Белая львица - Хеннинг Манкелль

— Видели бы вы его, — сказал Сведберг. — Совершенно на себя не похож. Да еще и оружие на нас направил. В обеих руках — ружье и пистолет.

Бьёрк покачал головой:

— А после он тоже исчез на берегу?

— Он преследовал Коноваленко, — сказал Мартинссон.

— На берегу?

— Там мы потеряли его из виду.

Бьёрк попытался осмыслить услышанное.

— Надо послать проводников с собаками, — сказал он, помолчав. — Перекрыть дороги и, как только рассветет и туман рассеется, вызвать вертолеты.

Они вылезли из машины. В тот же миг в тумане грянул одиночный выстрел. Где-то на берегу, в восточном направлении. Все замерли. Полицейские, медики и собаки ждали, что будет дальше.

В конце концов только заблеяла овца. От этого унылого звука у Мартинссона мороз по коже прошел.

— Мы должны помочь Курту, — решительно объявил он. — Он там один в тумане. А противник у него такой, что без колебаний застрелит кого угодно. Мы должны помочь Курту. Прямо сейчас, Отто.

Сведберг никогда раньше не слыхал, чтобы Мартинссон обращался к Бьёрку по имени. Бьёрк тоже опешил, будто не сразу и понял, кого Мартинссон имеет в виду.

— Проводники с собаками, в бронежилетах, — сказал он.

Немного погодя пустили собак. Те быстро взяли след и начали рваться с поводка. Мартинссон и Сведберг не отставали от проводников.

Метрах в двухстах от места убийства собаки обнаружили на песке кровавое пятно. Покружили рядом, но больше ничего не нашли. Как вдруг одна из собак потянула проводника в северном направлении. Они находились на окраине полигона и шли вдоль забора. След, который учуяла собака, вел через шоссе, а затем в сторону Сандхаммарена.

Через два километра след оборвался. Исчез в никуда.

Собаки заскулили, обнюхивая след, по которому пришли.

— Что происходит? — спросил Мартинссон одного из проводников.

Тот покачал головой:

— След остыл.

Мартинссон не понял:

— Валландер не мог раствориться в воздухе!

— Как раз похоже на то, — вздохнул проводник.

Поиски продолжались, близилось утро. Шоссейные дороги были перекрыты. Практически весь полицейский корпус южной Швеции участвовал в облаве на Коноваленко и Валландера. А когда туман рассеялся, к операции подключились вертолеты.

Но все напрасно. Валландер и Коноваленко бесследно исчезли.

В девять утра Сведберг, Мартинссон и Бьёрк сидели в комнате совещаний. Все трое устали и промокли в тумане. Кроме того, Мартинссон явно простудился.

— Что я скажу начальнику полиции? — вопрошал Бьёрк.

— Иногда лучше сказать все, как оно есть, — тихо сказал Мартинссон.

Бьёрк покачал головой:

— Представьте себе газетные шапки. «Обезумевший комиссар шведской полиции! Секретное оружие шведской полиции в погоне за убийцей полицейского!»

— Шапка должна быть короткой, — отрезал Сведберг.

Бьёрк встал:

— Езжайте домой и поешьте. Переоденьтесь. Потом продолжим.

Мартинссон поднял руку, как школьник:

— Я хочу съездить к его отцу в Лёдеруп. Его дочь тоже там. Может, она расскажет что-нибудь такое, что нам пригодится.

— Ладно, давай. Но поторопись, — сказал Бьёрк.

После этого он вернулся в кабинет и позвонил начальнику всей шведской полиции.

Когда разговор закончился, Бьёрк был красный от злости.

Как и предполагал, он услышал недовольные комментарии.

Мартинссон сидел на лёдерупской кухне, разговаривал с дочерью Валландера, а она меж тем варила кофе. Первым делом он заглянул в студию, поздоровался с отцом комиссара, однако ничего не сказал ему о ночных событиях. Сначала решил поговорить с дочерью.

Он видел, что Линда испугалась. Даже слезы на глаза навернулись.

— Вообще-то и я собиралась вчера ночевать на Мариягатан.

Она налила Мартинссону кофе. Руки у нее заметно дрожали.

— Не понимаю, — сказала она. — Что он мертв. Африканец. Просто не понимаю.

Мартинссон буркнул что-то невнятное.

Ей наверняка есть что рассказать о том, что произошло между ее отцом и убитым африканцем, думал он. И в тот раз, несколько дней назад, в машине Валландера сидел вовсе не ее кенийский друг, это Мартинссон тоже понял. Но зачем Валландер солгал?

— Вы должны отыскать отца, пока не стряслась какая-нибудь беда, — сказала Линда, обрывая ход его мыслей.

— Мы сделаем все возможное, — ответил Мартинссон.

— Больше. Этого недостаточно.

Мартинссон кивнул:

— Да. Мы сделаем больше, чем возможно.

Полчаса спустя Мартинссон вышел из дома. Линда обещала сама рассказать деду о случившемся. А Мартинссон в свою очередь обещал держать ее в курсе событий. И отправился обратно в Истад.

После обеда все трое — Бьёрк, Сведберг и Мартинссон — опять собрались в управлении, в комнате для совещаний. И Бьёрк повел себя весьма необычно: запер дверь.

— Теперь нам никто не помешает, — сказал он. — Необходимо положить конец этой чудовищной неразберихе, пока мы окончательно не потеряли контроль над событиями.

Мартинссон и Сведберг уставились в стол. Ни один не знал, что сказать.

— Вы заметили какие-нибудь признаки того, что Курт Валландер повредился рассудком? — спросил Бьёрк. — Наверняка ведь что-то видели? Мне частенько казалось, что за ним водятся странности. Но именно вы работаете с ним каждый день.

— Я не думаю, что он потерял рассудок, — сказал Мартинссон, не выдержав долгого молчания. — Может, просто переутомился?

— В таком случае все полицейские в стране должны временами впадать в амок, — решительно возразил Бьёрк. — А этого не происходит. Валландер явно сошел с ума. Или, если угодно, временно помешался. Может, дело в наследственности? Его отец вроде год назад блуждал в полях?

— Спьяну, — ответил Мартинссон. — Или от старческого слабоумия. У Курта склероза нет.

— Может, у него болезнь Альцгеймера? — предположил Бьёрк. — Раннее слабоумие?

— Не знаю, что это за болезнь такая, — неожиданно сказал Сведберг. — Ради Бога, давайте рассуждать трезво. Помешался он или нет, может решить только врач. Наша задача — найти Курта. Мы знаем, что он участвовал в перестрелке, в которой убиты два человека. Мы видели его на полигоне. Он направил на нас оружие. Но вовсе не угрожал и не был опасен. Просто как бы потерял самообладание. Или был в отчаянии. Не могу точно сказать. А потом исчез.

Мартинссон медленно кивнул.

— Курт оказался там не случайно, — задумчиво проговорил он. — На его квартиру совершено нападение. Мы можем только предположить, что чернокожий африканец был там вместе с ним. Что произошло затем, относится к области догадок. Но Курт явно напал на какой-то след, хотя и не имел возможности известить нас. Или просто решил пока не рассказывать. Мы ведь знаем, есть у него такая досадная манера. У нас теперь одна задача — отыскать его.

Все молчали.

— Вот уж не думал не гадал, что придется пережить такое, — сказал Бьёрк.

Мартинссон и Сведберг понимали, что он имеет в виду.

— И все же это необходимо, — сказал Сведберг. — Ты должен объявить его в розыск. По всей стране.

— Опасно, — пробурчал Бьёрк. — Но неизбежно.

Тяжелой походкой он пошел к себе в кабинет, чтобы разослать ориентировку о розыске своего коллеги и друга, комиссара Курта Валландера.

Было 15 мая 1992 года. В Сконе пришла весна. День выдался очень теплый. К вечеру над Истадом грянула гроза.

Белая львица

23

В лунном свете львица казалась совершенно белой.

Георг Схееперс стоял на платформе джипа и, затаив дыхание, смотрел на нее. Неподвижная, она лежала на берегу реки, метрах в тридцати от машины. Он быстро взглянул на стоявшую рядом жену — в глазах Юдифи читался страх. Он покачал головой, тихо сказал:

— Это не опасно. Она ничего нам не сделает.

Он действительно верил в то, что сказал. Только в самой глубине души шевельнулось сомнение. Здесь, в национальном парке Крюгер, звери привыкли к автомобилям и людям, которые их разглядывали, даже ночью. Но нельзя забывать, что львица — хищник, непредсказуемый, подвластный лишь своим инстинктам. Вдобавок эта львица молодая. В расцвете сил и подвижности. Ей достаточно трех секунд, чтобы подняться из этой ленивой позы и несколькими мощными прыжками достичь машины. А чернокожий шофер, похоже, не очень-то бдителен. Оружия у них нет. При желании она убьет всех троих за считаные мгновения. Три удара могучих челюстей, в шею или позвоночник, — и все, конец.

Львица вдруг словно бы прочла его мысли. Подняла голову, посмотрела на джип. Юдифь крепко вцепилась Схееперсу в плечо. Львица как будто бы глядела им прямо в лицо. Лунный свет отражался в ее зрачках, глаза вспыхнули огнем. Сердце у Георга Схееперса забилось чаще. Ну что бы шоферу включить мотор! Но африканец за рулем не двигался. С внезапным испугом Схееперс подумал, уж не заснул ли он.