Сказки о воображаемых чудесах - Кинг Стивен

Всех он спасти не мог. Например, те пушистые мышки с оранжевым мехом… Многие из них так и не выбрались. Активисты из «Братьев наших меньших» взломали клетки и, когда мыши не захотели выходить, потрясли их. Грызуны запищали, попрятались под столы. Ребята пинками гнали их, пока те не забились по углам, а теперь… да помилует Господь их крохотные душонки.

Кевин погладил уродца сквозь рубашку, но существо принялось извиваться и намертво к нему прилепилось. «Да я же тебе жизнь спасаю, дурачина!» Он выбежал из здания за пару минут до того, как пожарные примчались на зов сигнализации.

Кевин и раньше попадал в переделки. Год назад они с Эдом, двоюродным братом его девушки, раскатывали по городу в фургоне, на котором Эд не удосужился вовремя сменить просроченные номерные знаки. Кевин не знал, что под водительским сиденьем припрятан косячок. Когда они поняли, что у них на хвосте патруль штата, Эд попросил Кевина поменяться местами: сказал, что права его тоже истекли. Они пересели, пока фургон выделывал крутые виражи на пустынном отрезке шоссе 422. Когда машина наконец остановилась, копы спросили, можно ли обыскать салон. Кевин пожал плечами и сказал: валяйте.

— А это чье?

Эд сказал, что не его. Кевин слишком удивился, чтобы выглядеть удивленным, а законы в этом штате очень суровы. Так Эд отделался предупреждением, а Кевин, которому пришлось довольствоваться тем адвокатом, которого предоставил ему суд, отсидел свои тридцать суток.

Когда в местных газетах появились сообщения о том, что лаборатория усыпит более тысячи животных (в основном мышей) в связи с окончанием эксперимента, Кевин искал работу, чтобы оплатить колледж. О чем он тогда думал? Не сказать, чтобы он так уж пекся о всяких зверях. И все же, скрываясь с места преступления, он ощутил панический восторг.

Существо извивалось и царапало его, и Кевину с трудом удавалось управлять своим «Фордом Пинто». Он нащупал в кармане ключ от задней двери и затопал вниз в подвал. Там он потянул за шнурок над раковиной для стирки; включился свет. Кевин вынул шерстистый комок из-под рубашки.

— Боженьки, что же они с тобой сделали?

Животное было безобразным: огромная голова, огрызок хвоста. Собака? Кошка? Нечто среднее?

Он положил зверька в раковину. Ну и огромный же ртище. Наверняка ужасно проголодался.

Глаза смотрят вперед, а не по сторонам. Значит, хищник. Кевин сбегал наверх, схватил сырую куриную грудку из морозилки. Протянул ее детенышу.

Тот плюхнулся на брюхо и попытался взвыть. Раздался слабый писк.

Кевин попытался запихать мясо ему в пасть, но тот дернулся в сторону и уставился на него; бока ходили ходуном.

Может, мать пережевывала для него пищу? Мать? Навряд ли. У этого существа не было матери: его, черт возьми, вывели во «Франкенлабе».

Кевин провел детство на ферме и любил зверей. Порой он даже гладил местного питбуля Бутончика, когда тот не был настроен отгрызать людям конечности. Если бы у родителей было много денег, он бы сейчас учился на ветеринара во Франкене. А может, выращивал бы скот на каком-нибудь ранчо или отлавливал редкие виды змей.

Он принес сверху нож, откромсал от грудки несколько крохотных кусочков и положил их детенышу в рот. Зверек, явно умирая с голоду, немного пососал их. Он поднялся на задние лапы и схватил передними Кевина за пальцы. Отведя голову в сторону, он зачавкал. Похоже, зубы у него все-таки были.

Кевин отдернул руку:

— А ну перестань, маленький ты уродец!

А потом понял, что криками может разбудить маму.

Ох, Кевин, это же ребенок.

Где бы раздобыть бутылочку?

Он достал из кладовки банку сгущенного молока, окунул в него кусок курятины. Существо обсасывало мясо минут двадцать, а потом либо наелось, либо оставило бесплодные попытки. Ему кажется, или живот у зверька несколько раздулся? Банка опустела, но почти все содержимое оказалось либо в раковине, либо у него на рубашке.

Зверек потянулся и выпустил когти. Что-то слишком они огромные для такой крохи размером с енота.

Сейчас замурлычет, подумал Кевин. Но вместо этого он принялся чистить мордочку, растирая передними лапами свои уродливо крупные челюсти.

А затем, как раз тогда, когда Кевин уже готов был решить, что его новый питомец почти миленький, тот протянул лапу и слегка уколол его когтем — совсем не больно, как бы спрашивая: «Может, еще?»

— Ты начинаешь действовать мне на нервы.

В глазах зверька сияло восхищение. Он лизнул мальчику руку, чуть не содрав ему кожу жестким языком.

Мех его сиял золотом, как у ретривера, а глаза были цвета речного мха. Зеленоглазый блондин. Как и Сара. И шкурка пестрая, будто в веснушках — как на Сариных нежных плечах. Сара Джонс. Они уже почти начали встречаться, когда Кевина арестовали. А теперь она ведет себя, будто едва с ним знакома.

Маленькое чудовище выпрыгнуло из раковины и приземлилось на полу. Удивленно отряхнулось.

Кевин улегся на пол и посмотрел ему в глаза:

— Тебе нужно имя.

Он был в ярости, что зверька хотели убить. Он же был совсем безобидным! Ну ладно, может, и не совсем. Если судить по лапам (каждая была размером с чизбургер), вырастет этот детеныш очень большим. Но неопасным.

— Интересно, в какое говно я сейчас ввязался? — спросил его Кевин.

Уродливая мордочка сияла доверием.

Ножом, которым разрезал курятину, погруженный в мысли о Саре Джонс, он слегка стукнул маленького уродца сначала по одному плечу, потом по другому, и произнес: «Нарекаю тебя сэром Джонси».

Неделю он держал Джонси запертым в погребе. Мама то ли о нем не знала, то ли притворялась, что не знает. Бутончик, питбуль мистера Трумбулля, постоянно срывался с цепи и тайком пробирался поскрестись в дверь подвала. В газете появилась заметка о пожаре в лаборатории, но о животных упомянули лишь вскользь.

Ученые сделали вид, что беспокоиться было не о чем. По словам доктора Бетти Хартли, животные были «принесены в жертву». Она сказала, что по законам государства животных следует подвергнуть эвтаназии, как только закончится эксперимент. А тут закончились еще и деньги. Ну да, конечно. Жертва. Какой милый эвфемизм. Как и «усыпить». Будто кто-то когда-то просыпался от этого сна. Жертва? Они что, собирались плясать вокруг алтаря, умоляя Бога защитить их от зверей-зомбаков?

Доктор Хартли выразила сожаление по поводу того, что все животные погибли в огне, но в жизни всякое случается.

Теперь ему не с кем было поделиться своей тайной. Он еще не настолько свихнулся, чтобы выдать ученым, где живет детеныш, и позволить им убить его. Но в подвале Джонси (Кевин обнаружил, что это девочка) вся тряслась и скулила, поэтому он принес ее наверх.

Маму это не то чтобы обрадовало.

— Мам, послушай. Вид у нее, конечно, упасть не встать, но это же всего лишь котенок. Может, погладишь ее?

Но она и прикоснуться отказалась.

— Мне все равно, что это такое. Просто убери ее из моего дома.

— Мам, если я верну ее обратно, они же ее убьют. Посмотри, какая милашка.

Он крепко прижал детеныша к груди, стараясь не особо показывать чудовищную голову. Мех у нее был жесткий, у котят бывает совсем другой. Но все же она любила ластиться и от нее исходило тепло.

— Милашка? Кевин, я тебе покажу милашку. Мне известно, что ты украл ее из «Франкенлаба». Может, одной прекрасной ночью она проснется и высосет из нас всю кровь.

— Что за бред, мам. Она пьет молоко, а не кровь. Нельзя просто вышвырнуть ее на улицу, как… как сломанный телик.

— Кевин, найди уже работу. И убери эту тварь из моего дома.

Но мама Кевина слишком устала, чтобы настаивать на своем.

У детеныша начали резаться зубы. На диете из фарша (Кевин доставал мясо из мусорных баков) энергии у него было хоть отбавляй. Большей частью он тратил эту энергию на то, чтобы ходить за Кевином хвостом и рвать в клочья все, что найдет в его комнате.