Черные сны - Андрей Лабин

Лишь тонкая щель разделяла плотные гардины. Белки глаз, устремленные на Егора, поблескивали живым подрагивающим светом. Они смотрели на него и, казалось, ждали. Именно его они и ждали. Давно сидят на кроватях, словно их предупредили и они увидят нечто такое, что на всю жизнь запомнят.

Егор пристальней вгляделся в ближнего старика слева, ровно сидевшего на краю кровати, вцепившегося, словно птица, пальцами в перекладину. Его высушенное лицо с острым выпирающим подбородком было вогнутым. В полумраке Егор не сразу разобрал выражение мимики и глаз, но теперь он был уверен, что тот напуган. Одного за другим без стеснения он обвел взглядом, словно рассматривал экспонаты в музее. Все они были объяты страхом, встревожены и, словно чего-то ждали. Такие лица можно встретить возле кабинета стоматолога, из-за двери которого доносятся крики пациента.

Глаза постепенно привыкали к полумраку. Серые лица казались мертвыми, высушенными, насаженными на манекены. Если бы не дрожащий блеск в глазах, их вполне можно было бы принять за куклы. На столе, на полу, на тумбочках стояли клетки. Увидев их, Егор сразу ощутил острый собачий запах. В клетках кто-то был. Присмотревшись, он увидел чучелки птиц, сделанные из перьев и бусин. Подобные китайские подделки продаются на рынке.

Медленно, словно опасаясь спугнуть, Егор вытащил из кармана линзу и приставил к глазу. Сначала в полумраке он ничего подозрительного не обнаружил, но приглядевшись, оцепенел: по палате шныряли темными тушками безротые крысы с кожистыми шеями и головами. Их было так много, что разбегались глаза. Они бегали по полу, лазали по подоконнику, по столу среди продуктов, по кроватям, под кроватями, карабкались по стенам, занавескам, спинам, рукам, ногам стариков, сидели у них на плечах, на коленях, на головах. И были они в основном мелкие, не те здоровые, которых Егор наблюдал у Сивкова и Коптевых. – Господи, – прошептал Егор побледневшими губами.

– Заберите меня, – услышал он картавый тонкий голосок. Егор опустил руку с очками и посмотрел на старика с вогнутым лицом. Глаза того налились слезами, набухшие капли дрожали на краю век. Остальные мумиями продолжали смотреть на Егора в тревожном ожидании.

– Да, да, конечно, – шептал Егор, пятясь и закрывая за собой дверь. – Что же это такое выдохнул он, не зная, что делать и что думать. Сердце рвалось из груди, ненормальность происходящего превращалась в безумие. Он сам начинал путаться. Либо себя считать за сумасшедшего, либо происходящее чем-то невообразимым, яслями для подрастающих тварей, а стариков их кормом.

Желая убедиться, он подбежал к следующей двери, приложил очки к глазу и приоткрыл буквально на сантиметр. Старушка с зализанными назад редкими седыми волосами, завернутая в байковый халат, попавшая в сектор обзора, сидела в полумраке, неподвижно на краешке кровати и смотрела, не моргая, прямо на него. На ее груди черным медальоном висел, вцепившись в ткань халата паскудник, а его присоски тянулись к ее лицу. Егор опустил руку и осторожно прикрыл дверь. Он стоял опустошенный, не зная, что делать. В голове, словно в щитовой от высокой нагрузки «искрило» и «коротило». Рука сама подтянулась к лицу, линза неаккуратно обмотанная по краю пластырем со свисающей резинкой от плавательных очков остановилась напротив глаза.

Они были везде. Бегали по коридору, по стенам, некоторые забирались даже на потолок. Они играли, дрались, сцеплялись в клубок, рассыпались, догоняли, подпрыгивали. Один паскудник впритирочку пролетел с ботинком Егора. Они его не боялись. Другой серой тенью отскочил от плинтуса, убегая от своего крупного сородича, устремился к Егору. Егор поднял и топнул ногой. Под подошвой чвакнуло. В страхе и каком-то омерзительном ожидании увидеть под ботинком месиво из шерсти и плоти, он поднял ногу. Ничего подобного он не увидел. Лишь россыпь серого пепла. Точно такого же крупного и жирного, какой валил на сгоревший дом и сад. Егор не верил своим глазам. Рука, удерживающая линзу тряслась, стала неимоверно тяжелой. Он не замечал, что губы его дрожат, а на лбу выступила испарина. Глаза вылизали из орбит. – Что же…что же… это такое? – шептал, опускаясь на колено. Трясущимися пальцами взял щепотку пепла и растер на пальцах. Кожа окрасилась в темно – серый цвет с черными прожилками. – Боже мой.

Егор выпрямился и обвел взглядом коридор. Существа мельтешили, перебегали от стены к стене, карабкались по батареям. Он поднял голову. Одна тварь сидела на потолке прямо над ним, неестественно, как-то хищно вывернула голову на лысой морщинистой шее и глядела на него своими большими сферическими глазами. Короткие отростки по краям морды выдвинулись и пульсировали. Егор снова перевел взгляд вниз. Поднял вторую руку, и натянул резинку на затылок, не замечая боли от наматывающихся и рвущихся волос. Некоторое время стоял неподвижно, смотрел, затем резко поднял ногу и с силой опустил. Послышался удар каблука о деревянные доски и чваканье. Другую поднял ногу и опустил. Чваканье. Они превращались в пепел и вились в завихрение за ботинком. Егор наращивал темп. Их было так много, что он почти не промахивался. Постепенно он вошел в раж и уже ничего кругом не замечал. На его лице проступил звериный оскал, глаза горели безумным огнем. Он плясал в диком танце на середине коридора, в круговороте пепла, вращая головой и с силой ударяя подошвой по деревянному полу.

Он не слышал шагов, не замечал двух человек, остановившихся в дальнем конце коридора и, наблюдавших за ним.

– С вами все в порядке? – Егор не расслышал слов главврача, – Егор Владимирович! – громче окликнул Ермолаев, остановился в двух метрах от Егора, сложил руки на груди и озабоченно наклонил голову. Теперь Егор услышал. Вздрогнул и несколько секунд стоял неподвижно. Он смотрел в пол, осознавая свое поведение, и в каком нелепом положении его застали. На мгновение представил, как это выглядит со стороны тем более в психиатрической больнице и ему показалось вполне нормально, если не считать маленькой детали: он еще не пациент.

– Егор Владимирович, – вновь послышался в воцарившейся тишине голос главврача. – У вас все хорошо?

Егор неспеша выпрямился, все еще не глядя на доктора. Он судорожно соображал, что ответить? Сказать, «да», или «все хорошо» будет как-то слишком неправдой для психлечебницы. Здесь, пожалуй, все так отвечают на подобные вопросы. Но ничего другого он придумать не мог. Какая причина могла побудить вести себя, подобным образом нормального человека? Не мог же он признаться, что сейчас по полу бегают десятки, если не сотни паскудников. Выигрывая время, он медленно стянул с головы свое приспособление. Собирая его пальцами в ладонь, стараясь заграбастать, как можно больше и тем самым сделать его незаметнее. Волосы, высвобождались из-под резинки, лохматились, топорщились соломой в разные стороны. Прижимая руку