Однополчане - Александр Чуксин

Здесь уже была Евгения Сергеевна.

— Яков Степанович, что же делать? Лиду срочно надо в больницу, она за последний час дважды теряла сознание от резких болей. Могут начаться преждевременные роды.

Колосков спросил врача:

— Какое ваше решение?

— Надо везти в город.

— Давайте машину и везите к санитарному самолету.

— А вы?

— Я потерплю до завтра.

Евгения Сергеевна и Таня вместе с врачом понесли Пылаеву к машине, Исаева попросила жену Колоскова:

— Таня, пригляди за дочуркой, я полечу с Лидой. Муж приедет, передай ему, заночую у его матери.

Яков присел на стул и снова почувствовал, что очень слаб и уже отсюда ему не дойти до своей квартиры. Он откинул со лба нависшие влажные волосы и, чтобы не упасть, оперся руками о стол. Со двора вошли Таня и Цимбал, они помогли ему подняться и, поддерживая, повели домой. Таня всю дорогу испуганно посматривала на мужа.

В Доме офицеров летного училища только что окончилось совещание. Пылаев и Кочубей вышли первыми.

Солнце уже клонилось к закату и лежало на зубчатом перевале, как будто не хотело уходить за горы и на время задерживалось здесь. В небе над притихшей долиной кружились ласточки. Наступал вечер.

К летчикам подошли гвардии подполковник Пряхин и штурман части Морозов.

— Командир части и Кочубей остаются здесь. Мы едем вчетвером. Остальные за нами, на грузовой, — сказал Пряхин.

Они спустились по ступенькам прямо к парку.

— Желаем, Николай, тебе успеха, — протягивая руку, проговорил Пылаев.

Морозов ударил Кочубея по плечу.

— Невесту привози. Да смотри не задерживайся, послезавтра вылетаем в командировку. На мою руку, благословляем всей частью…

По деревянному мосту, перекинутому через реку, шла домой очередная смена рабочих. Кочубей среди них увидел Галю и пошел ей навстречу.

Кто-то из работниц громко, чтобы услышал и он, крикнул:

— Галя, смотри, твой идет!

Раздался смех, шутки. Девушки о чем-то зашептались.

Николай поздоровался с девушками и подошел к Гале. Не скрывая охватившей их радости, они медленно пошли к заводскому парку.

— Несколько дней не виделись, а показалось вечностью, — заговорил Кочубей. — Как Леша, что у тебя нового?

— Брату стало лучше. Вчера у него был командующий, сказал, что он представлен к награде. Врачи заверили, через шесть месяцев будет летать. Спрашивал о тебе, передавал привет.

— Спасибо.

— Давай побудем здесь, — предложила Галя и первая присела на скамейку. Они сидели недалеко от реки. Отсюда хорошо был виден противоположный обрывистый берег, большое трехэтажное здание офицерского клуба. Река за мостом уходила вправо и пропадала среди высоких зарослей орешника.

— Я эти дни скучал по тебе, — проговорил Николай.

Он ласково посмотрел в лицо Гале и быстро поцеловал. Она не сопротивлялась и не сердилась, лишь легонько оттолкнула его.

— Скажи, любишь? — тихо и настойчиво спросил он.

— Вот чего захотел…

— А ты скажи, прямо скажи!

— Да, — прошептала Галя, и щеки ее покрылись густым румянцем.

— Сейчас же иди домой, надень самое красивое платье, я тебя буду ждать возле машины, через час едем в город. Там в ЗАГСе нас будут поджидать гвардии полковник Зорин с сыном.

— Что за поспешность, и почему именно через час. Да разве можно так! — в замешательстве, растерянно шептала Галя.

— Родная ты моя, я за эти четыре месяца все продумал. Мне не восемнадцать лет, и если я полюбил, то крепко, на всю жизнь. Нет силы отговорить меня. Отвечай: да или нет?

Николай ждал и боялся, что она сейчас возьмет и скажет — нет. Галя молчала, и это тревожило его.

— Говори. Только правду… — настаивал он, стараясь скрыть свое волнение.

— Коля, дай подумать, посоветоваться с братом.

— Нет времени. Понимаешь, в моем распоряжении всего два дня.

— Какие два дня, что ты говоришь? Куда же ты денешься?

— Только что собирал нас командующий. Еду на год в учебную командировку, — он подсел ближе к девушке.

— В какую командировку! Как же так, а я?.. Что же будет, а если не вернешься?..

— Вернусь, — твердо проговорил он. — Ничего со мной не случится. Всю войну провоевал, жив остался… Ну как, согласна?

Галя молча прижалась к нему. Со стороны заводского клуба донеслись звуки рояля, кто-то играл «Полонез» Огинского.

— Коля, откажись от командировки… Я не хочу с тобой расставаться.

Николай поправил на голове девушки шелковую косынку, нежно дотронулся ладонями до ее пылающих щек.

— Не могу, вопрос уже решен. Но если ты будешь моей женой, то, может, тебе разрешат приехать ко мне…

Кочубей обнял ее и стал целовать. Галя вырвалась и побежала по мосту.

— Догонишь, тогда поеду в ЗАГС! — громко крикнула она.

— От меня не уйдешь.

Николай несколькими прыжками настиг девушку и взял за руку.

— Постой. Тебе надо сходить на завод и отпроситься на эти два дня.

Галя раскраснелась и, тяжело переводя дыхание, проговорила:

— Жди меня здесь. Я позвоню из проходной.

— Не задерживайся, — крикнул он ей вдогонку. Кочубей облокотился на перила моста и закурил.

Не ошибся ли я? Не поспешил ли с предложением? Нет, она самой судьбой предназначена для него. Она будет верной женой и подругой.

Увидев на берегу, левее моста, множество кустов роз, Кочубей подошел к ним и сорвал ярко-красный цветок. Сзади кто-то положил на его плечо руку. Кочубей увидел сторожа заводского парка.

— Нехорошо, гражданин военный. Придется вас оштрафовать.

— Папаша, сорвал только одну, простите.

— Ничего не знаю. Если каждый из нас сорвет по одной розе, то ничего не останется. Они для красоты посажены, чтобы человеку легко на душе было. Платите, батенька, пять рублей, — грозно сказал сторож и уже поднес к губам свисток, чтобы позвать милиционера.

— Меньше можно? — пошутил Кочубей.

— Гражданин военный, я с вами не шуточку шучу, не позволю рвать розы, приказ.

— Хорошо. Только не шумите, — Николай полез в карман за деньгами. — У меня сегодня счастливый день, папаша, через час едем с Галей Кудрявцевой в ЗАГС, расписываться, вот и решил преподнести ей этот цветок.

— Гале! Так что же ты раньше не говорил? Поздравляю, молодой человек, — старик крепко пожал штурману руку. — Такой день бывает у человека раз в жизни. От меня подарочек примите с невестой. Знаю ее, хорошая девушка, — сторож осторожно срезал несколько роз, еще не полностью распустившихся.

Кочубей достал газету и, аккуратно завернув букет роз, поблагодарил и пошел к мосту. Вот и Галя.

— Наконец-то.

— Сделала все.

Он привлек ее к себе.

— А вдруг, Коля, уедешь, разлюбишь, найдешь себе другую?

Кочубей нахмурился и медленно проговорил:

— Ты не веришь мне…

— Прости, Коля, я и сама не знаю, что говорю.

Галя теснее прижалась к нему и крепко поцеловала в губы.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Весть о том, что завтра друзья уезжают в командировку, дошла и до Колоскова. Он приподнял отяжелевшую за ночь голову и сел на постели. Почему же его оставляют? Надо пойти в штаб и все выяснить.

— Таня! — позвал он жену. — Я ухожу.

— Куда ты пойдешь? Врач не велел тебе выходить на улицу.

— Ничего не случится. Я пойду и все сам разузнаю.

— Вчера Зорин спрашивал о твоем здоровье и сказал, что перед отлетом они к тебе зайдут…

— Я сам пойду… Послышался стук в дверь.

— Войдите! — сказала Таня.

Вошел командир части с Кочубеем. Зорин ласково пожал руку хозяйке и подошел к Колоскову.

— Пришли попрощаться. Завтра утром улетаем в Москву.

Кочубей нагнулся к Якову и негромко проговорил:

— И я уезжаю. Надо. Больно расставаться. Далеко перебрасывают, — и он сообщил место командировки.

— Кто же из наших летит? — тихо спросил Яков, губы у него дрогнули.

Зорин понял волнение Колоскова и поспешно ответил:

— Я, Морозов, Пылаев, Кочубей и два командира звена со своими штурманами.

— Обидно, товарищ командир. Вместе воевали. Прослужили столько лет в одной части. Все едут, а я… Значит, мне не доверяют.

— Напрасно обижаетесь. На вас выпала не менее ответственная задача. Вы должны принять от меня полк. Получена телеграмма из Москвы о вашем назначении.

— Рано. Не справлюсь, — невнятно пробормотал Колосков.

— Не скромничай, — проговорил Кочубей и лукаво подмигнул другу.

— Когда личный состав строится? — поспешно спросил Колосков и в волнении прошелся по комнате.

— Завтра в девять часов утра, на аэродроме.

— Я обязательно приеду.

— Вам нельзя. Скоро Пылаев и Морозов придут, попрощаетесь здесь, — ответил Зорин.

— Не могу, товарищ гвардии полковник, лучшие Друзья улетают, а я остаюсь…