Обратный отсчет - Терран

Таким образом, он продолжил свое знакомство с пришельцами, что пришли в этот мир вслед за Пантеоном, со встречи с эмиссаром чудовищ, известных всему миру под именем Восемь Королей Жадности.

Он назвал себя Король-Чародей Ганмара — долговязая фигура в бесформенном рваном черном плаще до пят верхом на здоровенной виверне. О том, что такое дипломатия это полуматериальное существо явно раньше никогда не слышало — когда Ёрмунганд все-таки отправился разбираться с пришельцем лично, тот уже успел вырезать пару пограничных крепостей и городков, предварительно выставив подданным Герцогства нехитрый ультиматум: смерть или рабство.

«Король-Чародей» все-таки смог удивить молодого (по меркам своего народа) дракона — ранее Великий Змей не встречал в этом мире никого настолько сильного, если не брать в расчет монстров Пантеона. Белое драконье пламя развеяло его по ветру, оставив только горстку пепла, но отрубленный мечом коготь, глубокие раны на правой передней лапе и левом боку говорили сами за себя… это была первая боль, которую он почувствовал со времен того страшного сражения, в котором погибло племя огромных крылатых ящериц.

Перед смертью «Король-Чародей» грозился своими хозяевами: «вы все равно склонитесь перед Лигой, так или иначе. А те, кто выберут бой — будут уничтожены».

Тогда Ёрмунганд еще не знал, что эти слова окажутся пророческими…

…Дракон спал. И видел сны.

Прошлое ходило кругами, подменяя реальность и настоящее. Горела его крохотная горная страна, гибли в тщетных попытках убить неуязвимых противников его дети, а черная антрацитовая чешуя меняла цвет на красный в аду огненной магии, с сухим треском раскалываясь, обнажая нежную кожу и причиняя боль, которую невозможно было терпеть.

То поражение даже спустя годы скрипело на клыках горьким песком — слишком много их было, слишком сильны они оказались. А ведь он в ту пору уже не был беспомощным дракончиком, едва вставшим на крыло… и тем больнее было вернувшееся чувство бессилия.

Он снова, уже во второй раз, выжил там, где обязан был умереть, на сей раз не благодаря чуду: он малодушно сбежал, прихватив с собой малышку Элком, которую все же смог привести к эталонной «заготовке дракона первого поколения».

Кто-то скажет — трусость. Его родители, все драконье племя точно не оценило бы такой поступок — уж они бы сражались до конца. Они и сражались, в общем-то… и где они теперь? Мертвы, забыты, даже не погребены как полагается — так и валяются в Долинах Смерти огромными белыми остовами: безмолвные памятники былой силы.

«Умри, но не склонись» — замечательный девиз… но Ёрмунганду больше было по душе другое кредо: «Выживи и отомсти».

Играть в прятки с Королями Жадности, что подчинили себе весь континент — задача нетривиальная и, как правило, не имеющая решения. Особенно, если ты — трехметровый в холке здоровенный ящер с чешуей, черной как ночь.

У него и не получилось. Их находили несколько раз — и каждый раз Ёрмунганд, имевший возможность подготовить место для боя, умудрялся уходить живым, основательно потрепав группу ликвидации.

В конце концов между ним и Королями установились отношения, которые смертные называли «вооруженный нейтралитет». Великий Змей был слишком слаб, чтобы причинить своим врагам что-то большее, чем «неприятности», а заклинания мгновенной массовой телепортации на большие расстояния делали смертельно опасной даже простую партизанскую тактику вида «подстеречь одиночку». Короли же, в свою очередь, никак не могли поймать Ёрмунганда в ловушку, из которой он не смог бы сбежать… да еще и пришибив кого-нибудь из атакующих выплеском Дикой магии.

Впрочем, немногим позже Змей понял, что ему очень повезло в ту пору — Короли пожалели на него способности Мировых артефактов «первой двадцатки», уж больно высока была цена их использования.

Ёрмунганд не смирился, нет, — он ждал. Судьба его собственного народа говорила ему, что нет под этими небесами ничего вечного, нет таких существ, что не совершают ошибок… а общение со смертными научило его и тому, что сложные социальные конструкции имеют свойство разваливаться со временем: такой же естественный процесс, как ржавчина на стальном клинке.

Поэтому он, осев в конце концов далеко на востоке континента, в долинах безлюдного гористого полуострова… просто жил, никуда не спеша. За следующие полсотни лет его главным открытием стало то, что малышка Элком, которую он называл своим ребенком больше про себя и… образно, способна расплакаться от тихого «дочка», которое он как-то ляпнул, забывшись. Та самая Элком, которая в первые годы жизни после «Перерождения» лишь скрипела зубами от боли и слабости, та Элком, что не пролила ни слезинки, когда рушилась ее страна, когда они бежали от врагов, зачастую не имея возможности даже остановится и нормально поесть, не то, что выспаться…

Честно — если бы драконья физиология предусматривала слезы, он бы и сам прослезился на этом моменте…

И как было отказать любимой доченьке (да-да! Хватит уже обманывать себя), когда она попросила «братика или сестричку»?

Он и не отказал — ритуал «Перерождения» был доведен до ума, методика доработки ошибок ритуала отточена до совершенства на той же Элком. Так что его дочь (самая настоящая кровная родственница, между прочим) отправилась на запад — в страны смертных, названиями которых он как-то не удосужился поинтересоваться, и через два года привела кандидатов — двух крестьянских ребятишек, Ракта и Бома.

Странная это была жизнь — весь мир стонал под пятой свихнувшихся от вседозволенности Королей, что сжигали города за отказ всего одного горожанина подчиняться или один жалкий неуплаченный золотой, а на всеми богами забытом полуострове на востоке континента царила тишина и спокойствие. Ёрмунганд возился с детьми, учил тому, что сам знал о «классической» и Дикой магии, пытался воспитать их в меру собственного понимания «достойного»… и все больше понимал, что его первоначальному плану по возрождению драконьего рода не суждено осуществиться. У него просто не поднимется лапа на этих детей, не сможет он больше пускать сотни и тысячи под нож; просто разорвутся оба его сердца, если он еще хоть раз увидит изломанное неудачной трансформацией тело ребенка — от понимания того, что единственное, чем он может помочь несчастному, это прервать его страдания, пробив когтем голову насквозь.

А потом случилось неизбежное.

Гильдией «Королевская Лига» правили восемь Владык — тех самых, что прозвали Королями Жадности. Они поделили мир на восемь частей, и все вроде бы у них было хорошо… если бы не одно «но» — главным среди них был некто Ти Спун, и он владел тем, что другие Короли называли «Символ Гильдии», волшебный артефакт, на существовании которого держалась преданность тех, кого Короли называли НИПами. Пока Спун владел Символом — его власть была абсолютна.

Правителей гильдии назвали Королями Жадности не просто так — это чувство затмило им разум, подменило собой все остальное… включая здравый смысл. Ёрмунганд так и не узнал, кому из его врагов пришла в голову «гениальная» идея сломать Символ, разрушив власть Ти Спуна над НИПами… а главное — как у него это получилось: заполучив в свое время в руки осколок артефакта, Великий Змей так и не смог его уничтожить.

Но, как бы то ни было, Символ был расколот, магия, гарантирующая верность НИПов, была развеяна… и мир запылал. Короли внезапно обнаружили, что далеко не все освобожденные НИПы горят желанием подчиняться своим старым хозяевам и некоторые из них имеют к своим бывшим повелителям длинный счет… Война началась со столкновений внутри Восьми Провинций, и от сражения правителей мира дрожала земля, зарницы спорили с рассветами и закатами, а огненные росчерки метеоритных дождей были прекрасно видны даже из той дыры, в которую забился Великий Змей Ёрмунганд.

Наверно, происходи дело лет сто пятьдесят-двести назад, он ринулся в бой сразу же, как увидел возможность для удара. Что тут сказать, молодой был, глупый…

Не было нужды вмешиваться. Короли убивали друг друга, кто он такой, чтобы мешать им в этом достойном деле? Кто знает, что бы они сделали, заполучив общего врага… Так что единственное, что сделал старый бескрылый дракон — отправил своих детей в большой мир, с наказом наблюдать и дать знак, когда придет время вмешаться.

В конце концов из восьми остался только один да горстка выживших НИПов.

Убивать их было подлинным наслаждением…

Как выяснилось, Драконье Герцогство и созданный им вид «частично драконов» не были уничтожены полностью. Видимо, в той части драконьей сути, что он смог передать своим детям, где-то потерялось драконье упрямство — и оно не затмило разум, позволив «драконам» выжить и дождаться отмщения и свободы.

Они с радостью приняли его обратно и вознамерились было вновь усадить на трон… все спрашивали, намерен ли он продолжить исследования и сделать из них Высшую Расу, подлинных властелинов мира.