Слон Килиманджаро - Майк Резник

— Чего это ты так разоделась?

— Компания дает бал для сотрудников.

— Так его же устраивали совсем недавно.

— Год тому назад.

— Правда?

— И ты не присутствовал.

— Я, должно быть, болел.

— Ха!

Надолго повисла тишина.

— Что ж, желаю тебе хорошо отдохнуть, — наконец выдавил я из себя.

— Ты тоже пойдешь, Дункан. Я покачал головой.

— Мне надо поработать.

— Дункан, прошло уже четыре года с тех пор, как ты в последний раз побывал на балу для сотрудников.

— Все напиваются и затевают какие-то глупые игры, — ответил я. — Мне это неинтересно.

— Поверишь ли, мне тоже, — ответила она. — Но я туда иду, потому что этого от меня ждут, а сегодня пойдешь и ты.

— Не могу. Мандака обещал вечером связаться со мной.

— Мандака не платит тебе жалованья, не принадлежит ему и твой компьютер, — заметила она. — Ты работаешь в «Уилфорде Брэкстоне», и руководство настоятельно просит тебя прийти.

— Перестань, Хильда. Они даже не знают, есть я или нет. У меня очень важное дело.

— Ничего более важного на сегодня у тебя нет, — отрубила Хильда. — Наши работодатели полагают, что постоянное отсутствие на балу руководителя одного из департаментов подрывает корпоративный дух.

— Мои сотрудники приходят сюда, чтобы разыскивать и подтверждать подлинность охотничьих трофеев, а не ходить на балы и выслушивать нудные речи начальства. Если оно действительно хочет укрепить моральный дух, пусть поднимет им жалованье.

Она сверлила меня взглядом.

— Дункан, я обещала им, что ты придешь, и я не дам и повода считать меня лгуньей.

— Тебя за язык никто не тянул. А мне, между прочим, ты назначила предельный срок, помнишь?

— Я дам тебе еще шесть часов. Я покачал головой.

— Не пойдет. В последний раз, когда меня туда занесло, жена старика Хэммонда вцепилась в меня как клещ и четыре часа что-то бубнила на ухо.

— Жена мистера Хэммонда уже три года как умерла. Так что нечего ссылаться на нее.

— Так давно? — удивился я.

— Ты ходил на похороны.

— Я думал, не прошло и нескольких месяцев.

— Три года, Дункан.

— Ты уверена?

— Дункан, я никак не могу понять, почему я трачу на тебя время. Ты так погряз в работе, что не замечаешь ничего вокруг.

— Я этого тоже не понимаю, — искренне ответил я. — Может, тебе оставить это зряшное занятие и не мешать мне разыскивать бивни?

— Дункан, перестань думать только о себе! — Она по-настоящему разъярилась. — Тебя не убудет, если ты пойдешь на бал, а мне ты облегчишь жизнь! Твои работодатели хотят, чтобы ты пошел, твои сотрудники хотят, чтобы ты пошел, и я настаиваю на том, что ты должен пойти. И спорить тут не о чем.

— Мне нечего надеть.

Она подошла к стенному шкафу, просмотрела, что там висит, достала костюм.

— Этот подойдет.

— Все будут одеты лучше меня. Я буду неловко себя чувствовать.

— Сам виноват, — бросила она. — Ты не один месяц знал, что сегодня у нас бал.

— Услышал только от тебя.

— Ерунда. Компания направляла приглашения всем сотрудникам.

— Я его не получал.

— Компьютер? — воскликнула она.

— Приглашение получено сто восемь дней тому назад, — услужливо ответил компьютер. — После чего четырежды поступали просьбы подтвердить присутствие, проигнорированные получателем.

— Спасибо тебе, друг. — Я одарил кристалл злобным взглядом.

— Всегда рад помочь, Дункан Роджас, — последовал ответ.

— Раз всем все ясно, я хочу, чтобы ты переоделся и ровно в пять покинул кабинет.

— Почему ты меня мучаешь? — взмолился я. — У тебя есть муж. Разве ты не можешь пойти с ним?

— Гарольд встретит нас там.

— Тогда иди с миром, хорошо проведи с ним время, передай ему мои наилучшие пожелания и оставь меня в покое.

— Гарольд идет, потому что он взрослый человек и не чурается тех обязанностей, которые накладывает на него общество. Тебе тоже пора взрослеть.

— Я вот-вот найду бивни.

— Бивни подождут. Опять же, компьютер никто не выключает. Он будет работать, а ты — веселиться на балу, — Компьютер топчется на месте. Я должен задать ему новое направление поиска.

— Вот и задашь после окончания бала.

— Мы потеряем восемь часов!

— Сердце у меня обливается кровью, — Хильда саркастически усмехнулась. — С чего у тебя такая предубежден кость? Может, тебе там понравится.

Я не счел нужным отвечать.

— А вдруг ты встретишь на балу интересную молодую женщину? Хотя я и не понимаю, что может увидеть в тебе интересная молодая женщина.

— А что видишь во мне ты? — спросил я. Она задумчиво посмотрела на меня, вздохнула.

— Если б я знала! Когда-то я видела умнейшего молодого человека с тонким чувством юмора. Чуть эксцентричного, но мне такие всегда нравились. — Она помолчала. — Но с годами эксцентрик стал маниакальным трудоголиком, а чувство юмора полностью атрофировалось.

— А ум?

— Ум остался, но этого недостаточно, Дункан. Ты нигде не бываешь, на все, кроме работы, тебе наплевать. Ты стал обижать людей, не по злой воле, но своим безразличием, а я не уверена, что есть меньшее зло.

— Тогда почему ты по-прежнему волнуешься обо мне?

— Потому что я знаю тебя полжизни, а полжизни нельзя вычеркнуть из памяти, даже если все повернулось не так, как ожидалось и хотелось бы. Опять же, если Гарольд и я не будем заботиться о тебе, то кто позаботится?

Я пожал плечами, не находясь с ответом.

— Я понимаю, ты был бы счастлив, если бы все оставили тебя в покое, но в этой жизни нельзя получить всего, что хочется. Так ты переодеваешься или я закрываю тебе доступ к компьютеру?

— А ты можешь?

— Могу, — А может, ты еще десять минут покричишь на меня и уйдешь?

Она покачала головой.

— От юности тебя отделяет меньше тридцати лет. Я надеюсь, что ты все-таки повзрослеешь.

— В пять часов? — Я признал свое поражение.

— Да. — И она погрозила мне пухлым пальчиком. — И что б ты был готов, Дункан!

Я кивнул, она ушла, и до назначенного ею срока я едва успел дать компьютеру все необходимые указания.

В кабинет я вернулся к одиннадцати, получасом раньше решив, что Хильде слишком хорошо, чтобы она заметила мое отсутствие.

Бал, как я и ожидал, получился на удивление занудным. Все, включая и наследников Брэкстона, хором пели песни, демонстрируя единение и добрую волю, от которых у меня сводило челюсти. Наконец появился оркестр, и Хильда буквально заставила меня танцевать с ней, хотя я упирался изо всех сил, ссылаясь на то, что не занимался этим уже много лет. Народу, однако, бал нравился, и я поневоле задумался, а вдруг они правы и я чего-то недопонимаю в жизни, но тут я вспомнил Мандаку, сидящего на полу, одетого в древних одеждах и разыскивающего бивни Бог знает с какой целью, и решил, что с головой не все в порядке у остальных, ибо никакие танцы и болтовня по остроте ощущений не шли ни в какое сравнение с розысками бивней во времени и пространстве. Я понял, что у меня куда больше общего с этим загадочным черным человеком, который воспитывался в хижине и никогда не играл с детьми, чем с Хильдой и другими сослуживцами. Они жаждали общения, нас больше прельщала охотничья тропа, по которой толпами не ходят.