Кровавые вороны Рима - Саймон Скэрроу

Схватка между Катоном и вторым фракийцем еще не закончилась. Стремясь удержаться в седле, Катон одной рукой обхватил противника за туловище, а второй вцепился в запястье руки с копьем, пытаясь отвести от себя острие.

– Держись, дружище! – крикнул Макрон, справившись, наконец, с перепуганной лошадью, которая хотела убежать подальше от места схватки.

Уцелевший фракиец изо всех сил дернул за поводья, отъезжая от Катона, с намерением выбросить префекта из седла. Катон понимал, что наверняка погибнет, если хоть немного ослабит хватку, и у противника появится достаточно пространства для нанесения удара. В какой-то момент он почувствовал, что вот-вот упадет под лошадь фракийца и, отпустив запястье противника, схватился за рукоятку кинжала, вытащил оружие из ножен и молниеносно вонзил ему в пах. Взвыв от боли и гнева, фракиец выпустил из рук копье и ударил кулаком в скулу, а затем в переносицу. Катон почувствовал, как в носу что-то хрустнуло, голову пронзила острая боль, а из носа ручьем хлынула кровь. Фракиец с грозным рычанием занес кулак для следующего удара, и тут Катон, подняв глаза, увидел вонзившийся в шею противника меч и почувствовал на лице теплые брызги крови фракийца. Фракиец, хватая ртом воздух, с изумлением смотрел на Катона. Но вот его глаза закатились, и всадник с хриплым стоном обмяк в седле. Кто-то вынул из раны меч, и фракиец снова вскрикнул, а его лошадь уклонилась в сторону, увлекая за собой Катона. Однако он успел вытащить кинжал из бедра противника и отпустил его плащ. Падая на землю, Катон отбросил кинжал в сторону, чтобы не наткнуться на него самому. От сильного удара перехватило дыхание, в ушах звенело, но Катон сохранил присутствие духа и сумел сгруппироваться. Лежа на земле, он слышал совсем рядом глухой стук копыт.

– Все кончено, дружище! – послышался встревоженный голос Макрона.

Катон поднял глаза и увидел поперечный гребень на шлеме центуриона, заслонявший льющийся с неба свет. Приободрившись, он встал, с трудом держась на шатких ногах, и тыльной стороной руки стал вытирать льющуюся из сломанного носа кровь. Макрон подобрал валяющееся на траве знамя и вонзил острым концом в землю, а затем перевел взгляд на обоих поверженных фракийцев. Упавшая лошадь поднялась на ноги и стояла невдалеке от корчащегося в предсмертных судорогах хозяина. Второй фракиец в последний раз качнулся в седле и, соскользнув набок, упал на землю. Его конь, отскочив на несколько шагов, остановился и принялся щипать траву.

– Может, объяснишь, что за заваруха здесь произошла?

Катон все еще дышал с трудом, испытывая мучительную боль в носу. От скопившейся крови его голос звучал глухо.

– Погоди… дай опомниться…

– Парни явно собирались тебя прикончить. Я это видел собственными глазами.

Кивнув, Катон направился к фракийцу, сраженному мечом Макрона. Наклонившись, он увидел страшную глубокую рану на шее. Меч центуриона раздробил ключичную кость и несколько ребер. Из раны толчками лилась кровь, стекая по груди на траву. Стиснув зубы, фракиец уставился в белесое небо. Катон опустился на колени рядом с умирающим.

– Почему вы на меня напали?

Фракиец перевел взгляд на Катона, но ничего не ответил. Префект наклонился ближе:

– Говори!

Губы фракийца скривились в насмешливой ухмылке.

– Вижу, ублюдок нуждается в подсказке, – мрачно заметил Макрон.

Обойдя друга, он встал в голове у фракийца, а затем поднял левую ногу и надавил на рану. Для начала тихонько. Не дождавшись результата, надавил уже сильнее. Корчась от боли, раненый взвыл, но Макрон не унимался. Его сапог оказался в самой ране, гвозди впились в окровавленную плоть с раздробленными костями. Наконец он прекратил пытку.

– А ну отвечай на вопросы префекта, иначе будет еще хуже.

– Зачем ты на меня напал? – повторил вопрос Катон.

Задыхаясь от боли, фракиец облизал пересохшие губы и едва слышно выдавил:

– Я сделал это для центуриона.

– Какого центуриона? Квертуса?

Раненый едва заметно кивнул.

– Хозяин когорты он, а не ты… Тебе никогда не командовать нами…

– Он приказал меня убить?

Фракиец осел в траву и, истекая кровью, задрожал всем телом. Катон ухватил его за шарф и резко дернул голову вверх.

– Квертус отдал приказ меня убить? – прорычал он в лицо умирающему.

Глаза фракийца закатились, и он, задыхаясь от вытекающей изо рта крови, прошептал:

– Квертус…

– Что? Что приказал Квертус? Отвечай!

Но было уже поздно. Голова фракийца безжизненно откинулась назад, и Катон, немного помедлив, ослабил хватку, выпуская из рук шарф.

– Ублюдок!

Он поднялся, а Макрон убрал сапог из раны и вытер о траву. Глядя на распростертое тело, центурион прищелкнул языком:

– Надо отдать Квертусу должное: он умеет воспитывать в своих людях верность.

– Верность? – с горечью в голосе переспросил Катон. – Кому? Уж точно не Риму, а больному на голову мерзавцу, которому захотелось искупаться в крови.

– Я пошутил, – успокоил друга Макрон.

Некоторое время они смотрели друг на друга, и Катон, наконец, нервно усмехнулся, радуясь возможности снять накопившееся в груди напряжение.

– Вот это другой разговор, – хмыкнул Макрон. – Мне ли тебя не знать, Катон. А ирония… она никогда не была моей сильной стороной. Однако, во имя Плутона, объясни, что здесь творится? Думаешь, эти подонки действовали на свой страх и риск? Или выполняли приказ Квертуса?

– А сам ты как думаешь? Конечно, их направлял Квертус. Он жаждет моей смерти, хочет расправиться, как с прежним префектом, чтобы единолично управлять Брукциумом, стать этаким царьком.

– Он сильно рискует, – фыркнул Макрон. Смерть одного префекта можно списать на несчастный случай, но смерть его преемника уже напоминает заговор. – Помолчав, он встряхнул головой. – Проклятье… заговор. Он навис над нами подобно кровавому облаку. Я-то думал, славно заживем, вернувшись в армию. И вот на тебе! Уверен, что Квертус приложил к этому руку?

– Не сомневаюсь. Все заранее подготовлено, и знаменосец тоже участвовал в заговоре. Он позволил силуру похитить знамя, зная, что я кинусь его преследовать, а потом удрал с поля боя. И как только я оказался вдали от когорты, эти двое пришли по мою душу. Мерзавцы выжидали, давая шанс противнику прикончить меня, а потом решили добить. Чистая работа, ничего не скажешь! Я бы пал геройской смертью, спасая знамя когорты, а Квертус поведал бы тебе красивую историю и послал соответствующий рапорт в штаб, когда подвернется подходящий момент. – Катон нахмурился. – Хитер и изворотлив как змей.