Эфирное время - Полина Дашкова

Когда она спросила, почему он не покупает мебель, ну хотя бы кровать, он буркнул в ответ:

— Если покупать, то сразу хорошую. А на хорошую пока не хватит. Я и так выложился на квартиру.

Она, разумеется, не знала, что ему нравится спать с ней на матрасе, и голая комната напоминает ему пустую малюшинскую коммуналку.

Когда он возвращался, когда она слышала скрежет ключа в замочной скважине, у нее замирало сердце. Его руки, грубые, сильные, каждый раз как будто заново вытаскивали ее из ледяной смертельной воды.

Когда он наваливался на нее, ей слышался жуткий сухой шорох грязных льдин на Москве реке. Она прижималась к нему, согреваясь. Часто он делал ей больно, но она не замечала, потому что каждая клеточка ее тела отчетливо помнила смертельную боль, когда раздирает на куски ледяная вода, словно стая голодных пираний.

Он говорил ей много обидных, злых слов, но при этом глаза его глядели спокойно, пристально, в упор, и ей казалось, что думает он совсем не то, что говорит, просто у него склочная, мерзкая, неблагодарная работа, он очень устает. Он никогда не улыбался, и за его многозначительной серьезностью ей мерещились мужественные тайны, опасности, возможно даже подвиги. Ей было всего семнадцать лет, и никаких других мужчин, кроме него, она не знала. Маньяк Тенаян, разумеется, не в счет.

Однажды вечером она услышала возню у двери, взглянула на часы, подумала, что Вася сегодня вернулся раньше обычного, выскочила в прихожую. Фрида тоненько загавкала, закрутила хвостом. Дверь медленно открылась. Вместо Васи в квартиру вошли двое совершенно незнакомых мужчин, молодой и пожилой. Она вскрикнула, но скорее от неожиданности, чем от страха, потому что молодой улыбнулся и сказал:

— Привет, красавица.

— Здравствуйте, — Варя протянула и зажгла свет в прихожей.

Фрида радовалась гостям, прыгала и вертелась волчком. Она была еще слишком маленькой, чтобы отличать чужих от своих.

Молодой выглядел нормально. Высокий, крепкий, с круглым простоватым и вполне добродушным лицом, в дорогой канадской куртке, в новеньких черных джинсах. Пожилой напоминал пугало. Маленький, тощий, как скелет, совершенно лысый. Глазки у него были такие крошечные, а надбровные дуги так сильно выпирали, что казалось, это не лицо, а череп с пустыми черными глазницами.

— Кто такая? Как зовут? — спросил лысый.

— Варя. А вы кто?

— Сослуживцы твоего Васи.

— В армии вместе служили, — добавил молодой, помогая лысому снять дубленку, — меня зовут Петр Петрович. Можно просто Петя.

Лысый не представился. Варя обратила внимание, что дубленка у него совершенно новая и очень дорогая. А под ней шикарный костюм цвета кофе с молоком. Судя по тому, что светлые брюки не заляпаны грязью, гости прибыли на машине.

— Мы к Васе в отделение заехали, — объяснил молодой, — он сказал, освободится позже, дал нам ключи. Мы его подождем, не возражаешь?

— Проходите, пожалуйста. Чаю хотите?

— Угостишь — не откажемся, — кивнул Петя и снял куртку, — ну, куда проходить-то? Я гляжу, сесть некуда. Мебели никакой.

— Вот, на кухню. Садитесь.

Они уселись на табуретки, Варя включила электрический чайник, поставила на стол чашки, сахарницу, заглянула в холодильник. Там ничего, кроме четвертушки ржаного хлеба, засохшего куска сыра, банки сардин и пакета молока для Фриды, не было. Она все вытащила, принялась резать сыр и хлеб.

— Давно живешь с Васей? — спросил пожилой, вперившись в нее глазами-дырами.

— Полгода.

— Ну и как, не обижает?

— Нет.

— Сама-то учишься где? Или работаешь?

— Да в общем, пока нигде. Не учусь и не работаю.

— Чем же занимаешься?

— Вот, — она улыбнулась, — дома сижу. Васю жду. Хотите, я гренки с сыром сделаю. Все-таки вкуснее, а то хлеб совсем черствый, сыр сухой.

— Сделай, — кивнул Петя.

Варя поставила на плитку единственную сковородку, выложила на нее ломтики хлеба, прикрыла крышкой.

Пока она готовила, гости молчали, курили. Съев все гренки, выпив по два стакана чаю, поблагодарили. Варя курила редко, сигарет в доме не было, она взяла у гостей «Мальборо», опять включила чайник, уселась на подоконник.

— Ну, а как же ты познакомилась с Васей? — спросил лысый.

— Это долгая история, — смущенно произнесла Варя. Ей не хотелось врать, но и правду рассказывать тоже не хотелось.

— А, вот он нам сейчас сам и расскажет, — подмигнул Петя.

Действительно, щелкнул замок в прихожей. Варя хотела спрыгнуть с подоконника, но лысый помотал головой и прижал палец к губам, а Петя одним бесшумным прыжком улетел в угол, встал между стеной и дверью и тоже прижал палец к губам.

Варя кивнула и улыбнулась, решив, что друзья готовят для Васи приятный сюрприз. Но как только она увидела Васино лицо, улыбка растаяла.

— Бедно живешь, — проскрипел в тишине голос лысого, — жадничаешь.

Вася застыл в проеме. Варя заметила, что его рука легла на кобуру. Петя стоял позади и держал пистолет у его затылка.

— Зачем? — тихо спросил Вася.

— Чтобы знал, стукачок, сколько ты стоишь.

— Пныря, скажи своему быку, пусть уберет пушку. Я так не могу разговаривать.

— А почему ты думаешь, что мы пришли разговаривать? усмехнулся лысый, которого, оказывается, звали Пныря.

— Потому, что до сих пор нам это удавалось. Правда, через посредников, — произнес Вася каким-то высоким, чужим голосом.

— Слышь, мусор, ну-ка быстренько пушку свою на стол, — обратился к нему Петя, легонько стукнув дулом в затылок.

Вася расстегнул кобуру, достал пистолет, положил его перед лысым Пнырей.

— На пол, — скомандовал Петя.

— Как это?

— Ну, стульев-то нет, — объяснил Пныря и взял в руки пистолет, задумчиво поглядел на него, сунул в карман пиджака, — так что придется тебе, хозяин, посидеть на полу. Вот тут, в уголку, и присаживайся.

Казалось, о Варе вообще забыли. Вася даже не удостоил ее взглядом. Она замерла и почти не дышала. Только сердце грохотало, как колокол при пожаре.

Вася покорно опустился на корточки в углу, у мойки.

— Вот, хорошо, — кивнул Пныря, — так и сиди. И ты, Петюня, сядь, не маячь…

Петя опустился на табуретку, закурил.

— Можно мне? — хрипло спросил Вася.

— Угощайся, — Пныря кинул ему пачку и зажигалку, — своих нету, что ли? Жадный ты, Васька. Никогда не думал, что из тебя такой жмот вырастет. Смотри, какую лапушку себе завел, какую красавицу, а кормишь плохо, одеваешь еще хуже, из дома небось не выпускаешь, боишься, уведет кто-нибудь. Правильно боишься. Вот какие у нее глазищи, с ума сойти можно, — он повернулся к Варе и улыбнулся ей, ласково подмигнул, — ничего, девочка, дядя Пныря тебя в обиду не даст.

Варя почувствовала, как под старенькой фланелевой ковбойкой, между лопаток, щекотно течет струйка ледяного пота. Глаза-дыры разглядывали ее, ощупывали в полнейшей тишине. Вася сидел в углу на корточках и смотрел в пол.

— Ладно, девочка, ты пока выйди, — произнес наконец Пныря.

Соскользнув с подоконника, Варя убежала в комнату, тихонько прикрыла за собой дверь, забилась под одеяло с головой и заплакала. Она ничего не понимала, но чувствовала, что произошло нечто ужасное.

Впрочем, успокоилась она довольно быстро. Из кухни слышались приглушенные голоса, стены в новостройке были тонкие. До нее дошло, что лучше все-таки послушать и попытаться понять, в чем дело чем истерически рыдать в подушку.

— Спешить не надо, — донесся до нее голос Пныри, — время работает на меня. Пусть он живет и богатеет, собирает свою коллекцию, бережет ее и прячет от посторонних глаз. Ни одного волоска не должно упасть с его головы. Ты просто будешь наблюдать и, сообщать, как у него дела. Держать руку на пульсе. Самое лучшее, если устроишься к нему в охрану. Но это тоже не завтра. Мне надо, чтобы мой человек стал для него близким и заслужил его полное доверие.

— Но есть ведь у него охрана, и как же я, прямо с улицы? Нужны рекомендации… — возразил Вася все тем же чужим высоким голосом.

— Не обязательно сразу ты. Твоя Варя ведь неглупая девочка, и чистенькая, свеженькая, не какая-нибудь чмара корыстная, а настоящий розанчик. Сколько ей?

— Семнадцать.

— Вот. Самый сладкий возраст. Скажу тебе по секрету, перед такой лапушкой ни один нормальный мужик не устоит. А уж которому за пятьдесят, да при котором жена, толстая дура, сразу растечется киселем. Это я тебе гарантирую. А потом, когда все у них сладится, она тебя и порекомендует.

— А если она не согласится? — испуганно спросил Вася.

— Вот это уже твой проблемы. Ничего, как-нибудь уговоришь.

Вскоре гости собрались уходить, затопали в прихожей. Хлопнула дверь. Варя кинулась к матрасу, забилась под одеяло и услышала, как тихо, на цыпочках, подошел к ней Вася.