Взорванные лабиринты - Константин Фарниев

Хозяин аккуратно вложил чек в бумажник. Нужно было отблагодарить человека, но он не находил подходящих слов.

Жена хозяина, пожилая, на редкость некрасивая женщина, ее сестра, миловидная дама лет двадцати пяти-тридцати, сестра фермера, красивая особа тридцати двух лет, две работницы по коровнику и служанка ждали мужчин за столом.

Ферма была захудалой. Усадьба ее торчала в степи одна-одинешекька. До ближайших соседей езды было часа полтора, так что гости семью хозяина жаловали не часто. А тут вдруг как с неба свалились сразу трое разодетых в пух и прах столичных франтов. Даже в душе хозяйки шевельнулось желание пофлиртовать с самым старшим.

Обед прошел на редкость весело. Лудди, ослепительно улыбаясь, рассказывал анекдоты, от которых женщины краснели. Рубот после своей вспышки был более сдержан. Он все не мог решить главную проблему: что же ему следует сделать, когда он станет миллионером. То ли купить себе какой-нибудь заводик, то ли положить миллион в банк и жить на проценты.

Глава восемнадцатая

СЛЕДЫ ВЕДУТ В ЛИН

Доказав себе, что похищение биолога в соседней с Аранией стране и профессора Фэтона здесь — дело рук одних и тех же лиц, Яви, естественно, отказался от мысли, что непосредственными исполнителями похищения Фэтона могли быть местные уголовники. И Яви не мог подумать, что преступники не имели в своем распоряжении в Лине никакого другого транспорта, кроме полицейского фургона. Дзист уточнил это обстоятельство: похитители имели машину, на которой они приезжали в мастерскую. Информация Дзиста подтолкнула инспектора к размышлениям над вопросом, который он из-за постоянного притока все новых и новых сведений так и не успел осмыслить.

Проводив Бейта и Дину в столицу, Яви вернулся в комиссариат и сразу пошел в телетайпный отдел. Инспектор с нетерпением ждал ответа на отправленный вчера запрос по поводу зафиксированных Бейтом у мастерской следов протекторов двух автомашин. Одна из них уже установлена — это фургон военной полиции. Загадкой оставалась другая. Хоть бы знать, какой она марки.

Дежурный по телетайпу огорчил инспектора — ответа не было. Яви пошел к себе. Трое детективов криминального отдела линского комиссариата вели наблюдение за двумя приятелями Райна и Пекки. Пекки не ездил больше в мастерскую, иначе он сразу понял бы, что полиция уже побывала там.

Яви запер изнутри дверь и пошел в ванную, которая примыкала к кабинету. Он с наслаждением лег в ванну, вытянул ноги и закрыл глаза. Как мало нужно человеку, чтобы почувствовать себя довольным. И в то же время — как много. Будь у него другое настроение, сложись обстоятельства не так удачно, он не только не позволил бы себе принять ванну, но и расслабиться. Человек вроде бы в жизни все делает для себя: добивается успеха в работе, во имя больших целей жертвует многими личными удовольствиями. А если разобраться, то ничего этого ему не нужно. Удовлетворяя свою ненасытную душу, он убивает тело. Но умирает тело — умирает и душа. Всего должно быть в меру: честолюбия и жизнелюбия.

Инспектор блаженно улыбнулся, и лицо его на мгновение помолодело — беззащитно-детской была эта улыбка.

Яви вспомнил своего внука малышку Ари — сына дочери. Ари он любил. У инспектора была единственная дочь. Первый брак ее оказался неудачным. Она вышла замуж вторично, отдав сына от первого брака на воспитание своим родителям.

Яви с женой и внуком жил в пригороде столицы в собственном коттедже из четырех комнат. При доме имелся крохотный земельный участок, где Яви разводил цветы, постигая азы селекционирования. В летние месяцы они с Ари уезжали в горы на родину инспектора и занимались ловлей певчих птиц. Зимой создавали птичьи хоры, а весной отпускали лесных певцов. Яви кольцевал птиц, выпускаемых на волю, — так на всякий случай. И ни одна из птиц не попадалась дважды. Видимо, неволя надолго запоминалась им.

Тщательно обтершись полотенцем, Яви неторопливо оделся. Не мешало бы надеть свежую рубашку и новый галстук, купленный им в столице перед отъездом в Лин, но чемодан его был в номере отеля.

Какое счастье, что за это время ни разу не зазвонил телефон и никто не постучал в дверь. Яви вышел в кабинет и повернул в двери ключ. Теперь пусть звонят, заходят, стучат. Он взял со стола лист бумаги и пробежал взглядом записи, сделанные им перед поездкой с Бейтом на аэродром. Это был план работы на день.

Яви аккуратно свернул бумагу и положил во внутренний карман пиджака. Таких листков в его архиве хранилось несколько тысяч. Стоило ему взглянуть на любой из них, и прошлые дела оживали для него во всех их подробностях.

Инспектор надел пальто и спустился вниз, к машине.

Он так и не успел как следует познакомиться с городом. Эту улицу он знал — она называлась Центральной. Выглядела она сейчас неопрятно. На тротуарах валялись обрывки газет, упаковочные картонки — весь этот мусор втоптан подошвами в неубранный с тротуаров снег. Витрины многих магазинов смотрели на улицу бельмами наглухо задернутых светлых жалюзей. Но публика спешила в обеих направлениях, поток машин проносился мимо инспектора, обдавая бока «Дракона» брызгами грязной снежной кашицы, то и дело открывались и закрывались широкие двери магазинов, ресторанов, деловых оффисов. Предутренний туман почти рассеялся. Инспектор чуть пригнулся над рулем, чтобы увидеть солнце. Солнечный шар, еще окутанный слабым туманом, казалось, застыл на небосклоне, нижним краем своим зацепившись за острый шпиль антенны здания телевизионной компании.

Пусть эта прогулка послужит хорошей разрядкой. Инспектор свернул в боковую улицу, которая, по всем признакам, вела к окраине, застроенной многоэтажными корпусами. Они возвышались вдали, как Гулливеры, окруженные одноэтажными домиками-лилипутами.

Вдоль узкой неблагоустроенной улицы тянулись унылой чередой особнячки. Яви подумал, что особнячки, наверное, принадлежат обывателям, живущим на скромную ренту с доходов, которые им удалось сколотить до того, как наступила старость. А ведь и у него, кроме пенсии и домика, ничего другого нет. Правда, можно написать мемуары или продать какому-нибудь издательству свой личный деловой архив. Любой современный писака с бойким пером сможет на основе таких материалов написать десятки детективных романов. Инспектору уже не однажды делали предложения продать архив. И цену предлагали солидную — двести тысяч крон. Но он не хотел и говорить об этом. Не раз приходила мысль оставить свое состояние единственному внуку Ари. Отдавать себя живьем в руки беззастенчивых писак… От самой мысли Яви становилось жутко.