Разноцветная тьма - Влада Крапицкая

«Уже? Сработало?» — мстительно подумала я и, перегнувшись через стол, тоже посмотрела ему на пах. «Ура! Сработало!», — поняла я и, рассмеявшись, произнесла вслух:

— А вот теперь, Климушка, с добрым утром тебя! Побудь на моём месте!

— Куда ты добавляла афродизиак? В воду, в кофеварке? — сухо поинтересовался он, отставляя чашку.

— Да! — я кивнула.

— Сколько? — отрывисто спросил он.

— Три капли!

— Три… на литр воды, — глубокомысленно сказал он, посмотрев на кофеварку. — А рекомендуется капля на полтора литра… Ну что ж Тая, сегодня прогулки и разговоры отменяются. По крайней мере, на ближайшие часа четыре, а может и чуть больше.

— Ничего, переживу, — бросила я и, достав нож, показала его, добавив: — И не рекомендую пытаться с моей помощью решить проблему! Я буду защищаться!

Клим вздохнул, глядя на меня, а потом бесстрастно сказал:

— Думаешь, раз я убивал людей, то опущусь и до насилия, особенно над той девушкой, которую полюбил? — после чего встал и пошёл в коридор.

— Ладони до мозолей не натри! — выкрикнула я вслед и поморщилась от своих же слов.

В мыслях всё представлялось не так, как сейчас происходило. Я думала, что Клим начнёт пыхтеть, возмущаться из-за моего коварства, или уговаривать меня заняться с ним сексом, или ещё как-нибудь демонстрировать всё то, что он сейчас испытывает, а он повёл себя невозмутимо, даже не высказавшись на мой счёт. И я почувствовала себя гадиной, которая издевается над другим только из-за мелочного желания посмотреть на мучения другого человека.

«Ну почему так? Я должна если не радоваться сейчас, то хотя бы испытывать моральное удовлетворение. А я… Только ещё более мерзко стало на душе», — пронеслось в мыслях и чтобы хоть как-то отвлечься, я встала и забрав со стола чашки, помыла их, а потом и вылила оставшуюся воду из кофеварки. После чего растерянно встала посреди кухни, не зная, что делать дальше.

«Завтрак приготовить?.. А толку, я есть не хочу. А Климу не до этого. Вещи пойти разложить? А смысл? Чтобы потом снова в сумку забрасывать через несколько дней? Не хочу. Телевизор посмотреть? Да ну его… Читать тоже не хочу», — я перебирала в голове, чем себя занять, но понимала, что волнует меня сейчас одно. А точнее — один. Клим.

«Не знаю, конечно, что испытывает мужчина при возбуждении, но думаю, сильно наши эмоции не отличаются. И сейчас мой испанец мучается… Пойти к нему или нет?.. А вдруг он там… ну, рукой работает… Вряд ли ему понравится, что я пришла… И скорее всего, он воспримет мой приход, как желание понаблюдать за его мучением… Нет. Не пойду. Лучше в своей спальне сидеть», — решила и направилась туда.

Но сидеть там не получилось. Ходя из угла в угол, я минут тридцать уговаривала себя остаться в комнате, а потом не выдержала угрызений совести и пошла искать Клима.

«Хотя бы извинюсь перед ним и дам понять, что той радости, которую должна испытывать, нет», — сказала я себе.

Клима я нашла сидящим на небольшой террасе, которая, судя по всему, огибала весь дом по кругу. Расположившись на деревянной скамье, он сидел и отстранённо смотрел на долину, даже не повернув голову, когда я вышла.

Покосившись на топорщащиеся штаны в районе паха, я тут же отвела взгляд и, вздохнув, произнесла:

— Прости, я не думала, что действие препарата будет таким продолжительным. Ведь ваших дозировок я не знаю.

— Ничего, перетерплю, — хладнокровно ответил он. — В конце концов, это мне наказание, что использовал афродизиак с тобой. Ты ведь этого и добивалась.

— Этого, — уныло согласилась я. — Только вот радости происходящее мне не доставляет… Больно, наверное?

— Приятного мало, — вымолвил он.

— А может как-то попробовать снять напряжение? Ну, руками… Или как я, посидеть в ледяной воде, — робко предложила я, переминаясь с ноги на ногу.

— Обойдусь, — спокойно ответил он, а потом всё же посмотрел на меня и кивнул на скамью. — Можешь присесть. Не бойся. Я не собираюсь заламывать тебе руки и принуждать к сексу.

— Я это уже поняла, — пробормотала я и села.

Клим снова отвернулся и стал смотреть на долину, и я, разглядывая его волевой профиль, было уже подумала, что он не испытывает сильного дискомфорта, как обратила внимание на его дыхание. Оно было сбивчивым и тяжёлым.

«Он как будто сдерживает его, стараясь дышать размеренно, но получается это плохо… Ой, а вены-то как на шее и руках вздулись!» — переведя на них взгляд, я нахмурилась.

Одна из них, на шее, ещё и сильно пульсировала, и я прямо ощутила, как внутри у Клима всё горит. «Даже, наверное, пылает. И шум в ушах стоит от пульсации», — я вспомнила свои ощущения, и жалость к Климу возросла вдвойне.

«Нет, я хуже, чем гадина. Да, Клим поступал бесчестно, давая мне афродизиак, чтобы склонить к близости с ним. Но ведь он сам же и помогал мне избавиться от возбуждения. Он давал мне препарат не для того, чтобы помучить. А я… Я реально для того, чтобы поиздеваться над ним… А он и терпит. Сидит спокойно и ещё разговаривает со мной», — подумала я и тут меня как током ударило.

«Это и есть жизнь Клима — терпеливо сносить всё! Смерть родителей. Постановку перед нелёгким выбором. Необходимость брать на себя всю вину, чтобы спасти сестру. Угрызения совести, что приходится убивать девушек… Да всё происходящее! И он терпит. Молча. Сжав зубы. Не скулит, что жизнь обошлась с ним несправедливо. Что его, «золотого» мальчика, выросшего в приличной и богатой семье, жизнь заставила сделать такой выбор. Он волнуется больше за сестру, чем за себя. И при этом он не сломался. Не стал плыть по течению, а надеется, что получится вырваться из этого ада. И ещё, он хочет спасти и меня… И главное, он любит меня… А значит, чтобы ему ни пришлось делать в жизни, он не огрубел, не озлобился на всех, и в душе продолжает оставаться нормальным человеком. И я уверена, что и ради меня он пойдёт на многое. Вытянет из всего. И за ним я буду, как за каменной стеной. Всегда смогу на него опереться, набраться моральных сил для борьбы и даже, возможно, ради него жить. Он заслуживает хорошего отношения к себе и счастья. Ведь должен же и его кто-то поддерживать и, главное, принимать таким, какой он есть… И я готова принять его таким, со всей его душевной болью за проступки, которые заставили его сделать. За желание бороться, а не опускать руки. За умение сохранить в душе человечность, хотя пришлось совершать как раз бесчеловечные поступки», — в груди с каждой секундой росло какое-то необычное и тёплое чувство, которого я раньше не испытывала. И захотелось обнять Клима, очертить пальцами его профиль, сказать, что на самом деле понимаю все его чувства и как ему нелегко идти по жизни одному, когда кругом те, кто желает зла.