Святой и грешница - Ульрике Швайкерт

Рабан Гофварт откашлялся и заговорил так громко, чтобы его все слышали:

— Вы требуете ключи от города и передачу замка. Хорошо. Но как мы сможем отступить, если вы осадили нас со всех сторон? Мы не выйдем из укрытия, пока ваши пушки и десятки арбалетов направлены на нас. Мы не сможем покинуть город даже через маленькие ворота, так как ваши люди только и ждут этого, чтобы напасть на нас. Вы сами препятствуете передаче замка!

Каноники и советники посмотрели друг на друга. На их лицах читалась не то насмешка, не то возмущение.

— Вы всерьез требуете, чтобы мы отступили и сняли осаду, потому что только в таком случае вы сможете покинуть город? — возмутился бургомистр. — Какими же глупыми вы нас считаете!

Рабан Гофварт покачал головой.

— Все, чего я хочу, это чтобы я и мои люди невредимыми покинули город и добрались до крепости Мариенберг — с оружием, снаряжением и всем, что у нас есть. Тогда вы сможете получить замок и ключи, которые вам так дороги! — Последние слова он произнес с презрением, что, однако, не отменяло того факта, что родственник епископа признал свое поражение.

Элизабет схватила Грет за руку. Это был прорыв! Теперь все близилось к благополучному концу, без кровопролития. Совет и капитул должны были согласиться. Девушки поднялись на цыпочки и вытянули шеи, чтобы ни одно движение сторон, ведущих переговоры, не утаилось от них.

Настоятель и бургомистр быстро переглянулись, и Ганс Буке взял слово:

— Это приемлемое предложение. Берите лошадей, оружие и все, что у вас есть, и уезжайте из города через южные ворота. Мы отведем наши отряды на безопасное расстояние и не сделаем ни единого выстрела! Пушки, разумеется, оставьте там, где они стоят. Вы не возьмете с собой в Мариенберг ни одну повозку!

По лицу коменданта пробежало разочарование, но, немного помедлив, он согласился.

— Хорошо, отводите свои отряды. Через час зазвоните в колокол церкви Святого Петра, и мы выстроимся в походном порядке.

Ганс Буке покачал головой.

— Сначала вы передадите нам ключи от башен и ворот. Наши писари составят договор и принесут его вам. Вы заверите его печатью и передадите ключи. Только тогда вы со своим взводом сможете беспрепятственно покинуть стены замка.

На этом и договорились. Когда начал звонить колокол, комендант подошел к открытым воротам, заверил договор и передал ключи. Подождав, пока посланники совета отойдут, он дал сигнал к отступлению. Под барабанную дробь и радостные звуки трубы взвод коменданта Гофварта выдвинулся из крепости. Гордо подняв флаг епископа, выпрямившись в седлах, в сверкающих доспехах, они скакали колонной по два мимо жителей Вюрцбурга, которые, как и было условлено, отступили, давая им дорогу. Главам удалось удержать своих людей, пока последний человек из замка не перешел через ров. Бургомистр лично на вороном коне добрался до больших ворот и запер их. С ликующими криками горожане и крестьяне завладели Нойенбургом.

В городе царило веселое настроение, какого Элизабет не помнила. На всех углах люди поднимали бокал за одержанную победу над епископом и его командой из Нойенбурга. До самого вечера горожане и крестьяне с инструментами стекались в предместье Занд, чтобы помочь снести замок. Он навсегда должен остаться разрушенным. Ни один епископ не должен больше осмелиться назвать крепость, находящуюся непосредственно в городе, своей собственностью. Оружейник под громкое ликование собравшихся еще несколько раз выстрелил из пушки по стенам Нойенбурга. Нашлось несколько музыкантов, прикатили бочки с вином. Образовались первые пары, и на улицах начались веселые танцы, в то время как горожане размахивали молотками, чтобы разрушить стены замка, в такт музыке.

Протеже Эльзы Эберлин смешались с толпой и праздновали.

— Здесь еще веселее, чем на ярмарке! — радостно кричала Анна, взявшая под руку молодого кожевника и его брата. Эстер танцевала с портным, Марта в это время кружилась с булочником, так что ее платье высоко подлетало, а Мара и Жанель отправились к стене. Грет, покрытая пылью, усердно работала. Чтобы перевести дух, она подошла к Элизабет.

— Весь город собрался, — сказала Грет и улыбнулась. — Какой праздник!

Это было не совсем верно. Хотя здесь можно было увидеть большое количество служанок и ремесленники пришли с женами и детьми, но на праздновании отсутствовали женщины из знатных семей и церковные служители — за редким исключением — не принимали участия в процессе разрушения. Только два монаха из Ноймюнстера размахивали молотком, и несколько монахов из монастыря Святого Стефана со стороны наблюдали за этим действом. Одну девушку из семьи советника Элизабет все же увидела. Оттилия как раз перелезала с двумя юношами ее возраста через полуразрушенную стену. Одобрил ли это ее отец? Элизабет сомневалась, что он вообще об этом знал. Колокола церквей Святого Перта и Святого Стефана звонили один за одним.

Грет повернулась к Элизабет.

— Нам пора идти. Ты не видела мадам?

Элизабет покачала головой.

— Нет, но она высказалась недвусмысленно. С наступлением темноты мы должны быть на месте. Сегодня точно будет длинная ночь.

— У нас сегодня будет больше клиентов, чем когда-либо.

Элизабет кивнула и скорчила гримасу.

— Я тоже этого боюсь.

Девушки освободили подруг из рук разочарованных танцоров. На прощание шлюхи обняли их и поцеловали, пригласив в бордель, чтобы там как следует продолжить празднование.

— Некоторые из них точно еще зайдут, — предположила Анна.

Мадам оказалась права! В этот вечер бордель был переполнен. Эльза поручила Жанель двух клиентов сразу друг за другом. Элизабет мадам тоже нагрузила больше, чем обычно. Возможно, она решила, что время бережного отношения с ней прошло и теперь она должна делать все то, что делали другие девушки, или позволять делать это с собой!

Заглянувший палач стоя выпил глоток вина и рассказал о последних новостях из предместья Занд.

— Народ уже расходится. Новый староста откровенно поговорил с ними и объявил, что стражники не примут никаких оправданий и всех, кого позже встретят на улицах, бросят в башню. Надеюсь, угроза подействовала.

— Иначе в твоих башнях будет тесно, — сказала мадам и язвительно улыбнулась.

— Да, и я должен буду снабжать еще больше бранящихся заключенных и обеспечивать их водой и супом. Ну ладно, до скорого, увидимся. — Он отдал ей пустой бокал и кивнул на прощание девушкам.

Ближе к полночи, когда в борделе стало немного спокойнее, пришли двое новых посетителей. Многие клиенты были завсегдатаями заведения или днем их можно было увидеть в городе за работой, поэтому постепенно Элизабет запомнила их. Но этих двоих ей еще не доводилось видеть, и мадам оценивающе обвела их взглядом. Один был высокий, крепкого телосложения и носил окладистую бороду. Второй был плохо выбрит, его тонкие бесцветные волосы прядями спадали на плечи. Оба были одеты просто, носили сапоги для верховой езды и длинные ножи в кожаных ножнах на боку. Они не выглядели как честные ремесленники, скорее как бродячие вояки, готовые взяться за любое дело, если им достаточно заплатят.