похоронил в подвале? В негашеной извести? Вот так

случайность, жалкий ты червяк!

— Это просто минимизация негативных последствий, мэм, — сказал солдат США в очереди за

ними. Он был известен тем, что лучше владел измельчителем документов, чем винтовкой.

— Но я ведь жертва! — закричала она. — Что я здесь делаю? Почему я здесь? Почему?

Почему? Почему?

Артур Трабшоу поднял голову от картотеки, с которой всё это время сверялся.

— Прелюбодеяние. Несколько случаев, — сказал он скучающим голосом. Он взглянул на

следующую карточку. Потом ещё на одну. — И весьма немало случаев.

Все посмотрели на Кору Криппен. Под всеобщим вниманием она слегка сникла.

— Ну, — тихо сказала она, — мне было одиноко.

— Как интересно, — сказал новый голос.

При виде полностью одетого Кабала начало очереди отдалилось от двери, как будто его

срезало бритвой.

— Здравствуй, Трабшоу. Я вернулся. Будь добр, открой дверь.

Трабшоу прищурился и некоторое время его разглядывал. Затем мерзкий оскал появился у него

на лице.

— Так это опять вы, мистер "Впустите меня, у меня не назначена встреча"? Конечно, вы

можете войти. — Он хихикнул, нагнулся под стойку, достал увесистую пачку бланков и просунул её

через окошко. — Как только заполните бумаги!

Кабал кипу листов брать не стал; только наклонил голову, чтобы прочитать первую страницу:

"Форма VSKW/I, Заявление на предоставление пропуска живому лицу ввиду чрезвычайных

обстоятельств". Кабал выпрямился и посмотрел на Трабшоу.

— Ты что, серьёзно?

— Ещё как серьёзно! Составил специально для вас. Должен признать, заковыристо вышло.

Несколько раз придётся заполнить, пока всё правильно не получится. Скажем, раз двести-триста.

Трабшоу снова захихикал.

Общеизвестно, что не надо ломиться в открытую дверь. Но означает ли это, что нужно

ломиться в закрытую? Наверное, да, если ты очень тупой, настырный и не очень любишь двери. Или

тех, кто за ними стоит.

Кабал просунул руки в окошко, схватил Трабшоу за уши, и потянул. Тот дико визжал, пока из

окошка не вылезла вся голова, после чего Кабал зажал ему шею и начал тащить. Трабшоу не был

крупным, и всё же он никак не проходил в оконную раму, пока одно плечо не сломалось с таким

хрустом, что очевидцы поморщились. Вытащив тело полностью, Кабал бросил его на раскалённую

землю.

— Ах ты, сукин сын! — рыдал Трабшоу. — Проклятый сукин сын! Ну, погоди, вот доложу Его

Всемогуществу, что ты тут вытворяешь...

Кабал не собирался слушать: рывком поставив Трабшоу на ноги, он свирепо рявкнул ему в

лицо:

— Мне совершенно наплевать. А вот ты лучше бы о другом подумал.

Он развернул его лицом к равнинам Лимба. Повсюду, насколько хватало глаз, были люди —

они побросали на землю бланки с карандашами и поднимались на ноги. Громадная вздымающаяся

волна обозлённых людей лицом к лицу со своим мучителем.

— Артур Трабшоу, знакомься, твои поклонники, — закончил Кабал и пинком в поясницу

толкнул его в это необъятное море, и оно тут же над ним сомкнулось.

Как правило, Кабал не любил иметь дело с толпами линчевателей, однако, если бы его хоть раз

догнали, потеря сознания или смерть существенно сократили бы этот неприятный опыт. А вот

Трабшоу подобные послабления доступны не были. С улыбкой на губах Кабал просунул руку через

окошко во Вратах Ада и открыл задвижку на двери. Если уж впереди паршивый день, почему бы не

разделить эту участь с теми, кто на это напрашивается?

Когда Астрепаг Бельфохур, генерал Адских Орд, получил известие о вторжении в Ад и бунте

на равнинах Лимба, он заглянул в свой карманный ежедневник, нашёл запись годовалой давности,

выругался, и сказал, что разберётся. Он встретился с Кабалом на Четвёртом Круге

— Здравствуй, Кабал, — сказал он, выражаясь как можно дипломатичнее. — Вернулся, я

смотрю...

— Сам додумался? Теперь, Бельфохур, я понимаю, как ты выбился в генералы.

— Сарказм тебе не приличествует, — насмешливо ответил Бельфохур, а сам подумал, что на

досуге надо бы посмотреть в словаре, что значит "приличествовать".

Кабал одарил демона взглядом, от которого тот пожалел, что не сделал это заранее.

— Твои соображения касательно моего личностного развития меня не интересуют. Как ты

прекрасно знаешь, я пришёл к Сатане. Так что, отойди-ка, — он обратил внимание на явное

отсутствие у Бельфохура ног, — или что ты там обычно делаешь, чтобы убраться в сторону. У меня

встреча.

— Без проблем. Но сначала удовлетвори моё любопытство. Ты достал все души? Все сто?

— Не твоё дело.

— Значит, не достал.

Кабал смерил его взглядом, залез в свой неизменный саквояж и достал коробку с контрактами.

— Каждый контракт в этой коробке подписан, — убирая коробку, сказал он, тщательно

придерживаясь принципа говорить правду, не всю правду, и не только правду.

— Вот как, — сказал Бельфохур, гребень его греческого шлема поник. — Я был уверен, что ты

не справишься. Досадно.

— Спасибо за беспокойство. Признаю, трюк с Билли Батлером хорошенько попортил нам кровь

— В любви и на войне все средства хороши. Без обид? — добродушно сказал Бельфохур, хотя

ему явно было плевать, что Кабал думает по этому поводу.

— Не знал, что у нас война, но уверен, что мы друг друга недолюбливаем. И всё же, это очень

благородно с твоей стороны.

— Правда? — смущённо сказал Бельфохур.

— Правда. Без обид.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, затем Кабал сказал:

— Пойду я.

Генерал Астрепаг Бельфохур смотрел, как Йоханнес Кабал исчезает за поворотом тоннеля, и

задумчиво почесал когтём кость подбородка. Он не занимал бы сейчас свой пост, если бы не умел

чувствовать двусмысленность, даже если не понимал, что именно подразумевается. Здесь что-то

нечисто. Явно нечисто, даже попахивает. Он повернулся, чтобы найти источник запаха, и задел какой-

то предмет, которой загремел и откатился. Он протянул руку и поднял почти пустую стеклянную

банку с торчащей из-под крышки кисточкой. Банка с клеем. Что она здесь делает?

Из-за угла, со стороны Третьего Круга, выбежала толпа чертей и, увидев его, со скрипом копыт

о землю остановилась. Они отдали честь, хотя во всех них вместе взятых ни капли чести не

наберётся, однако от Бельфохура не утаились сдавленные смешки, и вообще от этой компании веяло

лёгким непослушанием. Он коснулся навершия на шлеме и сдержанно сказал:

— Вольно, черти.

Они промчались мимо него, куда-то безумно торопясь. Когда они исчезли за углом, он

отчётливо услышал фразу "До встречи, Растрепай!" и внезапный взрыв смеха. Астрепаг Бельфохур

мрачно посмотрел им вслед, его костяной лоб нахмурился. Он развернулся и полетел в сторону

Третьего Круга.

Несколько минут спустя Кабал чуть не наступил в какую-то склизкую мерзость — без

сомнения, следы жизнедеятельности какой-нибудь кошмарной безымянной твари, обитателя бездны,

в народе известной как "белиберда" или "дребедень". Однако на мгновение его озарила вспышка

узнавания, и вспышка эта отчётливо пахла анисом. Почувствовал это не он один. Грязевая клякса