Нити судьбы - Елена Паленова

осталось сына-наследника, которому полагалось принять во владение земли. На такой случай в Латерноне закона никогда не было, поскольку никто даже помыслить не мог, что род Хараган неожиданно прервётся.

Диаскарген всё отлично просчитал. Он заполучил из архивов Обители Времён подлинник старого свода законов королевств Сальсирии, где в разделе о наследовании под именем Хараган было написано, что преемником является законный ребёнок последнего лорда. Ребёнок, а не сын.

Пока люди в панике прятались по углам, спасая свои жизни и своих детей от пробудившегося дракона, Диаскарген сделал маленькую Лисандру леди Латернона. Но разве шестилетний ребёнок может править? Нет, ему нужен опекун и старший советник, каковым и стал её дед, не нарушив при этом ни одного закона.

Нэйджел мог бы показать Сальсирии настоящего дракона, но мужчины его рода не для того хранили сон чудовища целое тысячелетие. Пока бьётся сердце рода Хараган, дракон спит. Если дракон проснётся, он захочет есть. А когда он начнёт есть, его захотят уничтожить. Это последний дракон Сальсирии, биение сердца которого даёт жизнь этому миру. Убить дракона – убить Сальсирию. Как бы больно Нэйджелу не было смотреть на то, что происходило сейчас в Латерноне и на близлежащих землях Иллиафии, он был не вправе обрекать на гибель весь мир.

Тяжкое бремя, но Нэйджел собирался нести его и дальше. Роду Хараган нужен наследник, и чем раньше, тем лучше. И чем дальше от Латернона он появится на свет, тем больше шансов выполнить благородную миссию, возложенную на Хараганов Великой Богиней Даар.

Туманы укрывали северные земли уже неделю. В торговый городок медленно стекались гости с юга, которые отправятся в обратный путь раньше, чем деревья покроются первой осенней позолотой. Южане не любят холод. Удивительно было то, что присутствие дракона не отпугивало охотников за впечатлениями, а напротив, привлекало их. Ланар и Юлкреш в один голос твердили, что такого наплыва любопытных гостей с юга Латернону переживать ещё не доводилось. Нэйджел решил, что примкнёт к одному из караванов и уйдёт в Тсалитан вместе с ними.

Это было хорошее решение. Оно сулило немало опасностей, но оставаться в Латерноне было ещё опаснее. Попасть сейчас в руки к непредсказуемому и, похоже, выжившему из ума Диаскаргену было бы величайшей глупостью и непростительной ошибкой.

Мэй… Когда она сбросит с себя зачарованные оковы сна, ей сообщат, что её муж мёртв. Нэйджел обещал, что отпустит её, что найдёт способ расторгнуть их брак – вот он, этот способ, лучше не придумаешь. Брачный договор был составлен в пользу мальчика-наследника, который должен был стать результатом этого союза, и потому документ больше не имел никакого смысла. Диаскарген счёл своим долгом лично сообщить об этом королю Иллиафии Хелигаргу. Рион и Латернон потеряли своё единство так же быстро, как и обрели его.

Всё вернулось на свои места. Отныне Мэй свободна. Но, Боги! Как же Нэйджелу хотелось увидеться с ней ещё хотя бы раз. Прижать к своей груди, вдохнуть аромат её волос, заглянуть в её глаза… Как же быстро ей удалось поселиться в его душе!

Нэйджел прятался на каменистом островке посреди болот уже больше десяти дней, и всё это время не сойти с ума от одиночества ему помогали только верный фьораг Исгайл, редкие визиты Юлкреша и мысли о жене. Почему она спит так долго? Неужели она и правда провидица из древнего рода Ра-Фоули, и её сон – это путешествие в будущее, путь в которое выстлан нитями старого гобелена? Если так, то какое будущее она предскажет ему, когда проснётся? Увидит ли, что нить его жизни ещё не оборвалась?

Граница между Рионом и Латерноном вновь обрела чёткие очертания, но хитрый Ланар нашёл способ получать информацию из рионского замка – её передавал отшельник Брис Фид, который был третьим и последним из тех, кто знал, что Нэйджел Хараган жив.

Егерь Юлкреш и Ланар были сейчас единственными людьми, кому доверял сам Нэйджел. Ланар доверял отшельнику, и Нэйджелу этого было достаточно, чтобы не опасаться, что старик его выдаст. Хотел бы – уже давно выдал бы. Но нет, тот исправно раз в три дня приходил продавать кроличьи шкуры в торговый городок Латернона, где в назначенное время его поджидал Ланар. Это было удобно и полезно, но Нэйджел предпочёл бы, чтобы круг людей, осведомлённых о его пребывании в добром здравии, был не столь обширным.

Каждый раз отшельник приносил одну и ту же информацию о рионской леди – она всё ещё в забытьи. Лекари настаивают, что это нервное потрясение сказалось на её здоровье, а колдун, которого оставил в Рионе король Хелигарг, бредит магией древних пророчеств. Якобы проклятье перекинулось с лорда Бавора на леди Алимею и не хочет её отпускать.

Да ещё и этот дракон, который был кем угодно, но только не драконом… Его боялись. Он не трогал людей, зато регулярно совершал налёты на пастбища и скотные дворы, где поедал домашних животных в неимоверных количествах. Мог сжечь хижину, но пока не рассматривал её обитателей как пищу. Жителей Латернона беспокоило то, что рано или поздно эта тварь уничтожит весь скот и всё равно начнёт поедать людей, если раньше они сами не умрут от голода.

Ко всему прочему этот якобы дракон всё время держался на одном месте. Его кормушкой были Латернон и краешек рионских земель, а убежищем – пещера в скале под замком, вход в которую был виден только с моря. Вздумай человек пробраться туда – не смог бы, потому что вход был слишком низко от верха скалы и слишком высоко над бьющимися о камень волнами. Что-то удерживало чудовище в Латерноне, но что? Сам Диаскарген, чьи далеко идущие, но никому не понятные планы послужили причиной всему ныне творящемуся? Нэйджел считал такое объяснение самым правдоподобным, но прямых доказательств у него не было.

Раздавшийся за спиной шорох отвлёк его от тяжких раздумий. Если бы в гости пожаловал чужак, Исгайл бы насторожился, но пёс только втянул носом воздух, вильнул хвостом и снова положил свою большую лохматую голову на лапы.

– Вам ещё не надоело торчать в этом болоте? – ворчливо осведомился Юлкреш, сбрасывая с плеч тяжёлый рюкзак. – Так ведь и околеть можно.

– Меня Исгайл согревает, – отозвался Нэйджел.

Он старался, чтобы голос звучал бодро, хотя на самом деле чувствовал себя довольно паршиво. Текущая в его жилах кровь дракона надёжно защищала от обычных человеческих болезней и простуд,