Нашествие. Москва. Буря миров - Андрей Левицкий

Поправив повязку на лице, он приблизился к шатру. Торцом тот почти примыкал к Лобному месту, с другой стороны был вход. Сначала Кир прислушался, потом откинул шкуру и шагнул внутрь, на поскрипывающие доски, настеленные прямо на брусчатку.

Перед ним поблескивала серебром машина размером с гроб, в форме капли: широкая и покатая с той стороны, где стоял Кир, и сужающаяся к другому концу.

Стоящая на четырех изогнутых тонких ножках, машина эта так разительно отличалась от всего остального в лагере, от всей варханской техники, что казалось — она сделана инопланетянами. «Капля» сплошь состояла из выпуклостей и углублений, плавные перекаты серебристого металла посверкивали мириадами искр.

С узкой стороны торчали три серебряных провода. Головой к машине на медицинской койке с колесиками лежал наголо обритый полный мужчина с темными усами — тот писатель, что выносил горшки из-под навеса. Над ушами и на темени его были прилеплены три круглые присоски, которыми заканчивались провода.

Помещение озарял свет синих светильников. По сторонам от «капли» стояли койки, на которых, пристегнутые ремнями, лежали трое подростков, молодой парень с синяками под обоими глазами, русая девушка и две женщины.

Все спали.

Писатель забормотал неразборчиво, потом захныкал, как ребенок. Кир подошел ближе. Мужчина лежал на спине, уставившись в потолок немигающими глазами, и, когда Кир несколько раз провел над его лицом ладонью, не пошевелился.

— Помогите!

Он повернулся. На дальней койке, стоящей возле свисающих с потолка шкур, что отделяли это помещение от следующего, лежала веснушчатая девушка с русыми косичками. Кир вспомнил, что видел в лазарете и ее.

— Помогите! — повторила она, когда Кирилл склонился над койкой… и вскрикнула, разглядев его.

— Не бойся, — прошептал он. — Я не вархан.

— Нет, не трогайте меня!

— Послушай, я не чужак, я москвич. Я тебя освобожу.

— Ты… но… Пожалуйста, расстегни ремни!

На ремнях поблескивали большие железные пряжки. Кирилл дернул одну, сорвав ремешок с левой руки девушки, схватился за второй. Шкуры, возле которых он оказался, раздвинулись, и в комнату шагнула медсестра в шароварах и сером фартуке, с глазом-татуировкой на бритом темени. В руках ее был железный поднос, где лежали скальпели, пинцеты, молоточек и механическое сверло, похожее на штопор с двумя рычажками, которые надо поднять, чтобы вытащить пробку из бутылочного горлышка.

— Сукач! — выругалась женщина и швырнула поднос Киру в лицо. Он ладонью отбил его, инструменты разлетелись по деревянному полу.

Русоволосая девушка закричала. Кирилл ударил варханку в подбородок, она отшатнулась и, крутанувшись на носке левой ноги, словно каратистка, ступней правой вмазала ему по уху.

Кир свалился на девушку, которая пыталась сесть, свободной рукой расстегивая второй ремень.

Сзади его схватили за волосы и рванули, воткнув острое колено в поясницу. Вскрикнув, он развернулся и локтем ударил варханку по голове. И увидел прямо перед собой ее напарника.

Женщина одной рукой держала Кира за волосы, тянула назад, упираясь второй ему в спину между лопаток, выгибала шею. А медбрат, не долго думая, всадил кулак ему в солнечное сплетение.

Дыхание перехватило, перед глазами засновали жужжащие огненные пчелы. Подкосились колени. Женщина позволила Киру опуститься на корточки — и ударила его ладонями по ушам.

После этого в голове у него осталась одна мысль: говорил тренер, надо коротко стричься. Длинные волосы — последнее дело в уличной драке.

Где-то причитала девушка, неразборчиво бормотал голос с детскими интонациями… Кирилл пришел в себя на койке, пристегнутый ремнями. Писателя рядом с серебристой машиной уже не было, его место заняла русоволосая. Она плакала, тихо подвывая. Над ней стояла варханка с механическим сверлом в руках.

Кирилл попал на другую сторону помещения, к спящим людям. Повязку с его головы сорвали, варханский плащ валялся на полу.

Качнулись шкуры, из-за них появился медбрат с миской, полной белой пены, и ножиком, смахивающим на опасную бритву. Откатив от стены койку с девушкой, варханы с двух сторон подступили к ней. Русоволосая зарыдала от ужаса, забилась в ремнях. Медсестра прижала ее голову к койке, медбрат достал из кармана на фартуке маленькую фляжку, раскрыл и сунул девушке под нос. Она подергалась еще немного, проскулила что-то жалобно — и затихла.

Вдвоем они быстро срезали косички, потом обрили русую голову. Подкатили койку к серебристой машине. Варханка повернула голову девушки на бок и приставила сверло к черепу над ухом.

Кирилл отвел взгляд. Некоторое время до него доносились жужжащие и скребущие звуки, постукивание, затем раздались шелест и пиканье. Он снова покосился на установку.

Она мигала огнями — свет проступал прямо сквозь металл. Медсестра взялась за провода. Из центра присосок, если это вообще были присоски, торчали штырьки с красными тонкими головками. Варханка вставила их в дыры, плотно прижала кругляши к черепу. Медбрат ушел за шкуры, а женщина стала вытирать фартуком кровь со сверла. Обритая девушка лежала неподвижно.

Вархан опять появился с миской, полной пены, и бритвой. Вдвоем они направились к Кириллу. Он задергался, и подошедшая женщина ударила его кулаком по лицу. Кир плюнул в медсестру кровью. Медбрат схватил его за волосы, потянул книзу, вдавив затылок в койку. Вылил на темя пену из миски и широкими круговыми движениями размазал по макушке. Взялся за бритвенный нож.

Раздались шаги, варханы повернули головы. Медбрат не отпустил волосы Кира, и тот мог лишь скосить глаза.

Вошедший Явсен посмотрел на него, на помощников и быстро заговорил. Женщина бросила в ответ несколько слов таким тоном, будто обвиняла в чем-то пеона. Тот продолжил, гневно и повелительно, но на варханку это не произвело впечатления. Явсен оттолкнул медбрата, взялся за ремень, стягивающий ноги Кира, а медсестра крикнула «Сукач магара!»- и ударила пеона сверлом по голове. Явсен отшатнулся, снова заговорил, она закричала, пихнула его ладонью в грудь, он исчез из поля зрения…

И тут же появился опять. Взмахнул рукой. Темно-красное облачко плеснулось из шеи варханки. Медбрат рванул в обход койки, Явсен ударил по ней, и она углом заехала вархану между ног. Тот схватился за причинное место, разинув рот от боли, и пеон воткнул ему в небо длинный скальпель. Медбрат попятился. Скальпель вошел глубоко — лишь половина рукояти торчала из рта. Зубы клацнули о металл, вархан захрипел, вцепился в скальпель, но так и не сумел его вытащить- спиной сполз по шкурам, сел, засучил ногами, отталкивая койку, и затих. Голова склонилась на грудь, по подбородку и фартуку потекла кровь.

Явсен, что-то бормоча, начал отстегивать Кирилла. Освободил одну ногу, потом вторую, принялся за руки, хотя начать следовало именно с них. Когда левая оказалась на свободе, Кирилл, оттолкнув пеона, сел и сам взялся за последний ремень.

Варханка лежала на полу, вархан застыл под стеной из шкур. Кирилл, подхватив с пола плащ, показал на машину. Она тихо стрекотала, словно насекомое, по серебряным проводам к присоскам на темени и висках девушки пробегали пятнышки света.

— Помочь? — спросил он. — Можно помочь?

— Нет! Идет! — Явсен схватил Кирилла за плечо и потащил к стене из шкур. — Кыр, Явсен идет!

— Но эта девушка…

— Не помочь! Не помочь! Идет! Опасно!

Они пробежали через два темных помещения, заставленных ящиками, и в третьем, крайнем, остановились. На другой стороне шкуры были откинуты, за ними виднелись ступени Лобного места.

Судя по лежащему на полу матрацу с одеялом, паре стульев и столу, Явсен здесь спал. Возле стола возвышалась вешалка с одеждой, под ней лежал рюкзак, из-под клапана торчала катана в ножнах.

Напялив плащ, Кирилл шагнул к вешалке и схватил катану.

— Кыр, Явсен идет! Идет быстро! — покрикивал пеон, вытаскивая из-под стола котомку с лямками, как у рюкзака.

— Да, да, идем, — Кирилл прицепил катану на пояс. — Рюкзак… то есть клум свой я тоже возьму. Кыр брать клум.

— Нет! Кыр — клум — опасно!

— Но там мои…

— Клум другой!

Явсен подскочил к вешалке, сорвал с нее вторую котомку, пустую, сунул в руки Кириллу. Меньше минуты ушло на то, чтобы переложить самое необходимое, после чего они бросили выпотрошенный рюкзак за стол и вышли наружу.

— Тишь, — прошептал пеон, шагая вдоль шатра. — Кыр — тишь, Явсен — тишь. Идет.

Стало темнее, лагерь был озарен светом костров и синих светильников. Когда Кирилл с пеоном подошли к проходу между броневиками, доктор поднял руку, приветствуя двух рядовых, сидящих на башне с самокрутками в руках. Они равнодушно глянули на него, на Кира — и отвернулись. Возле второй БМП приткнулся бронецикл с раскрытой дверцей в боковой части бронеколпака, из проема торчал зад чужака, по пояс всунувшегося внутрь. Он чем-то лязгал и вполголоса ругался.