Сирень - Б. Б. Рейд

как вкопанного. — Не думал, что ты изменишь своей жене, трахнешься за спиной своего лучшего друга и налажаешь со своим другим лучшим другом. Молодец, что отрастил яйца, чувак.

— Пошел ты нахуй, Лорен.

— Уже, помнишь? Ты просто злишься, что я не захотел повтора.

Рик умчался прочь, а я ухмыльнулся, глядя ему вслед. Может быть, теперь он наконец откажется от своей мечты о том, чтобы мы снова стали друзьями. В следующий раз, когда я буду в Лос-Анджелесе, я обязательно плюну на могилу Кэлвина. Он не был родом из Портленда, как мы, и вырос не вместе с нами. Мы ни хрена ему не должны.

Где-то около часа ночи я побрел обратно к тому месту, где были припаркованы автобусы. Даже под кайфом, я все равно заметил, что одного не хватает.

Лучшая пара тысяч, которую я тратил.

ТРИДЦАТЬ

Я проснулась гораздо раньше, чем мне хотелось бы для субботнего утра. Я не была уверена, что когда-нибудь привыкну к покачиванию автобуса, которое подсказывало мне, что мы снова выезжали в дорогу. Прошлой ночью я не выходила из комнаты даже после того, как Лорен громко и ясно заявил о своем присутствии. Я не хотела позволять ему вымещать свой гнев на мне — даже если это было не совсем неуместно. Чувство вины не означало, что я должна была стать его боксерской грушей.

К этому времени он и Хьюстон, вероятно, уже знали, что я делала с Риком. Я не думала, что Рик сам все расскажет, но что-то их насторожило. Было трудно не вспоминать тот трепет, с которым Рик трахал меня в рот, и ту силу, которую я ощущала, доставляя ему удовольствие.

У некоторых есть природный инстинкт к сексу. Некоторых нужно научить. Остальные же тратят всю свою жизнь трахаясь, но так до конца его и не понимают.

Любой, кто знал бы, на что обращать внимание, увидел бы меня насквозь.

Меня учили, что секс вне брачного ложа — это грех, которому не может быть прощения. Это противоречило учению милосердного Бога, но мои родители были непреклонны. Я бы горела в аду целую вечность.

Шлюха.

Грешница.

Обреченная.

Как еще я могла объяснить, что упала на колени перед Риком меньше чем через день после того, как раздвинула ноги перед Хьюстоном?

Я наслаждалась каждым мгновением.

Пребывание с Хьюстоном и Риком обнажило не только мое тело. Я не чувствовала себя свободной, пока не позволила им прикасаться ко мне, обнимать меня… использовать меня. У меня был план действий, когда я согласилась на этот тур, и теперь в нем было что-то для меня.

Если у меня действительно была болезнь, я надеялась, что никогда не найду лекарства.

На этот раз меня бы не оставили в покое. Три рок-звезды, спящие по другую сторону двери, не стали бы пользоваться моим телом, а потом обвинять меня в том, что я их соблазнила. Они не побежали бы навстречу свету и не молили бы о спасении. Хьюстон, Лорен и Джерико не были заинтересованы в том, чтобы их спасали. Именно в темноте они процветали.

Мои мысли были слишком хаотичны, чтобы снова убаюкать меня, поэтому я с трудом поднялась с кровати и облегчила свой мочевой пузырь. Едва приоткрыв один глаз, я выскользнула из спальни так тихо, как только могла. Последнее, чего я хотела — разбудить королей выпускного. В двухъярусной комнате без окон было все еще темно, несмотря на то, что было утро, и доносился громкий храп спящего медведя.

Рик.

Теперь, когда я вернулась в наш автобус, я планировала финансировать деньги в пару наушников с шумоподавлением. В противном случае у меня впереди был год бессонных ночей.

Я сделала еще три шага, прежде чем меня остановила мускулистая рука, покрытая толстыми венами, которая выпятилась и преградила мне путь. Проход был узким, а рука достаточно длинной, чтобы сильные, талантливые пальцы могли дотянуться до моей пустой койки. В ответ на меня смотрели такие темные глаза, что в тени его койки я могла только чувствовать, как Лорен наблюдает за мной.

Он был последним человеком, которого я ожидала застать бодрствующим до рассвета.

Хьюстон обычно рано вставал. Моя теория заключалась в том, что он использовал тихое время в одиночестве, чтобы придумать, как превратить оставшуюся часть нашей жизни в ад.

Наклонившись вперед, я увидела в слабом свете светодиодов, включенных в темноте, усталые глаза Лорена. Интересно, не спал ли он всю ночь и было ли это по тем же причинам, которые мучили меня?

Мне так жаль.

Однако я не могла сказать ему этого, потому что Лорен слишком привык добиваться своего. Я ничего ему не должна.

— Ты собираешься пропустить меня? Еще слишком раннее утро для твоего дерьма, Ло.

Лорен смотрел на меня несколько мгновений, прежде чем убрать руку. Я думала, что вышла сухой из воды, когда та же самая рука обхватила меня за талию и доказала, что я ошиблась.

Мои ноги оторвались от земли прежде, чем я успела сказать ему, чтобы он отпустил меня. Затем меня затащили внутрь койки, в окружающую его темноту.

Я не сопротивлялась ему, когда он положил меня на матрас рядом с собой. Даже со всеми переделками, которые они сделали на заказ, койки были узкими, и Лорен занимал много места.

Мне некуда было отодвинуться.

Обхватив меня сзади, Лорен зажал меня между своим обнаженным телом и стеной. Кто, черт возьми, спал обнаженным, когда другие люди спали менее чем в пяти футах от него? Все, что на нем было надето — это его медальон.

— Прости, ты куда-то собиралась? — наконец заговорил саркастичный осел.

Поскольку сон добавил дополнительную дозу грубости в его голос, моя реакция была такой же, как если бы я выпила хорошего ликера. В животе у меня потеплело, и я мгновенно опьянела. Если бы я сейчас стояла, я бы покачивалась на ногах, а потом солгала о причине, чтобы сохранить свое достоинство.

— Ага, — прежде чем я успела оттолкнуть его руку, он крепче обнял меня, и я поняла, что это не рефлекс. К этому времени он уже знал, что моим естественным инстинктом было бороться, даже когда я этого не хотела. — Ты не возражаешь? — огрызнулась я. Было очевидно, что он не отпустит меня.

— На самом деле, возражаю. Я всю ночь пялился в этот гребаный потолок и слушал храп этой шлюхи, — проворчал он, имея в виду Рика. — Я наконец-то