Растоптанное счастье, или Любовь, похожая на стон - Юлия Шилова

Открыв глаза, я увидела, как отчетливо крутится вокруг меня спальня, словно вокруг оси, и от этого меня замутило еще больше. Я была еще очень пьяна, сегодняшний стресс только усугубил мое состояние.

В этот момент мне особенно остро, как никогда, захотелось умереть, потому что я успела ухватить в жизни то, что называется счастьем, но не смогла его удержать. Что ждет меня впереди? Неизвестность, беспредельный страх одиночества и неизбежность.

Встав с кровати, я поправила мятое платье, посмотрела на себя в зеркало и, ужаснувшись своего бледного вида, вышла из дома. Поймав первое попавшееся такси, произнесла безразлично:

— Отвезите меня куда-нибудь в центр.

Я села в машину и принялась нервно теребить подол своего мятого платья.

— Куда в центр-то? — не понял таксист.

— Мне все равно, — глухо ответила я и принялась тупо смотреть в окно.

— Но у вас какая-то цель есть?

— Нет у меня никакой цели! Где высадите, там и выйду.

— Хорошо, тогда я высажу вас на Пушкинской площади. Вас устроит?

— Вполне.

Он остановился возле подземного перехода, я вышла из машины и, спустившись по ступенькам вниз, встала рядом с бродячими музыкантами просто потому, что больше идти никуда не хотелось. И сил не было.

— Смотрите, какая телка пьяная, — заметил в перерыве тот, кто до этого играл на трубе. — Ты откуда такая пьяная?

— Оттуда, — я попыталась сохранить равновесие и показала рукой вверх, то есть на дорогу над переходом.

— Как тебя звать?

— Света.

— А ты где живешь? — глаза бродяги с трубой загорелись жадным похотливым огоньком.

— На Рублевке, — не задумываясь ответила я и вызвала общий хохот всех музыкантов.

— А ну-ка, скажи еще раз, где ты живешь?

— На Рублевке.

— У тебя там дворец?

— Нет. Дом восемьсот квадратных метров.

— Сколько-сколько?

— Восемьсот метров.

— А может, и бассейн у тебя есть?

— Да. Два. Один крытый, другой открытый.

— Народ! Это Света с Рублевки! Прошу любить и жаловать. Света, тебе здесь нравится? — бродяга с трубой похлопал меня по плечу и обнял за талию.

— Весело здесь у вас, — закивала я пьяной головой. — Даже не верится, что еще совсем недавно я жить не хотела.

— А почему ты жить не хотела?

— Муж к другой ушел, — ответила я и тихонько всхлипнула.

— Светик, да ерунда это все! Я тебе говорю — ерунда.

— Не ерунда. Я его очень сильно люблю.

— Да пусть катится. Светик! Пусть катится колбаской по Малой Спасской. А ты нас сегодня к себе на Рублевку возьмешь?

— А вы хотите?

— А кто ж на Рублевку не хочет? Сейчас спрошу у своих корешей.

Парень с трубой посмотрел на своих собратьев, громко прокашлялся и сообщил:

— Народ, Света приглашает нас на Рублевку! Катим?

— Катим, — закричали все в один голос. — Будем купаться и пить водку. Только для начала бабла надо немного собрать.

Протянув мне грязную шапку, трубач поставил меня в самый центр своей честной компании и отдал хозяйское распоряжение:

— Мы играем, а ты бегай с шапкой и собирай с народа денежки. Чем больше денежек соберешь, тем больше выпивки будет. По рукам?

— По рукам, — улыбнулась я пьяной улыбкой и внимательно посмотрела на старую, поеденную молью шапку, стараясь стоять по струнке и не терять равновесия.

— Ну все, народ, приступаем к работе! Светик теперь будет с нами тусоваться. Назначаем ее нашим казначеем.

А затем послышалась громкая музыка и кто-то запел надорванным прокуренным голосом. Музыка и голос были больше чем безобразны и не вызывали иных чувств, кроме горечи и отвращения. Редкие прохожие старались пройти как можно быстрее, не смотря в нашу сторону, а уж если им доводилось на нас взглянуть, то они тут же заостряли свое внимание на мне и начинали шептаться. Оно и понятно. Девушка в дорогих туфлях и в не менее дорогом, хотя и сильно мятом платье, среди опустившихся и грязных людей, с горем пополам играющих на замусоленных инструментах, — явление редкое и, можно сказать, уникальное. А я и не ломала голову по поводу того, как я смотрюсь среди них, потому что мне до этого просто не было дела. Я улыбалась пьяной улыбкой тому, что я не одна, что тут меня никто не жалеет, не осуждает за то, что меня бросил муж, не считает меня плохой женой и не убеждает в том, что я обязана все терпеть во благо семьи и делать все для того, чтобы вернуть и заинтересовать мужа. Никто не говорит, что я обязана забеременеть или начать лечиться, потому что ребенок укрепляет семью, придает жизни смысл. А я до сих пор не могла понять, в чем я провинилась, почему должна лечиться, если все врачи в один голос заверяют в том, что у меня хорошие результаты и что я здорова.

Когда заиграла шарманка, я принялась подходить к нехотя останавливающимся прохожим и вымаливать у них деньги. Где-то там, далеко, осталась налаженная жизнь, которая сейчас мне кажется нелепой и глупой, потому что она состояла в основном из лжи. Оказавшись среди бродячих музыкантов, я остро почувствовала, что у меня нет просвета, нет спасения, нет какой-нибудь надежды даже на короткое счастье. Жизнь прошла, и уже ничего не воротишь, не изменишь и не повернешь в нужное русло.

Я почему-то вспомнила сильный дождь в тот день, когда мы с Ильей познакомились, дождь, который сопровождал наши отношения. Дождь, когда мы стояли на крыльце в предвкушении праздничного вечера, который чуть позже устроил Илья, и любовались непогодой. И даже сейчас где-то там, над переходом, шел дождь. Мне казалось, что я его слышала, хотя никак не могла слышать. Возможно, я его чувствовала, и каждая капля дождя стучалась не только мне в душу. Она стучалась мне в сердце и пробивала его насквозь.

— Света, что ты тут делаешь?!

Я напрягла память, уставив неподвижный взгляд на рассматривающего меня мужчину.

— Мужчина, не будьте скрягой! Дайте на хлеб великим артистам! — весело засмеялась я и заглянула в странно знакомые глаза.

— Света, что происходит!

— Ой…

Слегка вскрикнув, я закрыла рот ладонью и выпустила шапку с мелочовкой из рук. Передо мной стоял частный детектив Алексей и смотрел на меня глазами, в которых читались недоумение и ужас.

— Света, что ты тут делаешь?

— Деньги собираю.

— Зачем?

— На хлеб или на водку.

— Ты пьешь?

— Я только сегодня… Так получилось. А ты что тут делаешь? Ты пришел нас послушать?

— Да нет, что ты! — смутился Алексей. — Я спустился в переход за сигаретами. Я здесь живу.

— Где?

— На Пушкинской.

— Хочешь познакомиться с моими друзьями?

— Да пожалуй, нет.

— Почему? Они очень хорошие.

— Как-нибудь в следующий раз. Вот уж не ожидал тебя здесь увидеть! Никогда бы не подумал… Бывает же такое… Наталья мне сказала, что ты вышла замуж, живешь на Рублевском шоссе, имеешь большой дом и очень счастлива в браке.