Как покорить герцога - Кейси Майклз

Шарлотта сморгнула снова навернувшиеся слезы.

— Я уверена, знал. Так же как я знаю, что люблю тебя.

Он улыбнулся ей:

— Спасибо, Чарли.

— Нет, Раф. Не благодари меня. Прости меня. Я позволяла из-за глупых страхов… и, возможно, из гордости отстраняться от того, чего ты хотел от меня. От того, что я хотела для нас обоих. Раф, ты важнее для меня, чем все мои страхи. Я должна была думать о тебе, а не цепляться за прошлое.

— Чарли…

— Нет, подожди. Пожалуйста, дай мне сказать это, Раф. Я позволяла себе бояться призраков, и только поэтому они жили. Я думала, что у нас обоих есть время… но Фитц и Лидия, возможно, тоже думали, что у них есть время. Если… если я потеряю тебя… если я никогда не приду к тебе, если не узнаю, как это — любить тебя, по-настоящему любить, целиком и полностью…

Он поставил бокал на стол, взял ее за руки и помог встать.

— Ты понимаешь, что говоришь, дорогая?

Она вглядывалась в него в полутьме.

— Да, я… нет, я не знаю. Я только знаю то, что чувствую, Раф. Я чувствую, что мне нужно быть с тобой. Я хочу обнять тебя, успокоить, и мне хочется, чтобы ты успокоил меня. Я не ребенок, Раф. Я женщина, и я хочу быть такой, как другие женщины. Любимые… и любящие. Я хочу, чтоб мы смогли помочь друг другу и нашли то, что нам нужно. Этим вечером больше, чем когда-либо. Я думаю, сейчас мы нужны друг другу.

Он обнял ее за плечи.

— Если мы будем счастливы, то счастливы вместе. И в печали мы будем вместе. Мы всегда будем рядом. Лучшие друзья… и даже больше.

Она положила руки ему на грудь, чувствуя биение его сердца через тонкий батист рубашки. Она любила этого человека. О боже, как же она любила его, всегда любила.

— Ты хотел помочь мне исцелиться, Раф, и ты это сделал. А теперь позволь мне помочь тебе…

Он поднял ее и понес к кровати. Осторожно положил на простыни и лег рядом, обняв и мягко прижавшись ртом к ее губам.

Она таяла в его объятиях, и слезы жгли ее глаза. Сейчас она обрела себя, и это чувство переполняло ее. Больше не было страха, потому что она не думала о себе, Раф был для нее гораздо дороже. Как никогда он сейчас нуждался в ней. Ей так хотелось помочь ему, и мысли о себе самой ничего сейчас не значили.

Она обняла его и ответила на поцелуй. Ей совсем не хотелось лежать безучастно в его объятиях или, хуже того, отстраняться. Она погладила его спину, чувствуя дрожь его тела, и, когда его язык проник ей в рот, ощутила неожиданно приятное ощущение внизу живота.

— Чарли, — выдохнул он. — Ты мне так нужна…

Он стал осыпать поцелуями ее шею, приближаясь к скромному вырезу пеньюара. Она почувствовала, как он потянул ленты, и они развязались, освобождая от ткани ее плечи.

Теперь он целовал ее тело вокруг выреза тонкой батистовой рубашки, медленно, дюйм за дюймом обнажая грудь. Его теплые губы прижимались к ее коже, она вздохнула и приподнялась, когда он коснулся языком ее соска.

Ее дыхание стало неровным и учащенным, словно она пыталась что-то вспомнить, избавляясь от контроля разума.

Не зная, что должна делать, она лишь крепко обнимала его и наслаждалась тем, что Раф воскрешал в ней.

Она не должна останавливать его и никогда не остановит.

Его зубы… Его язык… Касание его губ… И там, внизу, внутри, словно вспыхивает восхитительное пламя… словно тело ее расцветает, распускается, готовое дарить себя человеку, который так дорог ей.

Он разомкнул объятия, и глаза Шарлотты удивленно распахнулись, но ей не о чем было тревожиться. Она лежала, дрожа и улыбаясь ему, когда он расстегивал свою рубашку, не спуская страстного взгляда с ее лица.

В полумраке комнаты она видела, как соскользнули его брюки и обнажились бедра; руки его замерли, словно спрашивая ее позволения.

Шарлотта посмотрела вниз, туда, где виднелись темные волосы.

— Мне не страшно, Раф.

Он потянулся к ее рубашке и стал поднимать ее. Она приподнялась, помогая ему.

Колени ее уже были обнажены, и оба они понимали, что ему осталось преодолеть последнее препятствие, разделявшее их. Почти последнее…

— Ты уверена?

— Да… да.

— Я так люблю тебя…

— Я знаю.

Она прикоснулась к его груди, провела по ней пальцами, и его мышцы невольно напряглись.

— Какой ты красивый…

От его улыбки у нее внутри будто что-то оборвалось, и в то же время она словно воспарила.

Рубашки на ней уже не было, Раф накрыл ее своим телом, и она ощутила его мягкую тяжесть.

Он снова поцеловал ее, побуждая ответить, и теперь уже следовал за ней. Он вздохнул, и ее тело сотрясла волна радости: какое счастье быть женщиной! Он принадлежал ей, и ее наслаждение было его наслаждением.

Могла ли она сейчас, разделяя все это с Рафом, думать о каких-то страхах?

Когда его рука скользнула вниз между их телами, и его пальцы стали медленно продвигаться все ниже и ниже, она не могла сдержать улыбку и вздохнула с наслаждением.

— Иди ко мне, дорогая, — прошептал он, целуя ее ухо, ее волосы, губы, в то время как его пальцы продолжали ласкать ее тело.

С каждым новым движением он ощущал, как оно становится все податливей, как ее бедра раскрываются ему навстречу. Он продолжал прикасаться к ней, даря все новые ощущения.

Ее тело словно застыло, и Раф понял, что, похоже, он близок к тому, к чему стремился.

— Раф…

— Знаю, дорогая. Я знаю. Пусть это случится, просто позволь случиться этому…

Его пальцы двигались все быстрее, не оставляя ее, и она сдерживала дыхание, не в силах поверить чувствам, пробуждающимся в ней, тем волшебным ощущениям, которые он ей дарил… тому блаженству… словно сама вселенная, такая сладкая, горячая, пульсировала в ней.

— Раф!

В то время как она пыталась осознать, что с ней происходит, он лег между ее раскинутыми бедрами.

Одно быстрое движение, один болезненный миг, и он уже внутри нее, и она устремляется навстречу. Ее пальцы впиваются ему в спину, а тело напрягается, с радостью принимая его, пытаясь дать ему то, что он дает ей.

Предназначенные судьбой друг другу, они были словно две половины единого целого. И когда он, вздрогнув, излил в нее свое семя, последний призрак прошлого покинул сердце Шарлотты Сиверс. В ее сердце больше не было места ни для чего и ни для кого, кроме Рафаэля Дотри.

Ее друга.

Ее возлюбленного.

Ее жизни.

Он лежал рядом, и она обнимала его, осыпая поцелуями; их слезы смешивались, и они ощущали во рту их соленый вкус.

И когда они заснули в объятиях друг друга, последнее, что увидела Шарлотта в открытом окне, прежде чем закрыть глаза, — это мерцающие звезды, усеявшие полуночное небо над крышами домов. Возможно, ей всего лишь показалось, но одна из них светила особенно ярко.