Кареглазая моя - Лиза Клейпас

итальянская сетка и французское старинное кружево. Мы на несколько минут выйдем, а

вы пока примерьте. Моя помощница Хлоя вам поможет.

После осмотра салона Финолы мы вернулись в примерочную. Бетани стояла перед

зеркалом и выглядела стройной и сияющей.

Платье было произведением искусства: корсаж из старинного кружева с геометрическим

узором, сплетенного вручную и украшенного хрустальными бисеринками, похожими на

пыльцу фей, тонкие расшитые бретельки, поблескивающие на загорелых плечах Бетани.

Юбка вся в бисере, который поблескивал словно в тумане, ниспадала мягкими складками

от завышенной талии. Невозможно было представить невесты красивее.

Холлис улыбнулась и ахнула, прикрыв рот рукой:

– Восхитительно!

Бетани улыбнулась в ответ и покружилась.

Но не все с платьем было хорошо, и мы с Финолой обе это заметили. Драпировка спереди

располагалась не так, как было задумано: клинья расходились над животом под другим

углом, чем на изначальном рисунке. Подойдя к Бетани, я с улыбкой сказала:

– Ты великолепна, но придется кое-что изменить.

– Что именно? – недоуменно спросила Бетани. – Оно уже идеально.

– Дело в драпировке, – пояснила Финола. – За месяц, оставшийся до свадьбы, ваш живот

вырастет настолько, что клинья будут ниспадать по обеим его сторонам как театральные

кулисы, а это, несмотря на все очарование животика, не пойдет на пользу.

– Не знаю, почему я так быстро растолстела, – разволновалась Бетани.

– Беременность у всех проходит по-разному, – наставительно произнесла Холлис.

– И ничего вы не растолстели, – успокоила невесту Финола. – У вас всего лишь чуть виден

живот, как и должно быть. Наша работа – сделать так, чтобы платье сидело идеально, и мы

закончим все по высшему разряду. – Она подошла к Бетани, взялась за клинья и принялась

складывать их то так, то эдак, изучающим взглядом рассматривая драпировку.

Внезапно Бетани подпрыгнула и положила руку на живот.

– Ой! Ничего себе пинок.

– Да, я тоже заметила, – кивнула Финола. – Может, вам присесть?

– Нет-нет, все хорошо.

– Ладно. Я просто думаю, как бы это исправить. Еще пару секунд. – Финола с живым

интересом посмотрела на Бетани. – Пытаюсь понять, насколько вырастет ваш живот за

месяц… Вы, случайно, не близнецов ждете? – Бетани покачала головой. – Слава богу.

Одна из моих сестер родила близнецов, и это было тяжко. А дата родов… она не

изменилась?

– Нет, – ответила за дочь Холлис.

Финола бросила взгляд на помощницу:

– Хлоя, помоги, пожалуйста, Бетани снять платье, пока мы с Эйвери обсудим изменения.

Бетани, мы оставим вашу маму с вами?

– Конечно.

Финола подошла к Холлис и забрала со столика рядом с ней пустой бокал.

– Еще шампанского? Или кофе?

– Кофе, пожалуйста.

– Я скажу кому-нибудь из ассистентов. Мы скоро вернемся. Идем, Эйвери.

Я послушно последовала за Финолой из примерочной. Она отдала пустой бокал

проходящей мимо помощнице и попросила сварить свежий кофе для миссис Уорнер. Мы

прошли по тихому коридору в угловой кабинет с несколькими окнами.

Я села на стул, на который указала Финола, и обеспокоенно поинтересовалась:

– Сложно будет перешивать клинья? Не придется ведь всю юбку переделывать?

– Попрошу взглянуть на нее модельера и драпировщика. За те деньги, что Уорнеры платят, в случае необходимости мы перешьем все чертово платье. – Она потянула плечи и потерла

шею. – Знаешь, в чем проблема с этими клиньями?

Я покачала головой:

– Придется взглянуть повнимательнее.

– Главное правило дизайна для беременных невест: никогда не верь предполагаемой дате

родов.

– Думаешь, Бетани слегка преуменьшает срок?

– Как минимум месяца на два.

Я непонимающе на нее посмотрела.

– Постоянно это вижу, – пояснила Финола. – Платья для беременных – самый

быстрорастущий сегмент в свадебной моде. Примерно каждая пятая из моих клиенток в

положении. И многие из них лгут насчет срока беременности. Даже в наш просвещенный

век некоторые женщины боятся неодобрения родителей. Есть и иные причины… – Она

пожала плечами. – Не наше дело судить или делать замечания, но если мои

предположения верны, когда Бетани пойдет к алтарю, ее живот будет значительно больше, чем мы ожидаем.

– Значит, стоит забыть о клиньях и переделать весь перед, – рассеянно сказала я. – Хотя, наверное, времени на расшивку его бисером заново уже не останется.

– Наймем для этого жутко дорогую местную вышивальщицу. Сколько Бетани еще

пробудет в городе? Можно запланировать еще одну примерку на завтра?

– Конечно. Утром?

– Нет, до утра мы не успеем. Как насчет днем, после твоего собеседования?

– Не знаю, насколько оно затянется.

– Если сама не успеешь, просто скажи Бетани приехать сюда к четырем. Я сделаю

несколько снимков и отправлю тебе посмотреть, что именно мы исправили.

– Финола… ты точно уверена насчет даты родов?

– Я не врач, но могу гарантировать, что тут явно не четвертый месяц беременности. У нее

пупок вывернут, а это обычно случается только к концу второго триместра. А то, как

ребенок пинается? Весьма впечатляюще для плода, которому полагается быть всего с

десяток сантиметров ростом! И хотя Бетани не сильно набрала в весе, живот выдает ее с

потрохами.

Вечером я отправилась на ужин с Жасмин и старыми друзьями времен работы в

индустрии моды. Мы сидели в итальянском ресторане за столом на двенадцать персон и

постоянно общались параллельно как минимум на три-четыре темы. Как всегда, мои

друзья знали самые последние сплетни и увлеченно обменивались слухами о дизайнерах, знаменитостях и тусовщиках. Я и забыла, до чего здорово находиться в центре событий и

узнавать новости раньше остального мира.

Нам принесли тарелки с карпаччо из говядины – сырое мясо было порезано на прозрачные

ломтики тоньше, чем усыпавшие его хлопья тертого пармезана. Хотя официант пытался

подать хлебные корзинки вместе с салатом, все за столом единодушно отказались. Я

тоскливо посмотрела вслед ароматному, еще теплому хлебу.

– Мы могли бы съесть всего по кусочку, – сказала я.

– Никто не ест углеводы, – ответила Шивон, редактор раздела красоты в журнале Жасмин.

– До сих пор? – удивилась я. – Я надеялась, что они уже реабилитированы.