Глаза ребёнка - Ричард Паттерсон

— Правда, что ты хотела убить папу?

Терри вздрогнула, хотя и ждала этого вопроса.

— Ну конечно, нет, — ответила она. — Почему ты спрашиваешь? — Женщина с тревогой всматривалась в лицо девочки, в профиль так похожей на своего отца.

— Из-за меня, — промолвила Елена.

Тереза привлекла ее к себе и, поцеловав в лоб, сказала:

— Родная моя, я люблю тебя больше всего на свете. Но все равно убивать людей — это плохо.

Еще крепче прижимаясь к матери, девочка промолвила:

— Мамочка, я ничего им не сказала. Только давным-давно учительнице, мисс Уорнер.

— Не сказала чего?

— Что ты говорила папе. — Голос Елены дрожал. — Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Я обещаю тебе.

У женщины защемило в груди.

— Доченька, тебе не нужно ничего обещать мне. И ты не должна бояться за меня.

Елена покачала головой.

— Они заберут тебя от меня. Они так делают, если у мамы или у папы неприятности. Тогда я больше никогда не увижу тебя.

Терри отпрянула и заглянула Елене в глаза.

— Кто это тебе сказал? — задала она вопрос.

Но Елена продолжала твердить:

— Я ничего не сказала им. Я не говорила про тебя.

Терри вспомнила, как однажды, когда она попыталась заговорить с дочерью про Карло, девочка молча отвернулась к стене, отказываясь даже смотреть на нее.

— Это тебе папа говорил? — мягко спросила она. — Про то, что у детей забирают родителей?

Елена кивнула.

— Он рассказывал мне о всех своих переживаниях. — В голосе ее звучала гордость и смущение одновременно. — Обо всем, что пугало его.

— Например?

— Крис забрал тебя у папы. — Елена снова потупилась. — Крис хотел, чтобы ты и меня у него забрала. Я должна была быть с папой, иначе он остался бы совсем один.

Эти простые слова, которые Елена затвердила, словно заклинание, испугали Терри, как ничто другое. Сейчас она снова ненавидела Рики, как ненавидела его, когда он был жив.

— Твой папа был эгоист, — не задумываясь, выпалила она. — Он не любил никого — ни меня, ни тебя. Все, чего он хотел, — это чтобы ты жалела его, а я заботилась о нем.

У Елены на глаза навернулись слезы.

— Это неправда! — воскликнула она. — Крис был папин враг. Я все рассказала им.

— Кому?

— Полицейским. — Голос Елены звучал с решимостью, которой Терри никогда прежде не слышала в нем. — Я не хотела бросать папу, и тогда Крис застрелил его из пистолета. Его посадят в тюрьму, мамочка, навсегда.

Услышав стук в дверь, Паже вздрогнул — он надеялся увидеть Терри. Вместо этого в его офис вошли трое: Монк, Линч и бородатый медэксперт.

«Они арестуют меня», — мелькнула у него мысль. Взяв себя в руки, он спросил:

— Что вам угодно?

Монк пристально наблюдал за рукой Паже, занесенной над телефоном. Крис понял, что инспектор прочел его мысли.

— Нам нужно только взять отпечатки пальцев, — покачав головой, ровным голосом произнес Линч, — и сделать анализ крови.

Паже едва не расхохотался над собственной слабостью.

Монк и Линч уселись перед Паже с видом юристов по корпоративному праву, явившихся, чтобы обсудить контракт. Линч положил на рабочий журнал Паже карточки и подушечку с краской, а Монк протянул ему какую-то бумагу, по виду напоминавшую ордер на обыск. Это оказалась санкция на снятие у него отпечатков пальцев и на анализ крови.

Оторвав взгляд от того, что лежало перед ним на столе, Крис посмотрел на Линча и произнес:

— Вы могли бы сделать это раньше, а не тянуть кота за хвост.

Линч виновато пожал плечами и подвинул к нему карточку. Паже протянул медэксперту правую руку; тот обмакнул каждый палец в краску, а потом приложил к карточке.

Паже обратился к Монку:

— На самом деле, Чарлз, вы бы так и поступили, если бы это зависело от вас, а не от Брукса.

Монк молча взглянул на него: он предпочел пропустить замечание мимо ушей, так как сказать на это ему было нечего.

Зазвонил телефон. Кристофер подумал, что это, возможно, Терри. Медэксперт продолжал сосредоточенно прикладывать подушечки его пальцев к картонкам, снимая отпечатки.

Во рту у Паже пересохло. Медэксперт достал тонкую серебряную иглу и пергаментный пакет. Паже молча расстегнул пуговицу на манжете и завернул рукав.

Медэксперт ввел иглу в вену. Паже с интересом наблюдал, как дно пакета окрасилось в темно-бордовый цвет. Потом ему сделали перевязку.

— Благодарю вас, — сказал медэксперт.

Монк, не глядя на Паже, направился к выходу. Следом пошли Линч и медэксперт.

Нажав на кнопку автоответчика, Крис оставил на ней пятно краски. Рука у него ныла.

Звонила Терри. Что-то с Еленой. Терри не могла объяснять по телефону. Она звонила с таксофона, и ее голос показался Паже озабоченным и усталым. Паже позвонил ей домой, но никто не ответил.

Он выпил коньяку и стал ждать возвращения Карло, который был на баскетбольном матче.

17

— Елена разрывается между учительницей, полицейскими, покойным отцом, мамой, маминым приятелем, а возможно, и сыном маминого приятеля, — говорила на другое утро Харрис. — И все это в один день. Если бы я знала, что происходит, то сама бы отправилась в школу.

Терри сидела, съежившись в кресле.

— Я заберу ее из этой школы, как только смогу.

— Ничего другого вам не остается. Даже если бы вы и не ударили эту глупую женщину. — Харрис помолчала. — Вы неважно выглядите.

Тереза беспомощно пожала плечами.

— Я не могла уснуть. К тому же Елена снова видела этот сон. Утром она выглядела еще хуже, чем я.

Денис задумалась.

— Девочку необходимо оградить от всяких разговоров о Рики, — произнесла она. — Кто бы их ни заводил.

Терри пристально смотрела на нее.

— Денис, я не могу понять, откуда Елена взяла, что Крис враг Рики. Если только Рики сам не сказал ей об этом.

— Есть ли вероятность того, — не сводя с собеседницы пытливого взгляда, произнесла Харрис, — что девочка вынесла свое подозрительное отношение к Крису от вас?

— Нет, — вся вспыхнув, ответила женщина.

Харрис помолчала, потом спросила:

— Вы могли бы назвать мне тех людей, которым Елена доверяет?

— Доверяет? — как эхо повторила Терри. — Это моя мать, я, Рики — когда он был жив, а возможно, что и до сих пор. Вот, пожалуй, и все.

— А Крис?

— Ну что вы, к тому же Карло она питает куда большее расположение.

— Понимаете, в чем дело, — продолжала психотерапевт. — Из общения с Еленой я поняла одну вещь и теперь склонна согласиться с вами: каковы бы ни были причины, но в смерти Рики она видит собственную вину. Разумеется, девочка этого не говорит. Но при любом упоминании об отце она как-то стыдливо, точно виновато, озирается. Если это действительно так, то, возможно, перекладывая ответственность на Криса, ваша дочь испытывает некоторое облегчение.

— Облегчение?

— Она снимает с себя бремя ответственности. Для Елены гораздо легче обвинить Криса, чем того, кто ей по-настоящему близок. — Харрис помедлила, словно не решаясь произнести то, что хотела. — Особенно если выбирать ей приходится между ним и собственной матерью.

Терри почувствовала внезапный приступ тошноты.

— Но почему она не может просто признать, что смерть Рики это несчастный случай, не более того?

Харрис поджала губы и с непередаваемой печалью посмотрела на Терри.

— Я не знаю, — сказала она. — Просто не знаю.

Тереза провела ладонью над глазами, затем покачала головой и тихо произнесла:

— Все, к чему я всегда стремилась, — это обрести спокойную, нормальную жизнь. На какое-то мгновение в Портофино я почти поверила, что мне это удастся.

Денис молча наблюдала за ней.

Терри вдруг вспомнила, как в Портофино Крис улыбался ей перед самым звонком Розы.

— О чем вы подумали? — спросила Харрис.

Женщина отвела взгляд в сторону и пробормотала:

— Бедный Крис.

Терри лежала обнаженная; голова ее покоилась на груди у Криса.

— Ты в самом деле считаешь, что, если откажешься от участия в выборах, все кончится? — спросила она.

Мужчина лежал, устремив отрешенный взгляд в потолок спальни.

— У меня не выходит это из головы, — наконец произнес он. — Я снова и снова каждую ночь возвращаюсь к этому вопросу. Что они имеют против меня? — спрашиваю я себя. Что, по их мнению, они имеют, чтобы использовать против меня? Снова и снова я не могу уснуть ночью, но так и не нахожу ответа.

Никогда еще Тереза не видела Криса таким потерянным. Выйдя от Харрис, она немедленно бросилась к Паже, повинуясь безотчетному чувству, что нужна ему. Теперь на закате дня она лежала в его постели, тщетно пытаясь разобраться в абсурдности происходящего: человек, которого она любит и которому желает только добра, подозревается в убийстве отца ее ребенка.