Йоханнес Кабал. Некромант - Д. Ховард

Не знаю, заметили ли вы, но как только вы снова смогли говорить, вы сказали "Здравствуйте, мистер

Симпкинс", что очень трогательно и вежливо с вашей стороны, в наше-то время. Очень культурно.

Вы вспомнили меня, и я не сомневаюсь, что всегда будете помнить и моё небольшое участие в вашем

спасении.

— На этот счёт можете быть уверены, — сказал Барроу.

Спасение от синтетического суккуба одним из самых известных в мире серийных убийц — нет,

такое в спешке не забудешь

— Вы один из тех людей — точнее, пока что единственный их представитель — которых я

хочу сохранить. Я скорее покончу с собой, чем убью вас. А у меня, между прочим, нет суицидальных

наклонностей.

— Вы прятались в Зале Убийц, не так ли?

— Да, это был я. К моему пиджаку была приколота карточка, именующая меня Альбертом

Симмондсом, и это была далеко не единственная неточность.

— Так значит, Кабал укрывает беглецов из Лейдстоуна?

— Ну конечно. Нас больше, чем восковых фигур.

— Но зачем?

— Как зачем? Чтобы забрать у нас души. Я атеист, так что не велика потеря. — Он посмотрел

на труп Лейлы, который медленно сдувался и, что странно, расползался на кусочки одинаковой

формы. — Во всяком случае, раньше я был атеистом. К тому же, мы были обречены на вечные муки и

до того, как подписали контракты, поэтому какая разница?

— Контракты? — спросил Барроу. — У него есть контракты?

— Именно. Я прочитал свой, перед тем как подписать. Другие не стали. Думаю, тому виной их

неграмотность вкупе с облегчением быть на свободе. Очень толково составлен, хотя и приправлен

архаическими терминами. И имеет юридическую силу. Владелец документа получает все права на

душу подписавшего в случае его или её смерти. Возможно, такие контракты — обычное дело, если

работаешь на Сатану.

— Послушайте, мистер Симпкинс...

— Вы даже не забываете произносить "п"! Храни вас Бог, отставной инспектор Барроу!

— Мне нужно найти и уничтожить эти контракты. Вы мне не поможете?

— Я? Нет, прошу меня извинить, но я не герой.

— Надеюсь, вы простите меня за это замечание, но вы можете пройти незамеченным там, где

меня увидят.

Симпкинс покачал головой с видимым сожалением.

— Боюсь, не в этом месте. Вот как я впервые пришёл к выводу, что с этим балаганом что-то не

так. Многие из здешних замечают меня, хотя, если можно судить по этой девушке, замечают они меня

как раз потому, что они и не люди вовсе. На самом деле, чем меньше они похожи на людей, тем

вернее меня заметят. Нет, боюсь, напрямую помочь не смогу. Однако, если вам интересно моё

мнение, вы могли бы учинить кое-что пострашнее, чем заглянуть в стол к Йоханнесу Кабалу. Он в

вагоне-конторе поезда. — Он взглянул на нож. — Не думаю, что он мне ещё понадобится.

Он выпустил нож из руки и посмотрел, как тот несколько раз ударился об пол и затих. Он

улыбнулся.

— Легче, чем курить бросить. Доброго вам вечера, отставной инспектор Барроу.

— Доброго вечера, мистер Симпкинс, — сказал Барроу, глядя, как тот уходит через заднюю

дверь.

Он дал ему две минуты и пошёл следом, перешагивая через чудную коллекцию резиновых

безделушек и пожелтевших журнальных вырезок, подняв по дороге брошенный хлебный нож. Задняя

дверь была открыта ключом. Неподалёку валялась кость, обёрнутая тряпкой и волосами, обильно

смазанная жиром, и кусок мяса. Барроу догадался, что Симпкинс застал телохранителя врасплох.

Странное это место, но он наконец начал понимать его правила. Он посмотрел на часы. Двадцать

минут двенадцатого. Он направился к поезду.

ГЛАВА 15

Кабал стоял на верхушке Спиральной Горки с театральным биноклем в руках и руководил

операцией. Он преграждал путь поздним гулякам, но что характерно, ему на это было совершенно

наплевать.

— Эй, папаша, — сказал молодой парень в модном прикиде, всем своим видом показывая, что

всё новое — это хорошо забытое старое.

Кабал медленно опустил бинокль и одарил дерзкого юношу взглядом, который растопил бы

кусок сухого льда. Юноша, за отсутствием опыта, но при наличии в достатке наглости, не обратил на

это внимания.

— Мужик, не пройти, не проехать из-за тебя. Тёлку мою огорчаешь.

Его тёлка глупо улыбнулась, сделала реверанс и сказала:

— Добрый вечер, сэр.

— Верно ли я понимаю вашу диковинную смесь из жаргонизмов, молодой человек? — сказал

Кабал. Будучи лет на десять старше, он уже считал слово "молодой" синонимом к слову

"тупоголовый". — Вы хотите сказать, что стоя на вершине моего собственного аттракциона, я неким

образом мешаю вашей... — он посмотрел на девушку, которая опять глупо улыбнулась, — барышне?

— Привыкай к фене, приятель, — сказал парень, покачиваясь на месте, скрещивая руки и так и

сяк, и показывая пальцами "рога". Кабал начал сомневаться в его вменяемости. — Говорю тебе,

кретин...

— Минуточку. Мне кажется, я услышал слово "кретин". Вы назвали меня кретином?

— Ещё бы, кретин. Да ты... Эй, ты что! Ах ты гад! Отвали, псих!

Кабал крепко схватил его за шкирку и спустил с горки вниз головой.

— Надеюсь, вы спуститесь самостоятельно, — сказал он девушке, снова поднимая бинокль к

глазам.

— Охотно. Извините за Руперта. Он немного туповат, но ужасно красив. Ну, пока.

Она мило улыбнулась, съехала с горки и была такова.

— Пока-пока, — сказал мистер Костинз, который только что поднялся.

— Докладывает мистер Костинз, генерал. Следов того парня не нашли. Он так странно исчез...

— он помолчал, пока подходящее сравнение не пришло на ум, — будто его тут и не было. Типа того.

Кабал удивлённо на него посмотрел. Костинз попробовал ещё раз.

— Я имею в виду, что мы не можем его найти. Он пропал, босс.

— Периметр оцепили?

— О да. Ни один белый проныра без нашего ведома не проскочит. Сам не могу понять, в чём

дело.

Робкие причитания возвестили появление Шпулькинза. Он был чем-то расстроен, но по-

прежнему сиял.

— Сэр! Сэр! Посмотрите!

Он протянул коричневый бумажный пакет. Кабал заглянул внутрь, а затем медленно залез в

него и достал ластик, с которого стекало что-то липкое. Он вновь окунул туда руку и нашёл старую

рекламу женских супинаторов, пропитанную тем же веществом.

— Это Лейла?

— Кто-то убил её, сэр! Кто мог такое сделать?

Кабал подумал, что Шпулькинз чересчур наивен для сатанинского отродья.

— А что с её телохранителем?

— Тоже мёртв! А ещё, один чувак из Лейдстоуна пропал.

Это, должно быть, работа Барроу. Теперь, зная, что борется не с людьми, он явно не чувствовал

себя морально обязанным брать пленных. Теперь у нас развязаны руки. Кабал прикусил фалангу

пальца и призадумался. Полдвенадцатого; у него осталось полчаса, чтобы нейтрализовать Барроу и

найти последнюю душу. Время слишком поджимает, чтобы уладить обе проблемы без помощи

Хорста (кстати, где он?) поэтому счастливым донором станет Барроу. Кабал сосредоточился; если бы

он был на месте отставного инспектора, куда бы направился? С территории ярмарки он выбраться не

может, он знает и не одобряет его предназначение, спрятаться негде, значит, он пошёл в наступление.

Какова его цель?

— Scheiße [5]! Контракты! Барроу хочет уничтожить контракты!

Костинз задумчиво кивнул. 

— Дело плохо.

— Надо добраться до поезда раньше него! Пошли!

Он сделал шаг к лестнице, решил, что срочность дела важнее чувства собственного

достоинства, и скатился по горке.

Поезд, пустой и без охраны, стоял на задворках ярмарки, однако его тоже огородили забором,

который пересекал железную дорогу у начала и конца состава. После происшествия с Билли

Батлером, Кабал стал чересчур озабочен безопасностью поезда. Несколько минут Барроу потратил на

поиски монтировки на одной из платформ и направился к вагону-конторе. На двери висел замок и

тяжёлая цепь, но дерево под скобой быстро поддалось. Барроу был рад нескончаемому шуму,

который раздавался из аттракционов и представлений: он скрывал скрежет вырываемых болтов.

Осмотревшись и убедившись, что на путях по-прежнему пусто, он поднялся внутрь. Закрыл за собой

дверь и оглядел помещение.

В темноте он мог различить лишь стол и большой ящик для одеял. Его дядя всегда говорил, что

в таких прячут трупы. Однако Барроу подумал, что даже для Кабала хранить трупы в своём кабинете

— это чересчур, и поэтому обратил внимание на стол. Ящики не были заперты и не содержали ничего