Библиотека фантастики и путешествий в пяти томах. Том 4 - Станислав Лем

– Назови хоть одно!

Бредли пожал плечами.

– Скоро узнаем, - сказал он.

Доктор Скотт сообщил новости Гибсону, когда тот заканчивал статью.

– Слыхали? - кричал он, переводя дух. - Приказано идти на Деймос!

Норден рвет и мечет - можем задержаться на целый день.

– Почему?

– Никто не знает. Мы спрашивали, они не говорят.

Гибсон почесал за ухом и быстро перебрал с десяток гипотез. Он знал, что Фобос - внутренний спутник - служит посадочной площадкой со времени первого марсианского рейса. Всего шесть тысяч километров от планеты, притяжение - меньше чем одна тысячная земного, чего же лучше!

До конца рейса оставалось меньше недели. Марс был уже не точкой, а диском, и немало деталей можно было увидеть невооруженным глазом.

Гибсон попросил большую карту (по системе Меркатора) и принялся заучивать основные названия, лет сто назад придуманные астрономами, которые вряд ли могли себе представить, что плоды их фантазии станут бытом. Однако как одарены были старые картографы, как удачно черпали они из кладезя мифологии! Стоило прочитать на карте: Девкалион, Элизиум, Аркадия, Атлантида, Утопия, Эос - и билось от волнения сердце. Мартин мог сидеть над картой часами, смакуя эти слова.

За каждой едой они обсуждали, что будут делать, высадившись на Марс. Планы Гибсона укладывались в два слова: увидеть побольше. Он рассчитывал узнать за два месяца целую планету; правда, Бредли заверял его не раз, что для Марса хватит с избытком и двух дней.

Предпосадочные треволнения отвлекли Гибсона от личных проблем. Он встречался с Джимми раз десять на дню - и случайно, и за столом, - но тот не возобновлял разговора. Сперва он решил было, что Джимми его сторонится, но вскоре понял, что не прав. Джимми просто был очень занят, как и вся команда, - Норден хотел привести космолет в безупречном состоянии.

Странно было снова ощущать свой вес и слышать гул двигателей.

«Арес» снизил скорость. Последние искусные изменения курса заняли больше суток. Когда курс был выправлен, Марс уже стал для них в десять раз крупнее, чем Луна для Земли, а движение Фобоса и Деймоса можно было заметить, понаблюдав несколько минут.

Гибсон никогда не думал, что великие марсианские пустыни такие красные. В сущности, слово «красные» не могло передать всего богатства оттенков медленно растущего диска. Одни его части были почти багровые, другие - изжелта-бурые, а чаще всего встречался цвет припорошенного пылью кирпича.

В южном полушарии была поздняя весна, и полярная шапка уменьшилась до нескольких ослепительно белых пятен: снег упорно не таял там, где почва повыше. Между полюсом и пустыней тянулась широкая полоса растений, в основном голубовато-зеленая. Вообще же на пестром диске Марса можно было найти любой оттенок.

«Арес» входил на орбиту Деймоса с относительной скоростью меньше чем тысяча километров в час. Маленький спутник рос и рос, пока не стал для них таким же большим, как Марс. Но в отличие от Марса здесь не было ни красных, ни зеленых тонов - только темная мешанина гор или скал, торчащих под самыми разными углами (тяготения на Деймосе почти не было).

Момент посадки невозможно было заметить - только внезапная тишина сообщила Гибсону, что двигатели не работают и рейс окончен. Конечно, до Марса оставалось еще двадцать тысяч километров. Но для «Ареса» рейс окончился - на Марс их переправит маленькая ракета. А с крохотной каютой, служившей ему жильем столько недель, придется очень скоро расстаться.

Он поспешил с галереи в рубку, куда нарочно не заходил все эти хлопотливые часы. Ходить было труднее - даже незначительное тяготение Деймоса мешало ему. С трудом верилось, что три месяца назад его так мучила невесомость. Теперь она казалась ему нормой. Как быстро, однако, приспосабливается человеческий организм!

Команда сидела у стола; вид у всех был важный и гордый.

– Вы как раз вовремя, - весело сказал Норден. - Мы тут собираемся попировать. Тащите сюда камеру. Щелкните нас, когда мы поднимем тост за нашу посудину.

– Не выпейте все без меня! - сказал Гибсон и отправился за «лейкой».

Когда он вернулся, доктор Скотт ставил весьма интересный опыт.

– Надоело вытряхивать, - говорил он. - Налью по-человечески в стакан. Посмотрим, сколько это займет времени.

– Пока ты будешь лить, пиво выдохнется, - предупредил Маккей. - Сейчас, сейчас… «g» примерно 0,5 см/сек^2, ты льешь с высоты… - И он погрузился в расчеты.

Тем временем опыт шел полным ходом. Скотт поднял жестянку над стаканом (в первый раз за три месяца слово «над» хоть что-то значило) - и вот неописуемо медленно, словно густой сироп, потекла янтарная жидкость. Казалось, прошли годы, прежде чем тонкая струя коснулась дна.

– …по моим подсчетам, сто двадцать секунд, - провозгласил Маккей.

– Пересчитай, - откликнулся Скотт. - Пиво уже в стакане. А у тебя выходит - две минуты!

– Что, что? - удивился астрогатор (он только сейчас заметил, что опыт кончен), быстро подсчитал снова - и расплылся от радости: ошибка нашлась. - Вот идиот! Плохо считаю в уме… Двенадцать секунд, конечно.

– И этот человек доставил нас на Марс! - ужаснулся кто-то.

Больше никто не отважился повторить опыт. Пиво вытряхивали, как обычно, жестянку за жестянкой, и за столом становилось все веселей.

Доктор Скотт, блеснув памятью, продекламировал от начала до конца эпопею, которую не часто доводится слышать пассажирам космолетов.

Начиналась она словами:

Шел космолет «Венера»…

Гибсон следил за похождениями команды как нельзя более удачно названного космолета, пока не устал от духоты и шума. Он решил проветриться и почти автоматически направился на галерею, к своему наблюдательному пункту.

Ему пришлось прикрепиться ремнями - ничтожное притяжение Деймоса мешало ему сидеть. Марс был в третьей четверти и медленно рос. На четырнадцать тысяч километров ближе к нему, на темном фоне неосвещенной части, ослепительно сверкал Фобос. Гибсону хотелось бы узнать, что же творится на маленькой внутренней луне. Ну ничего, ждать недолго! А пока что невредно поупражняться в аэрографии. Вон там…

– Мистер Гибсон!

Он удивленно оглянулся.

– А, Джимми! Вы тоже устали?

Раскрасневшийся Джимми, как и он сам, явно нуждался в воздухе. Не совсем твердо он сел в кресло и уставился на Марс. Потом сокрушенно покачал головой.

– Большой какой-то, - сказал он, ни к кому не обращаясь.

Гибсон с ним не согласился:

– Меньше Земли. И вообще ваше замечание бессмысленно. Большой по сравнению с чем? Какой он должен быть, по-вашему?