Таинственные чары - граф Комостро

Я смотрел на него в испуге: Глаза его были неподвижны; лицо, не показывая никакой болезненной перемены, носило на себе отпечаток глубокой печали. Через десять минут после этого припадка наступило совершенное спокойствие; он опять крепко уснул до утра. При своем пробуждении он не чувствовал никакой боли и был так же здоров, как вчера. Когда я стал рассказывать, говорил доктор, ему о его полуночных страданиях, он удивился, и сказал:

– Это странно! – сказал он. – Так много страдать без всякой причины и на утро не чувствовать ни малейшей боли; может быть, это был сон?..

Но этот случай так не прошел. Чрез две недели мой товарищ получил письмо под черною печатью, в котором его извещали, что в этот самый день и час умерла его мать, страдания которой продолжались не более десяти минут.

Феномены, только что описанные нами должны иметь свои причины; точные, доходящие до малейших подробностей, исследования над особами, с которыми случались эти факты, может быть доказали бы существование этой скрытой, неосязаемой материи или силы; этого неизвестного чего-то, названного электро-нервной жидкостью, по причине ее замечательных действий и быстроты течения, которое может быть сравнено только со световым или электрическим.

Однако факты указывают, что действие жидкости бывает различно по своим причинам.

Случайное спасение. (Из записок Н. А. Величкова)

В 1872 году, в Чистый Четверг Страстной седмицы, сидел я в конторе села Нового и тут же был эконом Г. Вдруг влетает, жужжа, какое то насекомое с длинным туловищем и крыльями. Увидев его, я махнул платком, – и оно упало на пол. Эконом хотел его задавить ногою, но я не велел, и, взяв за крылья ножницами, понес вон. Едва мы переступили порог в переднюю, как за нами рухнул потолок на то самое место, где мы за минуту стояли, и захватило даже стол, за которым я сидел: упал слой алебастра, толщиною в вершок, величиною в полтора квадратных аршина.

Портрет с сонного видения

М. П. Погодин припоминает в своей книге также следующий случай с покойным Алексеем Владимировичем Веневитиновым. Покойному хотелось иметь портрет своей матери вскоре после ее кончины, но он не знал, где отыскать знакомого ему художника Соколова, который, надеялся он, всех лучше сможет исполнить его желание. В ту минуту, как он о нем думал, Соколов, ни с того ни с сего, является к нему за какими-то нечаянно встретившимися ему делами. А. В. описывает ему образ его матери, объясняет, предлагает сравнения. Соколов берётся сделать опыт, и в туже ночь видит Анну Николаевну во сне так живо и долго, что черты ее врезаются ему в память; он проснулся и написал портрет к полному удовольствию ее сына и всех его знакомых.

Ответ на мысль. (Рассказ Автора)

Это странное происшествие чрезвычайно свежо в моей памяти, хотя оно относится к сороковым годам. Мне было не более пятнадцати или шестнадцати лет. Было утро какого то зимнего праздника; было звездно и морозно, и я, укутавшись в шубу, вышел из дома, торопясь застать заутреню, на Троицкое подворье в Петербурге, находящееся на набережной Фонтанки. Подходя к подворью уже довольно близко, я при свете луны и фонарей в саженях пятнадцати увидел молодого человека в темном платье, держащего под полою правую руку. «Вот думаю, люди Богу молиться, а он с посудою в кабак за водкой.» Пришла же мальчику такая мысль! Между тем человек все ближе и ближе и когда сравнялся со мною, то наклонясь над моим ухом (он был выше меня ростом) проговорил весьма явственно: «нету!» и пошел далее. Это до такой степени поразило меня, что я всю службу продумал о произшествии, при чем нисколько раз дрожь пробегала по моему телу. Этот случай, так подействовавший на меня, и по сейчас предохраняет от необдуманного осуждения чьих бы то ни было проступков.

Случаи чудесного, сейчас описанные, были, с людьми вполне здоровыми, умными, талантливыми и высоко образованными. Поэтому никак нельзя ожидать, чтобы это случилось в припадке какой-либо болезни.

Но бывают и такие случаи, где субъект, будучи очевидцем чудесного феномена, страдает каким-либо недугом; в таком случае его видения можно счесть за горячечный бред и подчинить лечению.

Заимствую из врачебной науки некоторые припадки, которым подвергается мозг человеческий; мы тогда можем доказать, что стук у дверей, шум, таинственные звуки и голоса, поражающие наш слух, появления невидимых духов и демонов, существуют только в мозгу; мы ясно докажем читателю, что некоторые чрезвычайные феномены, показывающие высшую степень раздражения мозга и вмешательство этого органа, были представляемы во времена суеверий и невежества как бы проистекающими от сверхъестественных причин.

Болезни духа и ума

Образование мозга, воспитание, внушенные из детства идеи, имеют решительное влияние на воспроизведение умственных болезней.

Разум и способность мышления образуются через правильное сочетание идей в здоровом мозге; тогда как умопомешательство, сумасшествие, безумие, происходят от дурно образованного мозга или его больного состояния.

Мономатя представляет верное изображеHie глубоко укоренившихся идей, которыя безпрестанно возвращаются и т$м самым возбуждают раздражеше мозга.

В этом последнем состоянии господствующая идея принимает форму, преследует больной субъект непрестанно и образует мономанию.

Весьма понятно, что идея, верование, никогда не существовавшие в голове субъекта, не в состоянии довести его до мономании; это можно пояснить на глухонемых или слепорожденных, которые, не имея понятия о цветах и звуках, не могут помешаться и создавать точные о них идеи.

Так многие люди преувеличивают свои проступки до того, что считают себя после смерти неминуемой жертвой высшего осуждения и вечного пламени, и полагают свои грехи до того преступными, что они как будто бы недоступны Божьему Милосердию; напротив другиe считают себя беседующими с ангелами и св. угодниками; эти субъекты, разумеется, сохранили идеи свои с детства и они укоренились в памяти до того, что стали преследовать их до болезненного припадка.

То же самое можем видеть на других лицах, у которых ни чем не выживешь идею о колдунах, ворожеях и чарах до самой смерти. Это происходит от укоренившихся с детства идей, понятие о которых существует в их воображении. Часто встречаем таких людей, которые слышат голоса, говор, звуки то приятные, то раздирающие душу; все это может быть следствием той обстановки и условий, при которых были слышаны когда-то эти звуки и голоса и от степени раздражительности мозга в то время.

Из сказанного можно заключить, что причина умственных болезней заключается в идее, которая упорно и сильно развита до той степени, что нарушила правильную связь идей и их сочетание, иначе – сильное местное раздражение в мозгу, с расслаблением органа суждения.

Нельзя же вообразить себе, что дома сумасшедших наполнены исключительно духовидцами или редкими феноменами. Смешно было бы верить, если воображаемый сумасшедший уверяет, что он генерал или государь; есть некоторые из них, воображающие себя демонами, ангелами, силачами; другие уверяют, что они отлиты из стекла и потому боятся неосторожно шевельнуться, чтобы не превратиться в осколок; некоторые из этих несчастных воображают, что они не должны есть, и что этим только могут спастись; некоторым нельзя ничего есть или пить, потому, что всё им кажется облитым кровью. Иным кажется, что у них во лбу лягушки, пауки и другие вещи, о которых никак не могут забыть. Множество самых разнообразных идей пораждают больных субъектов. И все эти идеи проявляются, как замечают, от преобладающей идеи в мозгу; пример самый обыкновенный можем видеть на жертвах платонической любви, у которых потрясенный мозг ежеминутно останавливается на идее о милом. Этим сумасшествием страдают чаще невинные девушки.

Один излечившийся от лихорадки, сопровождаемой бредом, постоянно говорил всем и каждому, что он состоит из двух человек, из которых один лежит в постели, а другой весело прогуливается по окрестностям.

Барталин упоминает об одном сумасшедшем, который воображал свой нос до того длинным, что предостерегал прохожих, чтобы кто не задел за него или не наступил, а поэтому не решался выходить из дома. Множество примеров самого разнообразного рода повреждений мозга можно видеть во всех частях света и по большей части следствием женского умопомешательства есть суеверный страх или религиозная восторженность.

Обыкновенно принимают, что орган чудесного (по френологии) развивает в себе раздражительность в высшей степени, и привлекает к себе всю жизненную влагу, сосредоточивая ее на одном пункте.

При этом суждения и разум умолкают, а идеи чудесного беспрепятственно развиваются всё более и более. Вскоре потом начинаются заблуждения чувств и помешательство обнаруживается.

Вот тоже откуда могут проистекать наши понятия о людях, видавших бесов, привидений и разговаривавших с ними; также и множество прочих предметов, для других непонятных – это от людей уже помешанных.