Террариум 3 (СИ) - Гром Макс

Жекан подошёл к нужной палатке, вздохнул и вошёл.

Санитарки устроили себе небольшой перекус. Вскрыли банки с мясной тушёнкой и консервированными овощами.

Было их здесь аж шесть человек. Одна из них довольно преклонного возраста, и видно, что, строгая, недолюбливающая неподчинение.

Девушки посмотрели на Жекана и скривили недовольные гримасы. Наслышаны о нём, негодяе. Уже разнесли про него новости по всем окопам.

Алиса так и вовсе претворялась, что Жекана здесь нет. Продолжала есть помидор.

— Я… это… — Жекан снял тряпку с головы, оголил растрёпанные волосы.

— Ну, и что ты? — Спросила не Алиса, а её ближайшая подруга Ита.

Жекан подошёл к столу и положил на него кулон.

— Это тебе. Знаю, что не наденешь мне на зло, но прошу тебя, не выкидывай его… Мне очень жаль, что я накричал на тебя… Назвал дурой. Не оценил твоей жертвы ради меня. Прости.

— Молодой человек, не могли бы вы уйти. Вы мешаете нам ужинать.

— Конечно. — Сказал Жекан, вернул тряпку на голому и вышел из натопленной палатки.

— Женя! — Послышалось тут же сзади.

Следом выскочила Алиса, без комбеза, разогретая, на мороз. Она обняла Жекана и поцеловала.

— Простудишься ведь. — Сказал Жекан.

— Ну и пусть. Девчонки вылечат.

— Или я. Я задолжал.

Алиса улыбнулась.

— Очень красивый кулон. Мне такого никогда не дарили.

— Тебе определённо он очень пойдёт.

— Поешь с нами? — Спросила Алиса.

— Поем. — Ответил Жекан и Алиса взяла его за руку, да и увела за собой обратно в палатку.

***

— Чего ты хоть читаешь Гоша? — Спросил Тарас, доедая остатки каши.

— Вы точно хотите знать? — Ответно спросил парень.

— Разумеется. — Ответил Тарас.

— «Евгения Онегина».

— И что, хороший писатель? — Поинтересовался Тарас.

— Это книга так называется. Её Пушкин написал.

— А, да, точно. Просто запамятовал.

— Привет ребята.

Пулемётчики посмотрели в сторону голоса. В их уютный уголок заглянул Жаров с разбитым носом и четырьмя дружками.

— Привет. Что-то нужно? — Спросил Тарас.

— Жекан где? — Не очень-то добро спросил Жаров. Тарасу подумалось, что не спроста эти парни ищут Жекана и не так просто у Жарова нос разбит.

— Не знаю. — Соврал Тарас. — Шляется где-то.

— Где он пацан? — Спросил на этот раз у Гоши Жаров.

— Я-я… не… знаю. — Ответил с трудом рядовой.

— Это ведь ты ему хуйни про нас наговорил, да? — Жаров демонстративно похрустел костяшками пальцев.

— Нет. — Выдал себя парень неправильно сказанным словом.

— Скажи где Жекан и мы потом не придём за тобой.

Парень взглянул на Тараса. Тот подмигнул.

— У девушки.

— Ясно. Пошли мужики.

Жаров увёл своих головорезов.

Тарас живо побежал в другую сторону. Гоша опять остался один.

***

— А откуда вы Женя? — Спросила старшая санитарка.

Жекан подавился от этого вопроса. Он боялся его не слабее огня.

Алиса постучала ему по спине.

— С юга. — Ответил Жекан расплывчато.

— Из Французских Колоний я пологая?

— Не совсем.

— Тогда боюсь предположить откуда же вы. Неужели из земель коммунистов? — Девушки заохали.

— Да. — Ответил Жекан. — Оттуда. А что?

— Ничего. Рада, что вы смогли сбежать из этого ужасного места. Моего бедного дядюшку коммунисты повесили. Просто ужасно, вешать людей, просто за то, что ты, смог заработать много денег, получить какой-то статус в цивилизованном обществе.

— А я слышал, что в Москве как-то раз, расстреляли толпу бастующих рабочих. Это правда? — Решил ответить старухе чем-то подобным Жекан.

— Ох, как вчера помню. Сидела у покойной сестрицы в гостях, и сама видела, как по ним стреляли. Но и поделом им. Если решили выступить против власти, значит будьте готовы к ответным мерам. Слава богам у нас тогда был сильный лидер. Или вы считаете моё мнение не правильным? Вы ведь не спроста оказались здесь, не так ли Женя?

— Вы правы, не просто так. Но при этом я всё же считаю, что расстреливать бастующих неправильно. Плевать коммунисты ты, или империалист, убивать людей за то, что они хотят хлеба не этично в любом случае.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Скажите Женя, а вы умеете играть на гитаре? — Спросила Ита, решившая спасти положение. Разговор между Жеканом и старшей санитаркой уже начинал заходить слишком далеко. — Девочки уже давно хотели послушать музыку, да хорошего исполнителя не было.

— Умею. — Ответил Жекан.

— Тогда сыграете?

— Сыграю.

Ита встала из-за стола и пошла к своей раскладушке.

— Не обращай внимания на Юлю Сергеевну. Она очень любит поговорить про политику. — Сказал Алиса Жекану на ушко.

— Ничего. Я понимаю.

— Вот держите Женя. — Ита протянула Жекану гитару.

— И что вам сыграть? — Спросил он, беря гитару.

— Да что знаете. — Ответила Ита и села на диван.

Жекан размял пальцы и поудобнее взялся за гитару. Большой палец правой руки прошёлся по струнам. По палатке пронеслись приятные звуки. Но недостаточно хорошие. Гитару ещё надо было настроить. Поднатянул одни струны, ослабил другие. Палец прошёлся по струнам ещё раз. Вот теперь отлично звучат. Можно играть.

Зашевелились грубые, но ловкие пальцы. Разошлись родимые, гонимые мышечной памятью. Правая рука струны туда-сюда, туда-сюда, а левая подыгрывала, помогала, делала мелодию складнее.

Жекан что-то из Высоцкого играл. Не помнил, что, но помнил, что точно из него. Весёлое такое, настроение поднимающее.

Хорошо песня шла. Без запинок. Играл её Жекан хорошо. Играл и боялся признаться, что это единственная мелодия, которую он умеет играть. Мелодию своей жизни надо уметь играть. Тогда и в самую тяжёлую минуту не будешь унывать. Вот такой наивный бред себе придумал Жекан очень, очень давно, и взял гитару, заучил мелодию наизусть, чтобы, когда страшно будет, наигрывать её в голове. Так и побеждает Жекан страх и неуверенность, наивностью.

— Жекан бля! Выходи сука! Пизьдить тебя будем! — Закричал на улице.

Жекан прекратил играть, поставил гитару у стола.

— Женя не иди! — Испугалась Алиса, вскочила и преградила ему дорогу.

— Не пойду так они сами придут. Так что лучше на улице. — Жекан отодвинул Алису и вышел из палатки.

Целая банда собралась. Пять уёбков, очень желающих получить по рожам. Все при оружии. У Жарова дубинка, у троих кастеты, а у последнего нож. Какие крутые, с оружием да впятером на одного.

Жекану стало очень страшно, хоть он этого и не показывал. Он попытался наиграть мелодию в голове, да она что-то забылась.

— Мужики давайте без этого. Можно всё обсудить.

— Пошёл нахуй со своей обсуждаловкой. Ты мне нос разбил. Пахе зуб выбил. Пизда тебе!

— Это вам пизда! — Подошли справа десяток ребят. Картёжники с друзьями. — Съебитесь, а то плохо будет. Сломанным носом не обойдётесь, я вам обещаю. — Договорил почти пожилой солдат.

Жаров плюнул в сторону подошедших.

— Хуй вам. — Был серьёзно настрое пулемётчик.

Дружки его походу тоже.

— Я вас предупреждал. — Засучил рукава почти пожилой. — Бей их мужики.

Побежали друг на дружку. И Жекан к ним полетел. Тарас в сторонке остался. Для него такие побоища были опасны.

Жарову второй раз попало по носу. Кровь снова потекла. Выбыл мужик. За него, со всей силищи дружок ударил противника в живот кастетом.

Жекан сбил с ног гада с ножом, протаранив его, и по щеке кулаком получил. Отшатнулся бедняга. Возле лица очередной кулак пролетел, только на этот раз с кастетом. Ох и перемололи бы ему физиономию.

Зато ногой достали. В живот пнули.

Жекан от такого приёмчика не смог устоять. Упал.

Обидчик к нему прыгнул, морду бить. Но врезалась в его тупую голому полная банка тушёнки, не вскрытая, не мятая. Ну кто продукты на такое говно переводит?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Алиса это бросилась, и метко, надо сказать.

Мужик повалился.

Жекан перевернулся, взобрался на него и вмазал паскуде пару раз. Правой, в одно место, по скуле.