Дело о свалке токсичных заклинаний - Гарри Тертлдав

— Я сейчас схожу за ними, — предложил Васкес. — Пожалуйста, не отвлекайтесь от своих анализов. — И он зашагал к своему кабинету.

Михаэль занялся куском суррогатной кожи, вынутым из чана. Я вцепился в свой каббалистический амулет. И приготовился к тому, что контрольный образец начнет кровоточить. Или что Уицилопочтли явится собственной персоной и в плохом настроении. Я не был уверен, что мне удастся выбраться отсюда целым и невредимым.

Жорж Васкес вернулся, когда Михаэль все еще бормотал заклинания. Он протянул мне все необходимые документы. Ну конечно, там было совершенно ясно сказано, что «Шоколадная ласка» поставляет суррогат содранной человеческой кожи, произведенный по закону подобия, что и подтверждается неким теночтитланским чародеем высокого ранга. На сертификате стояли ацтекские печати экспортной комиссии и конфедеральные печати импортной — словом, все как положено. На пергаменте «Шоколадная ласка» такое легальное предприятие, что легальнее не придумаешь.

— Благодарю, мистер Васкес, — сказал я. — Документация у вас в полном порядке.

— Приходится, — с горечью отозвался он. — Только так я могу обезопасить себя от произвола ваших чиновников, и все потому, что я ацтекский бизнесмен, служащий своему народу на чужой земле… — Ну вот, опять старая песня. Но возразить было нечего, поэтому я решил просто не слушать эти сетования.

Михаэль произнес последние магические слова и снял кусок суррогатной кожи с того образца, который он принес с собой.

— Никаких признаков кровотечения, — пробормотал Михаэль без видимого удивления. Думаю, что Васкес, не зная его, не заметил никакого изменения в его голосе. — Должен сделать вывод, что образец из чана нейтрален в отношении магии Уицилопочтли.

— А что я говорил? — обрадовался Васкес. — Я ведь так и говорил, но вы не хотели верить. Ну что, довольны?

Я кивнул с облегчением. Я подумал, что здесь, в «Шоколадной ласке», мы повидали настоящее золотое дно (и сразу же вспомнил о том, что мне рано или поздно придется решать проблему импортированных гномов с золотыми горшками).

— Полученные нами данные не дают повода для недовольства, — сказал Михаэль. Это потрясло меня, как богохульство в храме. Сам Михаэль тоже был разочарован.

— Надеюсь, вас не затруднит отметить это в письменном докладе, — очень вежливо напомнил Васкес. — Смею надеяться, что этот доклад не замедлит появиться.

Ну ничего себе! Он намекает, что нам следует уходить, и чем скорее, тем лучше. А жаль — я бы предпочел остаться и поискать получше, но не знал, как это устроить после того, как Михаэль не смог найти никаких следов Уицилопочтли. Я подождал, пока Михаэль упакует магобеспечение, и понуро побрел за Васкесом к его кабинету.

У двери в кабинет ацтек сказал:

— Надеюсь, вы сами сможете найти выход. Всего хорошего. — Он вошел в кабинет и захлопнул дверь.

Мы и вправду нашли выход. Впрочем, мне не хотелось оставаться. Я так надеялся, что в «Шоколадной ласке» мы найдем ключ к разгадке всего дела. И что мы получили? Ничего — то же самое, что и везде. Дело о свалке меня больше не занимало. Речь шла о жизни Джуди.

— Проклятие, — выругался я, когда мы пробирались к ковру Михаэля.

— Никаких признаков, насколько я могу судить, — бормотал Михаэль. — Хотя, насколько мне известно, суррогат содранной кожи в отличие от настоящего продукта всегда одного цвета и в процессе дубления просто стягивается, но не темнеет.

— А? — удивился я. — Интересно. Но раз уж ты не нашел следов Уицилопочтли, то дальше интереса дело не идет.

— И я так считаю, — сказал он, уселся и потянулся за ремнем безопасности.

Потрепанный ковер с изодранной бахромой медленно вплыл на стоянку и опустился на свободное место метрах в пятидесяти от нас. Два парня на нем болтали по-испански и не обращали на нас никакого внимания. Один был в красной кепке, другой в синей.

Мозг незамедлительно подал сигнал тревоги. Где-то я их видел. И тут парень в синей кепке повернул голову, теперь я мог хорошенько его разглядеть. Это же Карлос, симпатяшка с блошиного рынка! А рядом с ним — Хосе. Они слезли с ковра — про ремни безопасности они даже не вспомнили — и вошли в здание «Шоколадной ласки».

Я так и застыл, глядя им вслед.

— Ну давай же, — проворчал Михаэль. — Раз уж мы потерпели неудачу, почему бы не вернуться в контору и не потратить время с большей пользой?

— А? Что? — Его голос заставил меня опомниться. — Нет, мы не потерпели неудачи!

Он посмотрел на меня так, будто не мог понять, о чем я говорю. Я наконец догадался, что так оно и есть. Пришлось по-быстрому объяснить, в чем, собственно, дело, и напоследок я сказал:

— Это та самая парочка, которая продавала Куатемоку Эрнандесу настойку с настоящей человечьей кожей и влиянием Уицилопочтли. Что же они делают в «Шоколадной ласке», если она занимается такой законной деятельностью, как показывает твой тест?

— Интересный вопрос. — Михаэль нахмурился. — И все же, как может подвести тест на подобие с суррогатом содранной кожи? Ведь он был проведен в полном соответствии с универсальным магическим законом!

У меня зародилось жуткое подозрение. Мне не хотелось говорить об этом вслух, потому что это могло и впрямь оказаться правдой. Недаром ведь говорят: «Помяни черта, а он тут как тут». Не хотелось говорить, но, видно, придется.

— Я не сомневаюсь в действии магического закона, просто у меня есть некоторые предположения. И вроде бы я знаю, как их можно проверить. Пошли!

— Что ты затеял? — удивился Михаэль, но все же расстегнул ремень, слез с ковра и, прихватив черный кейс, зашагал за мной.

Когда мы вошли в магазинчик «Хозяйственные заклинания», навстречу, улыбаясь, поспешил продавец.

— Доброе утро, господин, то есть господа, — поправился он, когда увидал Михаэля за моей спиной. — Какой вид домашнего колдовства вас интересует?

Я показал ему удостоверение АЗОС. Михаэль тоже показал удостоверение. Он все еще не понимал, что я задумал, но решил подыграть. Продавец — совсем еще мальчишка, чуть ли не школьного возраста, — сразу перестал улыбаться.

— Вы видите, что мы из Агентства Защиты Окружающей Среды, — сказал я. — Мы проводим важное расследование, и нам срочно нужен детектор заклинаний. Я позаимствую его у вас на несколько минут.

Мальчик чуть не задохнулся.

— Я не могу решать таких вопросов, сэр. Мне нужно посоветоваться с управляющим. — Он нырнул в дверь с надписью «только для персонала».

Управляющий выглядел точь-в-точь, как его служащий, но лет десять спустя. Он отрастил усики и потерял часть живости и любознательности. Выслушав меня, он спросил:

— Вы нас хотите проверить?

Я вовремя спохватился: если бы я брякнул «да», он бы ответил отказом.

Но я, не успев задуматься, ответил «нет». После этого управляющий повел нас с Михаэлем к витрине, где были выставлены детекторы, и жестом предложил выбирать.

Раз уж деньги не имели значения, я выбрал замечательный «Винотавр», сделанный в Хрустальной долине. Потом спросил парня:

— Как вы думаете, в винной лавке по соседству найдется пасхальное вино?

— А, вы пользуетесь этим обрядом? — Управляющий сразу оживился, словно ему захотелось поболтать на эту тему, но он знал, что сейчас не время и не место для болтовни. — Да, наверное, найдется, сэр. В этой части долины живет немало иудеев.

— Спасибо, сэр, — поблагодарил я. — Можно взять этот, распакованный? Не хочется причинять вам лишнее беспокойство. Поверьте, я ценю вашу помощь. — Я обратился к Михаэлю: — Можешь подождать здесь, если хочешь. Я схожу за вином. — Михаэль кивнул, и я выбежал из магазина.

Конечно же, в винной лавке оказалось именно то, что мне было нужно, — большая граненая бутыль с длинным горлышком, удобным, чтобы отливать небольшое количество вина, и с этикеткой, на которой был изображен седобородый раввин, походивший скорее на Бога-Отца. Благословленное особым образом, пасхальное вино гораздо активнее обычного виноградного вина со слабым магическим воздействием, поэтому им можно пользоваться круглый год. Я купил заодно и бутылку сладкой «Гармонии» — только взяв ее в руки, я почувствовал, как на меня нахлынули детские воспоминания о сидре — единственном вине, которого мне тогда позволялось лизнуть, — и вернулся в магазинчик розничного чудотворства.

— Если ты собираешься вернуться на фабрику, Дэвид, — заметил Михаэль, — и если твое предположение верно, не исключено, что служащие попытаются помешать твоей деятельности.

Я бы даже сказал, что не исключаю возможности того, что служащие разорвут меня на кусочки, если я прав, и плевать им на мою деятельность. Поэтому я сказал:

— Если они занимаются именно тем, что я думаю, нам нет никакой необходимости заходить внутрь.