Пленница - Ольга Вечная

не пойду. Ни за что на свете, лучше уж в тюрьму вернуться, - встревоженно спрашиваю я, когда массивные ворота автоматически раздвигаются. Вцепляюсь в ручку двери.

- Ты Алтая увидеть хочешь? Узнать, почему он не приехал тебя встретить? И почему твое дело так внезапно развалилось?

Рука до белых костяшек сжимает ручку, но я так за нее и не дергаю.

- Мне плохо, Савелий.

- Увы, я не твой психолог. Прими это как факт и не ной, пожалуйста.

Мерс въезжает на территорию, паркуется в отведенном месте рядом с другими машинами. Сколько же их тут...

В груди все еще мертво, тихо, больно. Я тупо исполняю команды — натягиваю капюшон, иду за Святошей к одному из зданий, где он здоровается за руку с охранной.

- Исса, чтоб я сдох! Какие люди в Голливуде! Давненько тебя не было.

- Еще бы столько меня здесь не было. Народу, вижу, пресс.

- А как же, - посмеивается охранник. - Гости прибывают и прибывают. Ставки сегодня бешеные. Кстати, на кого будешь ставить?

- Угадай, - говорит Исса. Кивает на меня. - Этот парень со мной.

Мы пытаемся зайти внутрь, как охранник задерживает меня за плечо.

- Эй. Исса, оружие надо сдать. Покажи карманы.

Савелий смотрит на него мрачно.

- Такие правила. Батя установил, не я.

- Пусть идет на хуй, - отвечает в тон Святоша, и этого, как ни странно, оказывается достаточным.

Мы заходим в большой дом без дальнейшего сопротивления. Холл и гостиная здесь переоборудованы в просторный бар. Играет современная музыка. Столики и барная стойка ломятся от напитков, гостей и правда толпа.

Исса подзывает официанта и заказывает два виски. Осушает свой стакан в один глоток и кивает на мой, призывая поторопиться.

- Что мы здесь делаем? Где Адам? Мне плохо, меня тошнит, у меня болит все тело и я хочу уйти. Мы же сможем отсюда уйти?

- Алтай считает, что тебя нужно беречь от всего на свете. Но я, видишь ли, считаю иначе. - Он разводит руками. - Наслаждайся самым дорогим баром юга.

Спустя примерно полчаса мы спускаемся в подвал по кривой неудобной лестнице. Ощущение тошноты усиливается, меня начинает мучить неизвестная прежде клаустрофобия, но я слишком устала, чтобы переживать и из-за нее тоже.

Несмотря на пережитый шок, мой мозг умудряется включиться, и в глубине души я уже знаю, что увижу.

Знаю, но оказываюсь совершенно не готовой.

Подвал огромный! Боже, как они умудрились вырыть такой? По документам здесь ничего нет, я в этом больше чем уверена.

В центре расположен профессиональный боксерский ринг, освещенный софитами, по которому разгуливают абсолютно голые красотки. Официантки в мини разносят напитки.

Гости рассаживаются по местам, но большая часть толпится у стола со ставками. Туда мы и направляемся.

Иссу узнают и пропускают. Точно так же на него пялились на вечеринке отца, когда я только вернулась из столицы. Некоторым он кивает, приветствий других демонстративно не замечает.

Достают из кармана крупную сумму денег.

Я поднимаю глаза и читаю на стене: Алтай/Ваня-Молот.

***

Гул в висках усиливается, атмосфера давит на плечи, и мне не хватает кислорода.

Исса без зазрения совести толкает меня в передние ряды, и мы оказываемся буквально в паре метров ринга. Его глаза пустые, он не замечает ни моделей, ни окружающих. А я...

Я, наконец, оживаю. Хватаю его за плечо и шепчу на ухо:

- Савелий, это нужно остановить. Савелий, так же нельзя. Не надо. Пожалуйста.

- Вон видишь тот угол? - он показывает пальцем. - Я стоял там, когда у Алтая был последний бой. По периметру дежурит охрана. Сейчас они пока прохаживаются, но потом займут позиции, никто не посмеет подойти к рингу. Но вон в том углу, стояли ребята Зимы, они каким-то образом передали своему бойцу стекло.

Не снимая капюшона, я оглядываюсь. Всюду возбужденные глаза, азарт, нетерпение.

Сердце болит, бьется.

- Мне страшно.

- Можешь подождать на улице, если хочешь, - говорит Савелий.

Ударяют в гонг, и на ринг выходит ведущий. Толкает долгую речь, по итогам которой желающий повышают ставки. Зал взрывается нетерпением. В следующий момент на ринг забирается огромный мужчина в боксерский трусах. Поднимает руки.

На другом конце я вижу Адама. Узнаю мгновенно, но в следующую секунду как будто сомневаюсь. Это он и как будто не он, одновременно. Какая-то другая версия, из параллельной Вселенной. Короткая стрижка, тёмные обмотки на руках, глубокий шрам как будто стал еще больше.

Первый боксер заводит публику, прыгает на месте от нетерпения, демонстрирует мышцы, обнимает девиц. Адам просто стоит, пока две красотки повисают на его плечах.

Отовсюду несет потом и дорогими духами. Толпа скандирует, но я не слышу, что именно. Я просто смотрю на него. Адам же обводит публику мрачным взглядом. Качает головой, усмехается и поднимает вверх кулак. Зрители визжат от восторга!

- Бывших Черных черепах не бывает! - кричит ведущий. - Алтай, наш бессменный чемпион, снова на ринге!

Теперь их там только двое. Я интуитивно делаю рывок вперед, чтобы остановить этот кошмар, но Исса обхватывает меня за талию.

- Стоять.

Ударяют в гонг. И бой начинается.

Глава 47

Все происходит быстро.

Гонг. Раунд. Гонг... Без передышки, без какой-то рекламной, мать ее, паузы.

Это не те соревнования, которые показывали по телевизору и которые мне всегда казались бессмысленной жестокостью. Здесь никто бои не останавливает. Удары. Запах пота, крови и ярости. Нескончаемые удары.

Гонг.

Боже, как много жестокости.

Гонг. Гонг. С каждым разом будто все громче.

В какой-то момент Алтай опускает голову и тяжело дышит, запыхавшись. Но едва противник делает шаг в его сторону, выпрямляется и бросается вперед.

Я хочу закрыть глаза, я пытаюсь отдать себе эту команду. Чтобы не видеть, не запоминать, чтобы эти жуткие картинки не впечатались на подкорку памяти.

Удар. Резкий, низкий. Противник подскакивает, хватает воздух ртом. Ещё удар, ещё. Противник не сопротивляется, но никто не останавливает происходящее. Адам снова резко сокращая дистанцию.

Толпа взрывается ревом, и мне кажется, что я больше никогда не услышу ничего кроме этого. Противник падает. Адам оглядывается. На мгновение мешкает.

И тут он делает то, от чего у меня перехватывает дыхание: добивает.

***

Когда я захожу в комнату отдыха, Адам заканчивает разматывать руки. Поднимает на меня глаза.

Я свои тут же опускаю, потому что... господи.

Атмосфера тяжелеет, кислород словно перестает усваиваться.

- Ты какого черта ее сюда привел?